Эльза увидела себя в возрасте пяти или шести лет: она дома, сидит во главе стола, за которым еще с десяток малышей из их детсадовской группы, перед ней надорванная оберточная бумага от полученных подарков, на столе бумажные тарелки с шоколадным тортом и ванильным мороженым, бумажные стаканчики с кока-колой и газировкой. Она подносит ко рту свой кусок торта – и откусывает кусочек вощеной бумаги, в которую он завернут. Вот она в коридоре машет на прощание своим друзьям – за ними пришли мамы, забрать их домой. Потом достает из своего мешочка наклейки «царапай и нюхай» и вклеивает в специальную книжечку, царапает наклейку от шипучки, ее любимую, царапает, пока запах не исчезает полностью. Приходит с работы папа, приносит красный, как пожарная машина, трехколесный велосипед, белое сиденье-банан обвязано фиолетовым бантом. Она катается на велике взад-вперед по дорожке у дома, на ветру развеваются привязанные к рулю ленты с блестками, наконец набирается смелости и объезжает квартал. А вот, годы спустя, она сидит на берегу у костра, ребята постарше курят сигареты и потягивают пиво. Рядом с ней плотный парень, ровесник, она к нему равнодушна, а он к ней явно нет. Они гуляют по берегу, все-таки берут друг друга за руки, когда отошли далеко и их никто видит, останавливаются и целуются – французский поцелуй. Ей не нравится целоваться «с язычком», но она не возражает – знает, что кое-кто из подруг так целуется. Думает об этом парне, когда ложится спать той ночью, – выйдет ли за него замуж? Никогда и никому об этой их встрече не рассказывала… и парня этого больше никогда не видела, оказалось, он ненадолго приехал из другого штата. Вот на ней черное выпускное платье и плоская шапочка, ее вызывают на сцену, ректор пожимает ей руку и вручает диплом. Дальше фотосессия на улице со всей группой, все бросают шапочки в воздух, впереди большое и светлое будущее. Вот она ловит свою первую белую акулу в водах Южной Калифорнии, ей двадцать четыре. Направляет акулу на подъемник исследовательского судна, накидывает влажное полотенце ей на глаза, вынимает крючок из челюстей, из большого шланга промывает ей жабры, с помощью мощной дрели прикручивает метку к спинному плавнику. Потом измерения, анализ крови, ткань на пробу – и акулу выпускают назад в океан. Члены команды чокаются пивом – отличная работа. Она счастлива как никогда. В том же году – первое погружение в пещере Дьявольский Источник во Флориде, вместе с коллегой она исследует загадочные туннели, восхищается известняковыми образованиями и искусно украшенными пещерами – и понимает: это станет делом всей ее жизни.
Пятнадцать лет и почти тысячу погружений спустя она в пещерной системе Уаутла в Мексике, вместе с Роном, спускается по стенам каньонов через грохочущие водопады, они проводят под землей несколько дней подряд, составляют карты самых отдаленных туннелей на Земле… Рон запутывается в тросе в узком горизонтальном проходе. Она пытается его освободить. Рон в панике, глаза под маской расширяются. Рот открыт в беззвучном крике. Он глотает воду. И умирает у нее на глазах.
Эльза никогда не чувствовала себя такой потерянной и одинокой, как в дни после смерти мужа. Рона у нее не просто украли, украли навсегда, но она даже не смогла его похоронить – хоть какое-то утешение. Погрузившись на место гибели Рона, мексиканская полиция решила, что поднимать его труп – слишком большой риск для водолазов-спасателей, и поисковые работы отменили.
Но оставить тело Рона в пещере для Эльзы было немыслимо – все равно что оставить на обочине жертву автокатастрофы. И следующие две недели она тайно планировала свою спасательную операцию, собрав себе в помощь группу из двадцати дайверов из США и Мексики. Но полиция оказалась права: извлечь труп Рона с того места, где он вошел в проход, было невозможно. Значит, им придется войти в пещеру с другого входа и подойти к телу Рона с другой стороны. Почти месяц они изучали лабиринт неисследованных туннелей и все-таки нашли нужный. Первым шагом в трехдневной операции было перетащить более полутонны снаряжения к новому входу в пещеру – на вершине большого холма. На второй день они разложили двадцать баллонов с газом на пути к трупу Рона. К самой операции приступили на третий день: вспомогательная команда водолазов ждала на мелководье, а Эльза и бывший морской десантник по имени Том Джарретт нырнули на глубину, чтобы поднять тело. Поначалу Эльза сильно нервничала, но к тому времени – прошло уже шесть недель со дня смерти Рона – успела как-то успокоиться и сосредоточилась на поставленной задаче. Добравшись до тела, они сняли с него оборудование. Она старалась не смотреть на его обнаженные руки и нижнюю часть лица, изгрызенные креветками, крабами и другими падальщиками. Наконец они освободили тело, но когда они пытались уложить его в специальный мешок (который собирались отбуксировать из туннеля), голова отделилась от шеи и упала на пол. Охваченная ужасом, Эльза задышала быстрее, ее дыхательный аппарат с трудом фильтровал избыток углекислого газа. Понимая, что, если не наладит дыхание, живой ей отсюда не выбраться, она успокоилась, подобрала череп Рона и вернулась на поверхность с телом под бурные аплодисменты всей команды. Вынув дыхательный аппарат изо рта, она согнулась вдвое, и ее вырвало…
Ужасный, отдающийся эхом звук, пронзительный и резкий, ворвался в ее уши.
Эльза подумала, что у нее галлюцинации, но звук был реальным и шел с воды впереди – на поверхности появились два бледных лица, подсвеченные голубыми волосами.
Они смотрели на нее черными глазами.
Рты были открыты.
Они над ней смеялись.
Глава 35. Рэд
Джеки все-таки не умерла, грудь ее заметно вздымалась, но состояние было явно критическим. Рэд подняла майку Джеки, чтобы осмотреть рану от копья, – и ее едва не стошнило. Рваное отверстие слева от пупка сильно кровоточило и вздувалось – наружу просились серо-фиолетовые кишки.
Рэд сняла с нее майку и зажала ею место травмы, чтобы остановить кровотечение. Но у Джеки начались спазмы, и Рэд тут же убрала майку. Не представляя, что еще можно сделать, она положила голову Джеки себе на колени и стала шепотом ее успокаивать, мол, все будет отлично.
Сама же она не сводила глаз со зловещей поверхности воды – не появится ли на ней рябь? От воды их отделяло метров шесть. Рэд была бы счастлива оказаться отсюда подальше, но каким образом? Тащить Джеки – у нее просто не хватит сил, к тому же это опасно, может не лучшим образом сказаться на ее состоянии.
Что делать? Что, черт возьми, теперь делать?
Оставить Джеки и отправиться за помощью? Нет, ведь Джеки без сознания, оставить ее на милость русалки нельзя. Нужно, чтобы вернулись Марти и доктор Монтеро. Тогда кто-то из них поплывет на «Оаннес», а двое останутся с Джеки.
Но Марти и доктор Монтеро не вернутся, так? В воде русалка – русалка-убийца, – и она до них добралась. Поэтому их нет уже целый час.
Они мертвы.
Нет, этого не может быть. Марти достаточно умен, его так просто не возьмешь. Он прекрасно разбирается в русалах и просто не может пасть жертвой одного из них. Марти мертв? Нет. Исключено.
Тем не менее он мертв, подумала она мрачно. Мертв. И доктор Монтеро тоже. А скоро умрет и Джеки.
Рэд едва сдерживала слезы. Провела кончиками пальцев по щеке Джеки. У них двоих так много общего. Они знакомы всего несколько дней, но Джеки словно стала ей сестрой.
– Нас спасет Пип, – уверенно заявила она. – Мы не вернемся на судно, она начнет нас искать. Найдет деревню. Вождь приведет ее сюда. И все будет хорошо. Главное – ты держись, ладно?
Ресницы Джеки шевельнулись, по крайней мере Рэд так показалось.
– Джекс?
Никакой реакции.
– Джекс?
Ничего.
Все-таки, подумала Рэд, Джеки может ее слышать, хоть и не отвечает, – так человек в коме слышит своих близких, когда они к нему обращаются.
– Хочешь историю с чудесами? – предложила она. – Однажды на Филиппинах, в одной из западных провинций, я снимала эпизод для моего шоу. Там есть знаменитая подводная река. Примерно восемь километров в длину, просто с ума сойти. Эти туннели отдыхают. Мы отсняли для шоу шикарный материал и возвращались назад, можно сказать, нехожеными тропами. Пришлось пробираться по крутым склонам, густым зарослям, известняковым утесам. И вот мы вышли к месту с потрясающим видом на океан и решили прямо там заночевать. Тут и начались чудеса. Я проснулась среди ночи – меня звала моя команда откуда-то издалека, и я поняла, что оказалась в дальней части леса. Я была в спальном мешке, но совсем не там, где устроилась на ночлег. Они нашли меня в километре от нашего лагеря. Как я туда попала – понятия не имею. Чем не чудо?
Джеки не ответила, не было никаких признаков, что она услышала хотя бы слово, но Рэд решила продолжить рассказ.
– Может, на мне какое-то проклятие, но со мной то и дело случается всякая хреновина. В другой раз мы с командой снимали в Японии эпизод в Лесу самоубийц. Наверное, слышала, люди туда приходят, чтобы свести счеты с жизнью? Короче, мы решили там заночевать. Опять же просыпаюсь среди ночи – у моей палатки какие-то странные звуки. Отстегиваю клапан, посмотреть, что там такое, и вижу, как ко мне на четвереньках ползет жуткая старуха – одежда изодрана, волосы всклокочены, падают на лицо – как привидения в ужастиках. Я вскрикиваю – и просыпаюсь. Оказывается, это мне приснилось, представляешь? Но закричала я по-настоящему, разбудила всю бригаду. Когда рассказала им, что именно мне приснилось, они здорово перепугались. Наверное, из-за места, где мы были. В том лесу жутко до чертиков. В общем, все снова заснули, а когда наутро сели в фургон и поехали в Токио, они рассказали мне, что им тоже привиделась эта кошмарная старуха, но каждому приснилось, что она хотела заползти именно в мою палатку.
От этого воспоминания Рэд стало не по себе, она смолкла. Посмотрела на лицо Джеки. Все еще белое как мел, безмятежное… лицо покойницы. Она положила руку на лоб Джеки. Температуры нет, кожа прохладная и влажная.