ены семьи, а не мертвая материя. Одежду, автомобили и многие другие предметы ценят не только за возможность практического применения, но и за те чувства, которые они вызывают у своих владельцев.
Не ясно, смогут ли ИКТ, Интернет и платформы совместного пользования автоматически привести к экологически безопасному развитию. Это зависит от того, как именно потребители будут использовать эти технологии и что они будут делать с деньгами и временем, высвободившимися благодаря им. На Интернет, компьютеры и телекоммуникации уже сейчас приходится 2–2,5 % всех выбросов парниковых газов, и эта доля быстро растет в связи с повсеместным распространением мобильных телефонов, увеличением мощности, необходимой для более высокой скорости выполнения операций, и растущим числом владельцев сразу нескольких гаджетов, которые постоянно включены[1817]. В 2008 году в рамках Глобальной инициативы в области устойчивого развития электроники (Global e-Sustainability Initiative), финансируемой компаниями отрасли ИКТ, было заявлено, что «умные» технологии смогут к 2020 году предотвратить в пять раз больше негативных экологических последствий, чем их собственное вредоносное воздействие, сделав транспорт и здания более эффективными и дематериализовав наш образ жизни за счет того, что на смену вещам придут электронные и виртуальные альтернативы[1818]. Нередко подобные прогнозы не затрагивают то, что люди будут делать с ресурсами, освободившимися благодаря «умным» технологиям. ИКТ, к примеру, поспособствовали тому, что люди стали больше работать дома и чаще пользоваться доставкой на дом, что высвободилось время, ранее тратившееся на дорогу на работу и до магазина. Эти прямые сокращения имели бы какое-то значение, если бы люди оставались дома и наслаждались временем и деньгами, ничего не меняя в своем образе жизни. Однако вся польза для окружающей среды быстро испаряется, если сэкономленные деньги тратятся на дополнительные электронные приборы, новую одежду или еще один отпуск. Инновационные «умные» технологии пока что оказались палкой о двух концах, так как распространение нового программного обеспечения и новых приложений на телефонах, компьютерах и – все чаще – стиральных машинах и других приборах ускорило жизненный цикл вещей, потому что приборы, прекрасно работавшие в менее «умной» среде, внезапно устарели и стали не нужны.
В ХХ столетии произошел мощный сдвиг в эффективности использования материалов и энергии. Холодильники сегодня более экономичны, чем поколение назад. Радиаторы более эффективны, бутылки легче и так далее. Однако это не означает, что бытовое потребление как следствие также уменьшилось. Наоборот, холодильники стали больше, за счет центрального отопления температура в каждой комнате выросла, а одноразовые бутылки пришли на смену многоразовым. Вдобавок к этому у людей стало больше денег и больше свободного времени, которые они с радостью тратят на покупку новых товаров и услуг, о которых раньше и мечтать не могли. В развитых странах ОЭСР расход ресурсов действительно перестал зависеть от экономического роста после 1980-х годов, однако он не сократился в абсолютных цифрах, как и не уменьшилось его негативное влияние на окружающую среду.
До сих пор непонятно, почему новейшие технологии (ИКТ и Интернет) должны покончить с этим историческим сценарием. Люди летают в командировки и на конференции чаще, чем когда-либо, и это несмотря на доступность Skype и возможность видеоконференций. Суть проблемы в том, что новые технологии не заменяют автоматически уже существующие привычки пользования. Они чаще дополняют их или просто накладываются на них. Наряду с виртуальным потреблением телекоммуникации и Интернет, вне всяких сомнений, подстегивают физическое потребление, так как активно рассказывают о вещах и местах, которые есть в мире, и тем самым подталкивают людей к покупкам и путешествиям.
Чтобы Интернет вещей заменил империю вещей, потребовалось бы отказаться от существующей культуры потребления и создать радикально новую. Именно эту надежду многие возлагают на экономику совместного пользования и аренды. Интернет, по их мнению, не только повысит эффективность, но и отучит людей от собственничества, приобщит их к образу жизни, для которого будут характерны сотрудничество, долгий жизненный цикл продуктов, переработка и повторное использование мусора, а также уменьшение углеродного следа. Однако до сих пор экономика совместного пользования касалась только некоторых особых секторов вроде автомобильных путешествий и жилья, а лизинг осуществляется в основном между компаниями[1819]. Необходимо взглянуть и на эту тенденцию объективно. В 2014 году в каршеринге находилось 92 000 машин по всему миру. Для сравнения: в тот же год в одном только Соединенном Королевстве было зарегистрировано 2,5 миллиона новых автомобилей – четвертая по величине цифра. Сегодня в Соединенных Штатах каршерингом занимается 1 миллион водителей, и было подсчитано, что это сократило продажи новых автомобилей на полмиллиона. Это серьезное достижение, если учитывать только число машин. Но ведь участники каршеринга не стали пользоваться всем совместно с другими людьми, не покончили с личным владением вещами и не перестали оставлять негативный отпечаток на окружающей среде. Люди могут пользоваться вместе автомобилем или электрической дрелью, но как на Западе, так и на Востоке почти все они хотят иметь собственное жилье, комфортное и со всеми удобствами, а «собственное» означает все чаще жизнь в одиночестве, отдельно от семьи и друзей[1820]. Много ли общин, где все делятся друг с другом всем, выросло из каршеринга?
То, что люди сэкономили за счет сетей совместного пользования, утекает обратно в общество, основанное на частной собственности и получении удовольствия. Как сказала одна девушка, активно пользующаяся каршерингом, газете The Wall Street Journal в 2014 году, сэкономленные деньги она потратила на катание на лыжах в Юте, отпуск на Бермудских островах и тур по Европе.[1821]
Повторное использование, переработка мусора, создание безотходных продуктов и повышение топливной и технологической эффективности – бороться за эти меры и их распространение мы по-прежнему должны. Но надо понимать, что сами по себе они не способны заставить нас перестать желать большего. Они просто позволяют нам расходовать ресурсы эффективнее, но не более того. Мы должны также задуматься о нашем потреблении и о том, какие изменения нашего образа жизни помогут сократить спрос на продукты и ресурсы. История не может предоставить нам подробный список мер, которые стоит принять. Однако она может дать нам представление о том, как менялось потребление со временем, и подсказать новый подход к решению современных проблем. До этого момента мы говорили о длинном пути развития и глубоких корнях нашего крайне ресурсозатратного потребительского образа жизни, характеризующегося быстрыми решениями и быстрыми результатами. Однако объяснив нам, как мы оказались там, где мы есть сейчас, та же история рассказывает и о видах вмешательства, которые могут сделать наш образ жизни менее разрушительным.
Сегодня дебаты об изменениях, как правило, ведутся в рамках понятий выбора, рынков и суверенитета потребителя. Бихевиористы в сфере экономики вывели концепцию «архитектуры выбора», чтобы показать, что потребители не совершают решения в вакууме: на них влияет как окружающая информация, так и собственные инерция, прокрастинация и необоснованный оптимизм[1822]. Вывод исследования состоит в том, что следует придерживаться либертарианского патернализма, то есть ряда мер, которые плавно подталкивают людей к более устойчивому поведению, улучшают саму «архитектуру» с помощью актуальной информации, субсидиарных правил и мнений компетентных групп. При этом в общем и целом свобода выбора царит по-прежнему. Это, разумеется, шаг в верном направлении, однако, с точки зрения истории, его недостаточно. Рост потребления повлек за собой бо́льшую свободу выбора, но также он был связан с новыми привычками и нормами, которые, в свою очередь, являются результатами работы социума и политики, а не вытекают из личных предпочтений. Домашний комфорт, отпуска в экзотических странах, наша культура питания, походы по магазинам, представление о том, что есть чисто, красиво и модно, – эти и многие другие аспекты нашего образа жизни являются историческим продуктом общественных норм, условий и отношений.
Вне всяких сомнений, потребители должны сыграть свою роль в изменениях, так же как и компании, однако эксклюзивное внимание к выбору и рынкам отвлекает нас от того существенного вклада, который внесли государства, города и общественные движения в укоренение материальных инфраструктур и продвижение идеалов более высокого материального уровня жизни для всех и каждого. Мы вовсе не утверждаем, что эра трущоб, бедности и болезней была лучшим этапом истории человека или что нам необходимо вернуться к ней. Но мы должны признать, что, какими бы притягательными с социальной точки зрения ни были высокие стандарты жилья и гигиены, строительство дорог, водной и энергетической инфраструктур, социальные услуги – все они повинны в развитии и распространении высокоинтенсивного материального образа жизни. Лишь потому, что все эти вмешательства были прогрессивны, нельзя утверждать, что они были милосердны к расходу ресурсов или окружающей среде. Нечестно со стороны государств говорить о том, что у них связаны руки и они не могут по-настоящему вмешиваться, так как им необходимо уважать суверенного потребителя. Такая позиция похожа на отказ от коллективной исторической ответственности.
Что касается потребителей и производителей, то тут важно, чтобы люди платили правильную цену за потраченные на создание продуктов уголь и воду. Без этого люди не смогут осознать последствия своего образа жизни для планеты и для тех, кто добывает, производит и перерабатывает материалы для этих продуктов. Однако корректного ценообразования и лейблов как таковых будет недостаточно, чтобы изменить иногда очень глубоко укоренившиеся привычки. Чтобы это произошло, нам потребуются более честное и открытое общественное обсуждение того, как стандарты и привычки стали тем, чем они стали, более строгое рассмотрение изменений в прошлом и альтернатив для будущего, а также признание того, что сегодня даже в богатых обществах большинство материально интенсивных практик распределены неравномерно. Главный урок истории, который мы сегодня в состоянии извлечь, таков: мы не правы, принимая сегодняшние условия жизни как данность или считая, что наш образ жизни останется таким же и в будущем, разве что станет чуть эффективнее. Кондиционеры, горячий душ, постоянно меняющаяся мода и недорогие туры по окрестностям города – вовсе не неотъемлемая часть человеческой цивилизации, а чрезмерный во всем, многообразный потребительский образ жизни, который требует так много координации, мобильности и ресурсов. Причем это недавний феномен, воплощенный в жизнь образованными профессионалами из среднего класса, которые позаимствовали стандарты продуктивности у мира работы и встроили их в мир досуга, при этом мощно радикал