, в королевское войско или на королевскую службу[882], а также подтверждения клятвы[883] или наложения наказания за укрывательство объявленного вне закона человека[884]. Помимо того, что все они были упомянуты в одном контексте, они также были приравнены друг к другу по своему социальному статусу.
Все перечисленные группы населения также имели вариант обозначения, при котором проводилось гендерное различие между ними (для мужчин применялся термин homo или baro, для женщин — femina; иногда такое разграничение отражалось только в чередовании окончания — romanus / romana, regius / regia, ecclesiasticus / ecclesiastica, а существительное homo при этом опускалось). Однако по умолчанию также подразумевалось и то, что под латинским термином, обозначенным как homo, могли скрываться лица обоего пола, поэтому половозрастное разграничение для зависимых от короля или церкви людей и «римлян» в тексте проводилось редко.
Кроме того, чтобы понять роль homo regius aut ecclesiasticus и homo Romanus в обществе рипуарских франков, помимо качественного анализа содержания Рипуарской правды необходимо упомянуть о количественном соотношении различных терминов личной зависимости в тексте. Если термин servus (в качестве общеродового понятия для прослойки рабов) встречался в памятнике в 25 различных титулах (чуть более четверти от их общего числа), то с homo regius aut ecclesiasticus исследователь сталкивается не намного реже. Так, homo regius появлялся в 14 титулах, homo ecclesiasticus — в 13. При этом все 13 титулов, в которых сказано о зависимых от церкви людях — это те же самые 13 титулов, которые трактуют положение королевских зависимых людей; таким образом, можно говорить о практически полном сходстве между двумя категориями и идентичности их социально-правового статуса с точки зрения составителей и редакторов Рипуарской правды[885].
Не столь однозначно обстоит дело с социальной категорией homo Romanus: о «римлянах» как об особом правовом статусе говорится только в 5 титулах. Примечательно то, что все перечисленные титулы содержат также информацию о homo regius aut ecclesiasticus. Таким образом, понятие «римлянин» зачастую выражает в праве Австразии VII в. не этническую категорию, а социальное положение, означающее неполноправие и факт зависимости от более богатого представителя галло-римского населения Среднего Рейна или крупного землевладельца — франка[886].
Как уже упоминалось выше, в главе, посвящённой салическим франкам, ряд колонов и рабов, посаженных на землю римскими магнатами, оказались во владении церкви и королей германцев, а также других богатых и влиятельных германских завоевателей. Очевидно, именно по этой причине Lex Ribvaria во всех без исключения случаях говорит о «римлянине» как о равном по статусу homo regius aut ecclesiasticus: в данном источнике, если продолжить проводить параллели с Салической правдой, «римляне» выполняли роль посессоров и трибутариев из области обитания салических франков[887]. Они не были равны по статусу свободнорожденным рипуарам, что видно хотя бы из половинной компенсации за жизнь «римлянина»[888]. Однако, по сравнению с положением позднеримских колонов и посаженных на землю рабов, считавшихся практически бесправными, рост статуса homo Romanus вполне очевиден: несмотря на их попадание под покровительство, в личную и поземельную зависимость от завоевателей или их союзников из числа влиятельных галло-римлян, «римляне» приравнивались по своему статусу к homo regius aut ecclesiasticus и вслед за ними получали определённые (довольно ограниченные) права свободных рипуарских франков, о которых речь пойдёт ниже.
Большие споры вызывает социальное происхождение категории homo regius aut ecclesiasticus. Э. Майер уже в конце XIX в. выдвинул гипотезу о том, что в эта прослойка (не включая в неё «римлян») представляла собой либо королевских колонов (т. е. остававшихся в галло-римских виллах Среднего Рейна зависимых земледельцев) и королевских рабов-фискалинов (fiscalini), либо была аналогична северогерманским или салическим литам, либо же вольноотпущенникам, освобождённым по грамоте (tabula) и находившимся под мундом короля или церкви[889]. Н.Д. Фюстель де Куланж предлагал включать в понятие homo ecclesiasticus вольноотпущенников-либертов как самой церкви, так и либертов светских землевладельцев, переданных под покровительство церкви сразу после освобождения в ней[890]; а в категорию homo regius — отпущенников короля как частного лица (т. е. освобождённых не per denarium или per cartam), оставшихся под его властью на участках его имения[891]. Д.М. Петрушевский полагал, что в состав прослойки homo regius aut ecclesiasticus вошли как церковные рабы (servi ecclesiastici) и королевские рабы-фискалины, так и «полусвободные, сидевшие на церковных землях […] и королевских доменах»[892].
Очевидно то, что слишком широкое толкование социальной сущности категорий homo regius aut ecclesiasticus у Э. Майера и Н.Д. Фюстель де Куланжа легко можно подвергнуть критике. Так, Э. Майер писал о литах и вольноотпущенниках из северогерманского права как об одном из возможных «эквивалентов» термина homo regius vel ecclesiasticus. Действительно, лит, как нам удалось выяснить на основе анализа Lex Salica — это несвободный франк, над которым сохранялся мунд его бывшего владельца вкупе с имущественными и личными ограничениями его статуса.
Однако в титуле 65 (62) литы упоминались как отдельная правовая категория, которая обретает свои права в результате отпуска на волю рабов и имеет достаточно низкий штраф за жизнь (36 сол.) — гораздо более низкий, чем у королевских и церковных людей[893]. Неясно, для какой цели могло бы понадобиться законодателю указывать категорию литов отдельно, если бы они выступали основой для прослойки homo regius aut ecclesiasticus; тем более, в отношении литов нет даже намёка на их освобождение королём или церковной организацией.
То же самое относится к категории табуляриев, о которых информации в Lex Ribvaria гораздо больше, чем о литах или либертах[894]. Даже если предположить наличие каролингских дополнений в тексте титула 61 (58) Рипуарской правды, странным является тот факт, что не произошло аннигиляции одной из двух категорий (либо tabularius, либо homo ecclesiasticus) в редакциях А и В. Почему редакторы не исключают «устаревшие» социальные градации из законодательства рипуарских франков на протяжении VII вв., а напротив, добавляют новые? Не означает ли это того, что слой homo ecclesiasticus aut regius состоял не только из вольноотпущенников, а значит, не мог быть приравнен к франкским либертам и табуляриям?
Безусловно, в VIII в. положение зависимого населения, сидевшего на землях церкви, менялось, и категории homo ecclesiasticus и tabularius значительно сблизились в своих правах; этот этап был отражён в источнике в результате редакторских добавлений, впрочем, не устранивших существовавшее в начале VII в. представление об их раздельном статусе.
Ещё одним из доказательств того, что homo regius aut ecclesiasticus не был равен по статусу церковному рабу (servus ecclesiasticus), является то, в титуле 61 (58) упоминается о возможности королевского или церковного зависимого человека отпустить на волю раба, сделав его табулярием. При этом он нёс за это судебную ответственность наряду со свободным рипуарским франком; хотя вместо 14 суток, которые требовались для передачи свободным табулярия тому, от кого он его получил, в отношении homo regius aut ecclesiasticus был оговорён вдвое более короткий срок, сам факт выступления королевских или церковных людей в качестве одной из сторон сделки (по передаче, покупке или продаже раба, ставшего табулярием) отделял их от рабов, даже королевских, относительно которых у нас такие сведения отсутствуют[895]. Кроме того, специально оговорён тот момент, что церковного раба нельзя было освободить и сделать либертом в отсутствие викария церкви, что ещё раз подчёркивает его крайне неравноправное положение в сравнении с homo ecclesiasticus[896].
Автор настоящего исследования считает, что социальной базой данного слоя выступали несколько групп лично и поземельно зависимого населения Среднего Рейна. При этом их удельный вес в отношении друг друга сложно определить. Одной из таких групп были упомянутые представителями немецкой и французской исторической науки конца XIX в. вольноотпущенники, бывшие рабы (как королевские, так и церковные, в т. ч. и табулярии) и их потомство, не полностью освобождённые своими хозяевами и оставшиеся под их покровительством и мундебюрдом на землях фиска или церкви. Отдельную прослойку составляли пожалованные монастырям рабы крупных светских землевладельцев.
Однако не менее важной группой, вливавшейся в общий слой homo ecclesiasticus aut regius, являлись бывшие свободные франки, потерявшие свою свободу и имущественную самостоятельность в результате каких-то внешних обстоятельств. Этими обстоятельствами могли выступать: насильственное занятие и отторжение земли свободных непривилегированных рипуаров королём или высшими церковными чинами (с последующим обращением в зависимый статус сидевших на земле людей); пожалование королём или светским магнатом монастырю земельных массивов с сидящими на них свободными или зависимыми земледельцами