В ряде случаем можно вести речь о возможности обращения бывших свободных непосредственно в разряд рабов (минуя все ступени неполноправия, последовательное «прохождение» которых было характерно для бывших обедневших свободных). Этот тезис подтверждается следующим источником: в Iudicia civitatis Lundoniae (VI As.) был зафиксирован переход обвинённого человека, не имевшего поручителя, напрямую в разряд рабов, причём с наказанием в виде лишения жизни за последующую кражу[1237].
Последний момент требует специального пояснения. Дело в том, что VI As. дошёл до нас в двух версиях — списке Textus Roffensis, датированном началом XII в., и латинском переводе Quadripartitus, который сложился в то же самое время. Между тем, последний вариант текста содержал значительные отклонения от древнеанглийского оригинала, а именно — в нём отсутствовало требование казнить попавшего в рабство преступника за повторную кражу:
| Textus Roffensis | Quadripartitus (по рукописи T) |
| Oððe gif he in carcern ne cume, 7 man nan næbbe, þæt he hine niman be his fullan were on borh, þæt he æfre ma ælces yfeles geswice. Gif seo mægð him utnimannelle ne him on borh gan, þonne swerige he, swa him bisceop tæce, þæt he ælces yfeles geswycan wille, 7 stande on þeowete be his were. Gif he þonne ofer þæt stalie, slea man hine oððe ho, swa man þa yldran ær dyde | Vel si veniat in carcerem 7 hominem non habeat qui sumat eum in plegium plena wera sua, quod omnis mali deinceps abstineat. Si cognatio sua nolit eum educere, nec ei transire in fideiussionem, tunc iuret, sicut episcopus docebit eum, quod ab omni malo cesset in reliquum, 7 sit inservitus pro wera sua. |
Это одно из немногих отличий латинского текста от своего оригинала на народном языке, встречавшееся у Этельстана. Чем объяснить такое разночтение? С одной стороны, в самом источнике Quadripartitus мог отсутствовать именно этот фрагмент. Однако, с другой стороны, этот фрагмент мог быть сознательно удалён из протографа Quadripartitus. Точные причины такой редактуры спустя 100–150 лет после утверждения Этельстаном оригинального текста остаются неизвестными, однако можно предположить то, что отсылка к «предкам» (yldran) не была случайна и должна была связывать данный конкретный титул с наказаниями, встречавшимися в судебнике Альфреда (в составе законов Инэ) и каравшими за воровство и бегство рабов от своего господина. Во времена, когда появился латинский перевод, законодательство Этельстана, а равно и законы «предков», по-видимому, утратили в этой части приоритет; на рубеже X–XI вв. из-под пера короля Этельреда и его советников появились новые правовые памятники, в которых были прописаны сходные санкции за воровство (т. е. смертная казнь за второй случай кражи)[1238].
Другим свидетельством обезземеливания и попадания уже в личную и поземельную (но не рабскую) зависимость был титул законов Этельстана, касавшийся «потерявших землю людей» (landlease menn). Он предусматривал насильственное возвращение такого человека в собственный скир или сотню, причём это возвращение (а равно и сами поиски) должны были обеспечить его родственники[1239]. Определяющими здесь являются два момента. Во-первых, человек не мог по собственной воле сменить хозяина (глафорда) на другого. В этом нам видится отголосок положения категории folcfry, встречавшихся в законах Вихтреда[1240]; глафорд folcfry также сохранял над ним мундебюрд даже в случае его переселения в другой скир. Во-вторых, в таком правовом установлении, встречавшемся у Этельстана, отчётливо проявился введённый ещё Альфредом Великим запрет переходить на сторону другого глафорда и нарушать условия службы у прежнего хозяина[1241]. Кроме того, в этом титуле можно усмотреть также следы борьбы с похищением или переманиванием зависимых людей (в т. ч. пресечение случаев выступления против своего господина, которые осудил ещё Альфред)[1242]. Переход к другому глафорду, видимо, иногда приводил к правовым коллизиям, когда человек должен был подчиняться сразу двум господам; для исключения таких случаев законы Этельстана требовали от зависимого человека испросить разрешения на переход у своего прежнего хозяина[1243].
Некоторые установления двух упомянутых королей — Эдварда и Эдмунда, содержали сведения о зависимых от других персон людях, впавших в подчинённое состояние или подпавших под мундебюрд в результате обеднения или кражи.
Лишь несколько упоминаний о лично зависимых людях, попавших под чужое покровительство, встречались в достаточно лапидарных законах Эдварда. Первое касалось обвинённого в воровстве человека[1244]. Не исключено, что это был неполноправный, зависимый от богатого соплеменника англо-сакс, потерявший свою свободу в результате кражи и также упомянутый Эдвардом в своих установлениях далее[1245]; по крайней мере, у него при наличии господина также имелись свободные родственники, которые могли поручиться за него в случае обвинения, и имущество, которым он мог в той или иной мере распоряжаться.
Также законы Эдварда защищали владельца зависимых людей от посягательства на его подопечных другого глафорда (а случаи насильственного захвата рабов и лично зависимых людей у глафордов, особенно в период интенсивного развития крупного землевладения и укрепления института бокленда, видимо, были не единичными)[1246]. Оговорка о невиновности человека, служившего поначалу одному господину, а затем принятого другим, очень важна: видимо, в случае совершения им провинности по отношению к другому глафорду (например, кражи) его могли передать в руки потерпевшего в качестве компенсации. Позднее запрет переманивать зависимых людей был подтверждён королями Эдмундом[1247] и Эдгаром[1248].
Попадание в личную зависимость от более влиятельного соплеменника для того, чтобы получить его судебное заступничество, также было зафиксировано Этельстаном. В его правовых текстах упоминались «люди без глафорда» (hlafordlease menn), за которых в случае обвинения в краже должен был взять ответственность сторонний человек (не родич)[1249]. Видимо, имелся в виду также обедневший свободный человек, который обладал и роднёй, и правом посещения сотенных и судебных собраний, но не мог при этом ответить по конкретному делу или же найти себе поручителя. Именно по этой причине он должен был передать себя под мундебюрд (т. е. под покровительство) более богатого и влиятельного человека, тем самым потеряв право представлять свои интересы в суде самостоятельно.
Кроме того, сбежавший от расправы господина зависимый человек мог найти укрытие у другого человека и собрать поручителей на суде, чтобы доказать свою невиновность. Вместе с тем, он мог перейти под покровительство нового господина или же вернуться к своему прежнему хозяину[1250]. С одной стороны, необходимость личной опеки глафорда говорила о низком правовом статусе этого человека; однако, с другой стороны, личное участие в процессе самого обвиняемого (поиск поручителей, заявление невиновности перед судом) должны были выделять его из рабской прослойки, не имевшей права голоса на судебных и сотенных собраниях.
Возможно, и другие права отдавшегося под покровительство человека как ранее обладавшего полной или частичной «позитивной свободой» также переходили к глафорду. Нет оснований полагать, что такой человек сразу же переходил в разряд рабов, подобно неоплатным должникам либо преступникам (как это имело место в Iudicia civitatis Lundoniae того же Этельстана); однако такое развитие событий, упомянутое в II As., могло быть первым шагом на пути к попаданию обедневшего англо-сакса в прочную, нередко — наследственную, зависимость от своего соплеменника. По крайней мере, при отказе родственников выдать подозреваемого он считался вором и объявлялся «вне закона»[1251].
В некоторых отношениях степень правоспособности лишившихся свободы людей при короле Этельстане была настолько ограничена их господином, что они начинали напоминать по своему статусу кентских рабов VII в. или рабов салических франков начала VI в. Господин приносил присягу за своих зависимых людей в их невиновности[1252]; он не мог прогнать обвинённого в каком-либо преступлении человека, который нёс у него службу, до тех пор, пока он сам не отвечал по делу[1253]. Если же кто-то посторонний ловил «чужого человека» (т. е. того, чьим хозяином он не являлся) по подозрению в совершении преступления и не хотел его выдавать, то выплачивал королю большой штраф[1254]. Согласно Iudicia civitatis Lundoniae, или Decretum episcoporum et aliorum sapientum Londoniae, 930–940 гг. (источник имеет разные названия в различных рукописях), зависимого человека, которым безраздельно командовал господин, выдавали для судебного наказания после того, как он был уличён в краже, даже без Божьего суда[1255].
Подводя итог развитию институтов рабства, покровительства и личной зависимости в начале и первой половине X в., следует прежде всего отметить крайнюю противоречивость статуса рабов на фоне начала кардинальной трансформации всех социальных слоёв Английского королевства и роста числа лично и поземельно зависимых земледельцев.