Но старый воин не был единственным, на ком чаще других задерживались взгляды придворных. Дочь предателя. Бедная сирота.
На противоположной стороне зала, опустив голову, стояла Дамантия.
Дверь распахнулась, и шум мгновенно смолк. В зал вошла государыня. Ее уверенные шаги сопровождала тяжелая поступь четырех облаченных в полное боевое снаряжение киносов. Высоко поднятая голова госпожи мужественно держала чудовищный удар судьбы под конвоем смотрящих на нее глаз.
Приблизившись к трону, Версетта замедлила шаг и остановилась. Конвой синхронным движением разошелся в стороны и одновременно выполнил разворот. Слитный удар четырех тяжелых пик об пол отметил окончание шествия, заставив особо впечатлительных женщин вздрогнуть от громкого и неожиданного проявления боевой мощи.
– Жители штата Сатония, – Версетта повернулась к находящимся в зале людям. – Все вы уже знаете о несчастье, постигшем наши земли в эту ночь. В час безвременья мой старший сын, воспользовавшись материнской любовью и доверием отца, совершил ужасное преступление. Да, убийца понес справедливое наказание, но была ли в этом только его вина? – Версетта выдержала небольшую паузу, присмотревшись к слушающим ее. – Нет. Сейчас нам стало известно о заговоре, который взращивался в стенах этого замка многие дни. Вам, должно быть, уже известны имена предателей. Госпожа Тебия и советник Корс более никогда не смогут причинить нам вред. В этот тяжелый для нашей земли час я не вижу иного выхода, кроме как взять власть в свои руки. Оставшиеся трое наследников еще слишком малы для управления штатом. И я спрашиваю вас, придворные женщины, готовы ли вы выставить своего кандидата на эту роль? – глаза Версетты прошлись по толпе. Никто из присутствующих даже не дернулся, не издал ни звука. – Я, законная преемница трона и единственный кандидат, отвечающий всем требованиям закона престолонаследия, объявляю себя государыней штата Сатония с сего дня и до часа, когда один из моих сыновей не вступит в возраст десяти и четырех лет.
Версетта с торжествующим видом обвела взглядом стоящих у стен людей. Взгляд прошелся по склоненным в поклонах головам, остановившись на стоящей прямо детской нескладной фигуре. Дочь Корса смотрела прямо перед собой невидящим взором, сотрясаясь всем телом от плохо сдерживаемого рыдания. Бьющее через широкое окно равнодушное солнце освещало раскрасневшееся, мокрое от слез лицо ребенка.
Неожиданно свет померк, сменился плотной тенью, скрывшей от девочки ласковое тепло. Дамантия вздрогнула и подняла голову.
– Бедное дитя, – государыня стояла перед ней. – Как больно потерять вслед за матерью еще и отца! Как страшно осознавать, что ты в один миг осталась совершенно одна в этом мире! Я помню день, когда потеряла своих родителей. Боль утраты до сих пор живет в моем сердце, тревожит по ночам. Но ты, в отличие от меня, не одна. Здесь, в моем замке, ты всегда можешь найти приют. Даю тебе слово, – она отошла на пару шагов, остановилась и повернулась к ней вновь: – Я не виню тебя. Ты юна и чиста в своих помыслах и не можешь нести ответственность за содеянное твоим отцом.
Дамантия продолжала стоять, опустив голову и пытаясь по мере сил сдерживать слезы. Стоявшая рядом придворная женщина поклонилась Версетте:
– Девочка благодарит вас, государыня. Ваш добрый поступок она запомнит на всю жизнь.
– Надеюсь, – Версетта вернулась к трону. – Ктурс Валтор, удалось ли узнать причину, по которой убийца смог пронести оружие мимо наймитов?
– Нет, государыня, – генерал покачал головой. – Удалось только узнать, что клинок был покрыт каким-то неизвестным нам веществом. Предположительно, именно оно помогло скрыть запах металла от несущих охрану киносов. Маги-наймиты не смогли дать точный ответ. Сегодня же клинок отправится в Свободные земли. Есть надежда, что многомудрые магистры Калантора смогут пролить свет на истинную причину, дабы ошибка, совершенная сегодня, не повторилась впредь.
– Я всецело рассчитываю на то, – взгляд только что обретшей власть сделался злым, – что ошибка действительно более никогда не повторится. Что говорит член государственного совета Теорат? Где он? Возможно, его магического дара хватит для решения возникшей задачи?
– Его нет, государыня.
– Где же он?
– Доподлинно неизвестно. Наймит Теорат пользовался неограниченным доверием государя Эвена и редко ставил в известность о своих делах и перемещениях.
– Не наводят ли вас данные обстоятельства на некоторую мысль? Неограниченная свобода действий и доверие. Исчезновение накануне ужасной трагедии. Загадка, с которой не могут справиться менее опытные и сильные маги-наймиты. Думали ли вы об этом, ктурс?
– Думал, государыня, – лицо генерала стало еще более мрачным.
– Так почему вы не делаете верных выводов, Валтор? Вы должны делать все, чтобы как можно скорее убедить меня в своей непричастности к несостоявшемуся государственному перевороту.
– Моя совесть чиста перед штатом, покойным государем Эвеном и вами. И я не единожды словом и делом доказывал свою преданность и чистоту помыслов.
– Это легко проверить, – усмехнулась Версетта. – Властью, данной мне троном, я приказываю: как только наймит Теорат объявится в городе, притащите его ко мне в цепях.
Часть вторая. В пути
Глава первая
Около четырех лет после описываемых событий. Штат Сатония. Столица Эбилерн
Слушающая уличного музыканта толпа разразилась хохотом. Послышался свист, одобрительные возгласы. Люди разрозненно зааплодировали закончившему петь человеку.
– Давай еще! Спой про Дармата!
– Еще хотите? – певец заулыбался, торопливо раскланиваясь по сторонам. – Песни у меня есть, не сомневайтесь, добрые люди! Но не найдется ли у вас чего-либо на обмен? В здешних тавернах – совершенно непозволительные цены на несъедобные вещи! Кружка кислого пива стоит, как дом в моей родной деревне. А девочки? Любая из них обойдется дороже, чем замок нашей государыни Версетты! Многие, должно быть, хотят меня спросить: какую божью бороду я забыл тут, раз дома у меня все так хорошо и дешево? Отвечу! – артист сделал небольшую паузу. – Я в вашем городе проездом и завтра утром покину сие гостеприимное место. Сегодня же я буду вынужден встретить безвременье тут. А стало быть, мне необходим стол, за которым я мог бы съесть кусок мяса и запить его кружкой пива. И нужна кровать, на которой меня согреет горячая девочка! Клянусь божьей бородой и бездной вместе взятыми, после окончания Тяжелой зимы я до сих пор никак не могу согреться!
– Куда направляешься-то? – раздался чей-то веселый крик. – Переберешься на соседнюю улицу, где ошивался неделю назад?
– То был не я, – певец беззаботно махнул рукой. – А вы, уважаемый, если встретите еще раз того проходимца, гоните его сразу пинком под зад! Пусть не порочит мое честное имя!
Он зажал длинными тонкими пальцами на грифе гитары хитрый аккорд. Левая рука перебрала струны, убеждая ее обладателя в надлежащем строе. После чего молодой человек начал играть:
– На днях в гостиный двор зашел
Поесть, попить, поспать.
Хозяин выставил на стол,
Что смог я заказать.
Столичных цен больной укус
Порвал мой кошелек,
Представив шанс узнать на вкус
Куриных пару ног.
Но только я поесть решил
Оплаченный обед,
Девчоночка ко мне спешит,
Закрыв оконный свет.
Ко мне подсев, дала понять,
Что, вне любых преград,
Готова за еду отдать
Две ножки, грудь и зад.
Подумал я тогда: «Эгей!
Я птичку получу
За трупы жареных курей
И ночь с ней проведу!»
Без сожаления отдал
Я скромный свой улов,
Сраженный формой наповал
И соком ее слов.
Но что девица? А она…
Ее простыл и след:
Стрелою с места сорвалась,
Как будто бы в беде.
Как мог позволить я себе
Остаться в дураках?
Сосать придется только мне –
И пальцы на руках!
Толпа взорвалась хохотом. Скабрезные куплеты тут были по душе многим.
Теорат посмотрел на артиста. Затем перевел взгляд на стоящую в конце улицы троицу городских стражников.
– Спой про Дармата! – повторил кто-то свою просьбу.
– Давай на обмен что-нибудь! – тут же отозвался артист.
– Держи!
С места, где стоял Теорат, не было видно, что именно перепало уличному музыканту. Однако мальчишка, по-видимому, остался доволен, так как тут же взял на гитаре новый аккорд:
– Советник, первый господин, опорная рука –
При нем расцвел наш дивный штат. О золотые дни!
Но вот беда: ведь свой успех он видит из окна
Покоев замка, что лежат высоко от земли.
Ему порою говорят, что голодно кругом,
А первый в штате господин дивится лишь в ответ,
Бормочет что-то он своим набитым, жирным ртом,
Уже не в силах прожевать шестую из котлет.
Тяжелая зима – и та его жизнь не берет,
Пока Версетты взгляд и жест ему сулит добро.
Он все свободные часы меж ног у ней живет,
А там, известно каждому, уютно и тепло!
В толпе, под ободряющие крики горожан, раздался подхвативший ритм песенки веселый стук барабана, напоминающий конский галоп. Кто-то из прохожих, по-видимому, тоже был музыкантом.
Теорат усмехнулся. Хорошо подвешенный язык пройдохи-стихоплета давил на наболевшие темы. По-другому и не скажешь. Собравшаяся вокруг него толпа смеялась и шутила. В воздухе пронеслись первые действительно пошлые и злые шутки про государыню.
Боковое зрение уловило движение в противоположном от стражников конце улицы. Рядом кто-то оглушительно свистнул. Послышались крики. Теорат повернул голову.
К площади, распихивая горожан, спешил отряд вооруженной пехоты, возглавляемый молодым лейтенантом. Кто-то из соглядатаев успел-таки донести на Вулуса. Этот громкоголосый мальчишка еще в первый раз своими музыкальными остротами обратил на себя пристальное внимание второго советника Бериату.
Удары веселого барабанщика оборвались. Толпа быстро уменьшалась. Отлынивающая от своих прямых обязанностей заплывшая ленивым жиром троица стражников при появлении на горизонте лейтенанта торопливо рванула с места к Вулусу. Мальчишка юркнул за спины прохожих, а через пару мгновений его ярко-оранжевый плащ махнул лисьим хвостом в просвете узкого переулка.