пускался привязанный к веревке сверток, в котором неизменно оказывался кусок хлеба и фляжка воды. Последнюю нужно было выпить сразу и вернуть назад. В противном случае следующая кормежка проходила всухую.
Через несколько дней уставший маг, подойдя к стене камеры, постучал по ней костяшками пальцев. Звук вышел слабым. Теорат повторил стук несколько раз, после чего решил забросить это бессмысленное занятие. Однако спустя какое-то время из-за стены раздался слабый, едва различимый ответ. Безымянный сосед отозвался.
С того самого раза они стали регулярно поддерживать связь. В первое время маг старался разговорить пленника, но все попытки окончились неудачей. То ли слова, в отличие от стука, не могли пробиться через толщу стены, то ли незнакомец потерял способность разговаривать и воспринимать человеческую речь. Понимал ли он, что перестукивание не могло нести в себе какую-либо информацию, Теорат не знал. Ему же пришлось довольствоваться лишь осознанием возможности в сложившейся ситуации безмолвно общаться с единственным живым существом.
Смена обстановки произошла неожиданно и резко.
Однажды наймита привлек раздавшийся за дверью шорох. Последовавший за ним скрежет поворачиваемого в замочной скважине ключа заставил мага буквально подпрыгнуть на месте. Открывшаяся в следующее мгновение дверь впустила в глубину камеры показавшийся ослепительно ярким свет обычного факела. Наймит зажмурился, ощущая, как его берут за руки с двух сторон и грубо вытаскивают в коридор.
Пока глаза привыкали к резкой смене освещения, обессиленного голодом Теората буквально тащили вперед. Но, вопреки ожиданиям, он оказался не перед Версеттой и не рядом с палачом, а в какой-то комнате, где первое, что он смог уловить, был вскруживший голову аромат многочисленных яств. Двое притащивших его солдат усадили ничего не понимающего наймита за стол и приказали есть. Повторять предложение маг не заставил и жадно набросился на еду. Вскоре за стол напротив него сел какой-то человек с генеральскими знаками на нагрудном доспехе, и дело прояснилось.
Взошедшая на престол государыня Версетта, обвинив Тали, хранителя северного удела, в пособничестве и подготовке заговора против Эвена, велела своему новому советнику Дармату восстановить справедливость. Первые головы, полетевшие с плеч, принадлежали тем обитателям замка, кто своими деяниями навел на себя подозрение в шпионаже в пользу северной семьи. Тем не менее, приказ, отданный государыней, достиг хранителя «мятежного» удела много раньше передовых частей регулярных подразделений. Разведывательные отряды наймитов-хали приносили в штаб армии донесения о слухах, распускаемых Тали среди жителей вверенной ему части страны. В них утверждалось, что севшая на трон штата вдова Эвена получила власть в результате подлого убийства мужа и старшего сына. Обманутый ею народ Сатонии не знает истинного хода вещей, и пока что единственными, кто ведает правду, являются жители северной провинции. Посему именно на них сейчас обратился гнев узурпаторши, в планы которой входит полное уничтожение всего удела, дабы одним ударом пресечь на корню зарождающееся освободительное восстание. Хранитель Тали призывает любого, кто хочет спастись от смерти, объединить свои усилия в борьбе и встать под знамена удела. Вместе с отрядами северян свободолюбивые жители дойдут до Эбилерна и свергнут жестокую государыню.
Много ли людей поверило сказкам Тали и много ли наймитов перешло на его сторону, купившись на посулы, до сих пор оставалось загадкой. Тем не менее, перешедших границу солдат встретила наскоро подготовленная оборона, которую удалось легко сломать, используя численный перевес. Имея в составе своего штаба опытных военачальников и мудро используя их знания, первый советник Дармат серией быстрых ударов рассек плохо подготовленную оборону северного удела, окружил и по отдельности уничтожил мятежные отряды приграничной территории. После чего двинул свои силы по трем направлениям, намереваясь одновременно взять приступом крупные города удела, в которых располагались дома семьи Тали.
Здесь Дармата постигли первые неудачи. Быстро взять получилось только один из наименее успевших подготовиться к войне городов. Живьем удалось захватить лишь госпожу Колтару, супругу хранителя, и его младшего сына.
Обороняющиеся второго города смогли отразить удар штурмующих его войск благодаря неожиданному появлению армейских резервов северян. Свежие силы бунтовщиков ударом во фланг, выходом в обоз и его захватом заставили войска Дармата отступить. Пришлось ждать подхода тыловых резервов и частей, захвативших первый из городов.
Повторный удар утопил непокорный очаг сопротивления в крови его защитников. Теперь каждый из атакующих мог воочию убедиться в том, насколько преданны главарям восстания жители штата, населяющие этот удел. Отныне каждый из них должен быть убит. Ибо во вспыхнувшей войне ответом на жестокость может быть только такая же жестокость.
Впереди лежал последний крупный город, на подступах к которому успели сосредоточиться внушительные силы обороняющихся. Разведка хали доносила о скоплении частей также и за стенами города, где к солдатам присоединились практически все его жители и беженцы из соседних деревень. Распускаемые восставшими слухи рассказывали о зверствах солдат Версетты, что давало прямо подтверждение словам хранителя о жестокости узурпаторши.
Тревожные вести приходили и от самых северных границ штата. Гномы, обеспокоенные войной недалеко от своих границ, поспешно стягивали войска к землям Сатонии. Со дня на день ожидалось появление первых когорт теархегов.
Одновременным ударом с четырех сторон войска Дармата уничтожили внешнюю оборону города, в котором засел Тали со своим старшим сыном Рекотом. Но последующие атаки не позволили развить успех. Дважды штурмующие войска были вынуждены отступать на захваченные ранее позиции. Новая атака могла принести еще большие потери. Нужно было заставить осажденных совершить ответную вылазку, дабы лишить их защиты городских стен.
Было принято решение совершить попытку эмоционального воздействия на бывшего хранителя северного удела, дабы, вызвав его гнев, заставить поспешно атаковать позиции Дармата. Для этого содержащихся в плену Колтару и младшего сына Тали прибили гвоздями к огромным деревянным щитам и выставили их, дергающихся и визжащих, на всеобщее обозрение.
Но должного эффекта не последовало. Растянутые на досках пленники умерли неожиданно быстро. То ли по этой причине, то ли в связи с пониманием бессмысленности вылазки, но городские ворота не открылись.
После этого штабом Дармата было принято решение использовать магические способности Теората и магу поставили задачу: он отправится к городу, найдет при помощи своих способностей Тали и разрушит своей магией его разум. После чего лишенному командования городу будет предложено сдаться. За помощь в подавлении мятежа наймиту будет сбавлен срок заточения в камере, а может быть, и дарована свобода.
Выбирать особо было не из чего, и Теорат согласился.
Восстановившего силы за несколько дней мага доставили на передовую, где он незамедлительно приступил к поискам спрятанного среди многочисленных людей одного-единственного человека.
Это оказалось сложным делом. Цель в ограниченном для поиска пространстве была не одна, и весь поиск сводился к восприятию командных интонаций в исходящих мыслях. Но таких в осажденном городе нашлось немало. Многочисленные командиры подразделений, городской совет, руководители торговых прослоек – кого там только не было!
Узнавший о таком положении вещей Дармат приказал наймиту убивать каждого, до кого маг сможет добраться.
Около двух недель Теорат методично уничтожал командование города, пока в один из вечеров, обессиленный от потери жизненной силы, не доложил в штаб командования о выполнении поставленной задачи.
Но лишившийся хранителя город при новом штурме вновь показал неукротимую жажду жизни и возросшую свирепость своих защитников. Армии Дармата пришлось подтягивать с юга инженерную технику и перекрывать русло широкой реки, питающей бунтовщиков своими водами. Это возымело частичный эффект. Со стороны обороняющихся была предпринята попытка атаки, которая была без труда отбита, но взять город штурмом снова не удалось. Вышедшие в свою последнюю атаку защитники отказывались отступать, и закрывшиеся за их спинами ворота были немыми свидетелями их гибели.
Через три недели, когда река обмелела, войска осаждавших вошли в обезлюдевший город. Насекомые, птицы и домашнее зверье пировали на улицах и в домах, облепляя и раздирая на части высушенные жаждой мертвые тела. Более других повезло детям, которых родители убили из жалости и сострадания.
Одной из загадок осталась пропажа второго сына бывшего хранителя Тали. Его так и не смогли обнаружить среди тел. Город перевернули до последнего камня, но прямого наследника бунтовщика так и не нашли. Не было до конца ясно и то, каким образом он смог покинуть окруженный неприятелем город.
После окончания военного похода Теората доставили обратно в замок, в одиночную камеру, где он, крича и возмущаясь первые сутки, в итоге стал смиренно ждать своей дальнейшей участи.
Нахлынувшие воспоминания были прерваны памятью местности.
Теорат поднял голову, осматривая окрестные дома. Все-таки удивительная вещь – человеческий мозг. Бурлящие в нем идеи, мысли и воспоминания могут преспокойно соседствовать с пониманием или, вернее будет сказать, с осознанием окружающего пространства, делая перемещение в знакомой местности более легким. Ты редко когда пройдешь мимо знакомого поворота или нужного дома, если ходишь по этой улице несколько раз в месяц.
Одетый в простую одежду наймит толкнул дверь таверны. Низко пригнувшись по старой привычке носить остроконечную шляпу, маг вошел в залу, бросив быстрый взгляд на стол возле одного из окон. Пусто.
Человек, с которым у него была назначена встреча, не появился и сегодня. Ничего, он подождет. Маги Калантора умеют ждать. Он ждет каждый третий день новой недели вот уже многие месяцы подряд. Подождет и теперь.