Но жизнь среди людей не была для найденыша чем-то приятным. Супруга торговца наотрез отказалась пускать за домашний стол киноса. Единственное, на что она согласилась, это убеждение супруга о большой пользе, которую принесет им в будущем выросший младенец. Мол, будет бесплатным личным наймитом. Главное, чтобы на глаза своим не попался.
Не знаю, на что именно рассчитывал человек и как он собирался пользовать того юнца, держа оного подальше от соплеменников, но на долгих пять лет местом жительства малыша стала металлическая клетка во дворе, с натянутой вместо крыши парусиной. Летом – жара, зимой – холод. Перемены погоды не убили киноса. Они закалили его, – Уфал повернул голову на шум приближающихся шагов. К костру подошел Тин и молча кивнул. Получив ответный знак от рассказчика и сидевшего рядом Дарута, маг присоединился к слушательнице. – Все закончилось в один день, когда хозяин-торговец появился возле дома с наймитом-хали, по-видимому, нанятым для очередного обмена. И, видимо, наймиту уже была оплачена часть от будущей сделки, поскольку от него за несколько метров несло запахом непета. Ты же знаешь эту траву, юный маг, которую хали жрут вместо вина и пива. Ничем другим помутнение разума у наймита в тот день объяснить было нельзя. Непонятно, какие мысли родились в его голове и что он собирался сделать, но хали подошел к клетке. Достаточно близко, чтобы рука молодого киноса, схватив его за шею, выдавила из наймита жизнь. Вот такая история, девочка. Так что ты теперь скажешь?
– А что потом стало с тем киносом? – спросил Тин.
– На его счастье, у хозяина хватило разума понять, что юный кинос не виноват в случившемся. Супруга же, опасаясь отныне за жизнь младшей дочери, велела торговцу прогнать найденыша. Кинос ушел, и дальнейшая судьба его ничем не отличается от судеб его соплеменников. Он жив до сих пор, но никогда не расскажет сам свою историю.
– Откуда ты знаешь, что он жив? – тихо спросила Ания.
– Он сидит перед тобой, – угрюмо бросил Дарут.
Девушка резко повернулась к киносу, встретившись с его хмурым взглядом.
– Теперь ты усвоила, что нас не учат ненависти к племени хали? Она у нас в крови.
– В крови, крови!
Маги и киносы одновременно повернулись. К их костру из темноты окружающей ночи вышло двое гномов. Впереди стоящий проговорил:
– Мы братья Рогвалды, Шестой и Седьмой. Не хотите ли поддать огонька в вашу кровь? – гном протянул присутствующим открытый мех. Из горлышка нестерпимо несло перебродившим соком ягод.
– Нет, благодарю, – усмехнулась Ания. – Маги не пьют. А наши собеседники при исполнении и, вероятно, тоже откажутся. – Она посмотрела на Дарута. Тот молча кивнул, глядя на пришедших исподлобья. – А вы по какому поводу веселье устроили?
– Это не веселье. Это печаль. Завтра наши братья идут на север, к Дварголину. А нам с Седьмым выпал жребий оставаться тут. Знаете, как хочется хоть одним глазком, издалека увидеть очертания нашего города! Хотя, наверное, даже их мы не сможем увидеть. Слишком далеко. Но знать, что если бы мы пошли завтра, то были бы чуть ближе к нему, чем сейчас…
– Ты имеешь в виду внешние надстройки?
– Да. Центральные ворота, внешний балкон и сторожевые башни с верхними переходами. Если что-то из этого, конечно, еще уцелело, – гном приложился к меху. – Хотя – камень, что ему будет?
– А кто из вас Шестой? – Тин посмотрел на двух совершенно одинаковых гномов.
– Я! – ответили оба хором. И раздраженно посмотрели друг на друга: – Я! – тот, что держал мех, толкнул второго.
– Нет, я! – брат не заставил себя долго ждать, пнув своего двойника в ответ.
– А я тебе говорю, что я! Если ты успел раньше меня набить рисунок, это еще не значит…
– Тихо! – рявкнул Уфал, и гномы, вздрогнув, замолчали. – Ночь кругом, а вы устроили здесь базар!
– Так кто из вас Шестой-то? – Тин улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос и не обидеть невзначай двух коротышек.
– Я! – оба гнома опять ответили одновременно.
– Подождите, – рассмеялась Ания, – кто из вас родился первым?
– Мы!
– Божья борода! Вы близнецы?
– Ну да! – воскликнул один из братьев. – Нас родили одного за другим. Но проблема в том, что в тот момент было не до запоминания, кто именно из нас появился на свет первым. И когда пришло время давать нам имена, мать просто назвала его Шестым, а меня Седьмым. С чем я категорически не согласен!
– Да мало ли, что ты не согласен? Раз родительница сказала, так тому и быть!
– И долго вы так спорите? – Уфал подбросил в огонь очередные ветки.
– С самого рождения, – вздохнул Шестой. – Он, – гном кивнул в сторону брата, – даже сделал себе рисунок на живорожденной броне. Думал, что таким образом положит конец нашему спору. Наивный простак! – гном рассмеялся.
– А что за рисунок? – Ания удивленно посмотрела на Седьмого.
– Сдается мне, он говорит о рисунках, которые распространены в племени орков, – ответил за братьев Дарут. – Орки известны своим цветом кожи. У их племени считается, что чем глубже синий оттенок, тем ты сильнее. А посему в последние два десятка лет молодые орки, дабы казаться лучше своих сверстников, врагов или соперников во время заключения брачных союзов, украшают тела и лица рисунками. Это весьма болезненная и неприятная процедура. Синяя краска, которая используется мастерами портного дела, наносится на тело, после чего это место множество раз протыкается иглой, чтобы краска проникла внутрь кожи, и после заживления на ней остается рисунок. Поговаривают, что один из орков таким способом разукрасил себе все лицо.
– Покажешь? – Ания посмотрела на Седьмого.
Тот подошел ближе к огню, скинул с себя теплый плащ, отстегнул пряжки ремней и, стянув через голову верхнюю одежду, повернулся к девушке спиной. Пришлось подойти почти вплотную и присмотреться, чтобы увидеть на темном кольце живорожденной брони едва различимую цифру «шесть».
– А я думал, что вы, гномы, не мерзнете, – Тин только сейчас понял, что сидящий за столом Каллин не носил поверх колец брони ничего, кроме плаща. Да и воины-гномы чаще всего прикрепляли дополнительные защитные пластины прямо поверх живорожденных колец.
– Нет, – махнул рукой Шестой. – Мы, молодые, мерзнем, еще как. Приходится вон сколько всего надевать. К холоду с возрастом привыкаем, и можно уже не утепляться. Не хотите себе рисунки? Могу сделать не хуже, чем у орков. Краска у нас с собой.
– Нет! – Тин и Ания вместе отпрянули на шаг от гнома.
– А зачем вам краска с собой? – флегматично поинтересовался Уфал.
– Многие захотят нарисовать на доспехе знак в честь посещения нашей Родины. Не каждый день такое происходит. Если бы не Каллин со своей безумной идеей и не ваша помощь, вряд ли бы мы согласились на столь опасную затею.
– Ярость – плохой советчик, – Ланитар придвинулся ближе к столу, на котором дежурный солдат оставил ужин. – Ты зол, а это может помешать тебе принять правильное решение.
– До этого я как-то справлялся и без твоих нравоучений, – бросил Эрлей.
– Думай о будущем. Впереди тебя ждет…
– До твоего «впереди» еще надо добраться. А мы сидим на одном месте и будем сидеть еще четыре дня. И это при самом лучшем раскладе. Как ты не понимаешь, чего я хочу!
– Ты хочешь вернуться в замок, занять трон матери и раздеть двух сестричек, – Ланитар отрезал ножом кусок мяса и, держа его на острие лезвия, отправил себе в рот. – Я угадал?
– Замолкни.
– Хорошо-хорошо, – Ланитар прожевал кусок и отпил воды из кружки. – Но позволь сказать тебе кое-что, – он посмотрел на старшего – тот молчал, и Ланитар продолжил: – Ты с самого начала был против моего предложения идти на север к границе Алевора. Считал это пустой тратой времени и собирался проделать весь путь до королевы пешком. Напомнить тебе, сколько дней ты потратил бы на это? Четыре месяца. Сколько из них тебе пришлось бы добираться на конях вдоль русла реки к Великим вратам Запада? И это с учетом того, что часть магов-наймитов мы отправили сразу на юг. С ними мы не уместились бы даже на эти два корабля. А так, несмотря на нехватку гребцов и меньшее количество часов движения, с попутным ветром и по ходу течения мы проделываем за день большее расстояние. Я считал. Эти несколько дней не собьют нас с намеченного плана. Мы должны оказаться на юге раньше, чем рассчитывали изначально.
– Я не о том… – начал Эрлей.
– Я понял тебя, – резко оборвал его средний брат. – Но это вынужденная необходимость. Нам нужны эти корабли. Мне нужен корабль, – поправился Ланитар, – чтобы доплыть до того неизведанного места. Да и тебе было бы сподручнее продолжить путешествие вместе со мной. Если ты хочешь поскорее вернуться и усадить свою задницу на мамашин стул, плыви дальше морем. Обогни южную оконечность континента и высадись со своим отрядом в тылу сквам.
– Но чем мы сможем заплатить? Вряд ли кто-то из гномов польстится на призрачные обещания об инженерных механизмах далекой столицы. Тут, на границе последнего из людских штатов, только немедленная и осязаемая оплата может возыметь должный эффект. Согласен?
– Согласен, – кивнул Ланитар. – И ответ уже родился в моей голове. Вернее, на голове, – он постучал пальцем по ободу диадемы тайны. – Самарант Ултерха высоко ценится у любого народа. Я не хочу лишаться столь ценной вещи, но ради исполнения своей задачи и ради того, чтобы вернуться домой живым, это не столь уж большая плата.
– Я подумаю, – старший посмотрел на Ланитара, поднял кружку с водой, выпил. На его лице, впервые с начала ужина, появилась короткая улыбка. – Хорошо, что тебе достался расчетливый ум и что ты сейчас рядом. Не зря ты любил читать больше, чем я.
– У меня нет причин отвлекаться на другие дела, – усмехнувшись, Ланитар жестом указал вниз, напоминая о своем старом ранении. – Мозг – единственный орган, который жаждет у меня ежедневных трудов. Но ты выше в другом, братец. Твое поле силы – это бой. Ты лучше других владеешь клинком и способен противостоять ядам.