Профессор задумался.
С этим стоило разобраться более детально. Пока он не получит полную информацию обо всех новых формах жизни, выходить на поверхность будет весьма неразумно. Сигналов от других подземных городов он так и не получил. Может статься, он вообще последний человек на Земле. При таком раскладе ценность его жизни возрастает в геометрической прогрессии. Последний живой оплот знаний погибшей цивилизации.
– Компьютер!
– Слушаю.
– Количество единиц летного парка и их функциональное состояние.
Если в распоряжении единственного хозяина подземного города окажется хоть один роботизированный летательный аппарат, то дело будет сделано. Он выловит достаточное количество мутантов для исследования и определения истинного положения вещей. Всех их придется, конечно же, в конце концов убить и выпотрошить. Полная картина будет доступна только после гистологического исследования. Но мутантов наверху предостаточно и нарушений баланса в формирующейся системе он не создаст. А условия Дома, пусть даже с минимальными энергетическими возможностями, позволят ему воплотить все виды задуманных исследований.
Правда, даже самый мощный из имеющихся летальных аппаратов сможет передвигаться только в пределах южноамериканского континента, но с этим придется смириться.
– В настоящее время к полету доступен атмосферный планер «Тамуз». Модель Хемт-52.
– Отлично. Приступить к зарядке автономного тяжелого скафандра.
Хемсворт сидел, обхватив руками голову. Недели кропотливого труда завершены, результаты систематизированы, анализ окончен.
Все более или менее встало на свои места. И теперь остается только один вопрос: что со всем этим делать? Что нужно предпринять лично ему, австралийцу Расселу Хемсворту, жителю несуществующей больше страны, обитателю мертвого города Дом, ученому погибшей цивилизации, единственному человеку на Земле?!
Какое место должен будет занять он в современном мире, населенном новыми формами жизни?
Сперва никак не получалось понять одну из главных причин изменения структуры и активности головного мозга некоторых представителей выжившей фауны. Не получалось, пока он не соотнес гистологическую картину срезов мозговой ткани препарированных мутантов с найденными в архивах документами международного научного исследования.
2040 год. Шотландия, Глазго. Forum of European Neuroscience 2040 (FENS). Доклад об открытии интернационального проекта «Человеческий мозг». Объединение двадцати шести стран-участниц и ста тридцати пяти партнерских институтов. Искусственно выведенный штамм лабораторных микроорганизмов, пущенных на борьбу с заболеваниями головного мозга.
Память незамедлительно вытолкнула на поверхность легенды, истории и страхи засевших в городах колхозников, крестьян и религиозных фанатиков: призрачное зеленоватое свечение проклятых городов. Да, никто из живущих в то время на поверхности не мог знать о проводимом эксперименте. Информация о нем хоть и была доступна общественности, но, в силу своей узконаправленной и строго научной специфики, была интересна только определенному кругу лиц. Прятавшимся же за стенами ГЭС «верхним» не было никакого дела до действительно выдающихся опытов. Они с большей охотой будут смотреть новости про очередные скандалы политиков, звезд или очередной стрим какой-нибудь силиконовой девахи, за отчисления демонстрирующей хирургически выправленные части тела. Все это не требует какого-то умственного напряжения. Задействуются лишь самые поверхностные зоны удовольствий. И, как следствие, потом наступает окончание никчемной жизни в пропитанных инфекцией бараках, а не спокойная жизнь в подземном городе, которую, в общем-то, мог заслужить каждый, если бы изначально заботился о пополнении знаний. Любых. Тут, в уголке свободы и защиты, важен каждый житель, будь то слесарь, инженер, доктор, сантехник, монтажник, уборщик или биолог. Здесь нет места только всякого рода менеджерам, фотографам, создателям современного искусства, моделям и прочему бессмысленному продукту «развитого» общества. Если ты можешь приносить реальную пользу своим соседям, а не просто жить за их счет, место в том же Доме тебе было бы гарантировано. И все бы ничего, и, возможно, человечество в итоге смогло бы найти способ вновь выйти на поверхность, если бы не этот метеорит…
Хемсворт вздохнул.
Один удар стер все границы между перспективами чистого разума и безнадежностью темных суеверий. Для судьбы… нет, для рока нет никакой разницы.
Сами микроорганизмы должны быть теми самовоспроизводимыми аппаратами, которые в дальнейшем будут продуцировать необходимые соединения и влиять на клеточную структуру мозга. При дальнейших исследованиях мы ожидаем увидеть в качестве отсроченного эффекта увеличение мозговой активности.
– Я правильно вас поняла, что любое повреждение мозга будет восстанавливаться самостоятельно на клеточном уровне при помощи ваших бактерий?
– Наша команда рассчитывает именно на такой эффект.
– И последний вопрос, господин Айхенвальд. На фоне набирающей популярность темы антибиотикорезистентности, которую многие ведущие мировые ученые прогнозируют к концу этого десятилетия…
– Я понял ваш вопрос, – профессор оборвал женщину. – Мы считаем, что все так называемые аргументы, приводимые различными научными сообществами, относятся, по большей части, к теоретическим выкладкам. В настоящий момент мы можем только предполагать, что произойдет в дальнейшем. Я считаю, что оснований для паники нет. Всемирная организация здравоохранения имеет на своем вооружении еще около трех групп антибиотиков, по-прежнему доказывающих свою эффективность.
Ладно, хватит о грустном. Он выжил, он полон сил и решимости действовать. И стоит подумать, как начать свою жизнь здесь заново. Что там по списку городов, принявших участие в проекте «Человеческий мозг»?
– Дэвид Косш, независимое интернет-издание. Не планируете ли вы с вашей командой привлечь к дальнейшему исследованию другие международные институты и медицинские учреждения?
– В настоящий момент мы действительно ведем переговоры с целым рядом отечественных и зарубежных клиник. Главным сдерживающим фактором остается патент на саму процедуру, и нам приходится параллельно вести переговоры с финансирующей нас компанией.
– Проводились ли опыты на животных?
– Нет.
– А на обезьянах?
– Вас интересуют конкретно обезьяны? – раздраженно бросил Айхенвальд. – Нет. Мы не проводили испытания на животных. Вся наша работа была изначально ориентирована только на человеческий мозг.
– Не можете ли вы предположить, что было бы, если бы ваш препарат использовали на приматах?
– Я не могу понять, что вы хотите услышать? Возможно ли в данном случае повторение какого-то голливудского сценария?
– Ну, да… – усмехнулся Косш.
– Следующий вопрос, пожалуйста.
Сан-Паулу, Лима, Богота, Рио-де-Жанейро, Сантьяго, Буэнос-Айрес, Бразилия, Манаус…
Да. Список впечатляет.
– А есть ли у ваших бактерий побочные эффекты?
– Единственный побочный эффект, который нам удалось выявить у наших лабораторных образцов, это наличие способности люминесцировать. Мы в первый раз даже испугались, когда при выключенном в лаборатории свете чашки Петри с рабочим вариантом культур начали светиться зеленоватым оттенком. Видимо, по этой же причине прямое влияние ультрафиолета снижает активность микроорганизмов.
Рассел усмехнулся.
Ну, в конце концов, результат был получен. Внедренная люминесцентная бактерия на самом деле смогла активизировать мозговую активность. А зараженные виды приматов после гибели жителей городов от волны инфекционных заболеваний адаптировались к изменившимся условиям внешней среды, превратившись в симбионтов. А после этого, благодаря полученному инженерному карт-бланшу, смогли подняться в своем развитии до карикатурной пародии на человека.
Загадкой оставалась только причина гибели большинства видов обезьян.
Как понял Рассел, всю цепочку планетарных катаклизмов смогли пережить только шимпанзе, гориллы и небольшие обезьянки, по типу капуцинов.
Самое странное, что каких-то явных причин для подобной избирательности обнаружить так и не удалось.
Вместе с ними под воздействие распространившегося в атмосфере искусственно созданного микроорганизма попали населяющие города некоторые виды животных, относящиеся к наиболее распространенным: кошки, крысы и собаки.
Более всего данный вид естественного отбора был заметен у представителей семейства псовых.
Человеческая селекция во времена до биологической катастрофы породила массу искусственно выведенных декоративных пород. Гаванский бишон, йоркширский терьер, китайская хохлатая, мальтипу и прочие мини-бультерьеры. Все эти и многие другие породы изначально создавались в условиях полной зависимости от человека. Здесь же, лишенные опеки, те, кто смог выйти из запертых домов на улицу в поисках еды, оставив в квартирах обглоданные останки бывших хозяев, столкнулись с новой угрозой: более крупные, быстрые и сильные сородичи набрасывались стаями на своих мелких соплеменников. В итоге к концу десятилетия в городской черте остались лишь крупные породы собак, более других приближенные к своему общему предку.
Нечто подобное происходило и с племенем кошачьих, с той лишь разницей, что домашние кошки, в силу меньшей видовой изменчивости, имели повышенную возможность приспособиться к диким условиям. Конечно, они зачастую проигрывали схватки диким котам, но, тем не менее, шанс выжить у них был много выше, чем у декоративных пород собак. Не повезло только сфинксам и манчкинам. Первые не смогли адаптироваться к общему понижению температуры планеты, вторые же проиграли эволюции за счет более коротких лап.
Что же касается крыс… Хотя сперва надо отметить еще один интересный факт. Броненосцы.
Эти млекопитающие были весьма распространенным видом, ареал обитания которых занимал всю территорию Южной Америки. Неудивительно, что во многих научно-исследовательских центрах этого континента ученые проводили опыты именно на них. И искусственный патоген смог изменить их мозг.