Интересно, чем кончил там — в «реальной» истории, этот Фронтовик?! Дожил ли до тридцать седьмого, или ему ещё раньше башку открутили?
За пределами Замка — со стороны Солнечногорска и, правда — что-то пошумливать стало…
Я взял со стола телефон и позвонил в охрану:
— …Что? Митинг? Тысячи три уже?! И, ещё подходят и подвозят?! — оторвавшись от телефона, панически вытаращив глаза, сообщил я «ходокам», — и, вправду митинг собирается! Вот, этой беды нам только и, не хватало…
Зал очень оживился. Даже те, кто стыдливо отводил от меня глаза и, те — воспрянув духом, что-то весело защебетали. Я показался слабым, а слабых редко жалеют — чаще добивают.
— …Ладно, — добавил я в телефонную трубку, — как все соберутся, позвонишь. Ну, что? Продолжим наш с вами разговор, мужики? Пока народ на митинг собирается?
Ходоки одобряюще загудели…
— Конечно поговорим, Дмитрий Павлович! — вызывающе высказал общую точку зрения ухарь-Фронтовик, — почему бы и, не поговорить нам с тобой? …Напоследок?!
— Если, народ на митинге решит мою землю делить, то я не против! — начал я, — даже напротив: сам — самым первым, мерной аршин возьму и пойду вам ваши доли нарезать!
Народ — не тот, что на митинге, а тот что — в моём пресс-конференц-зале, слегка начал охреневать…
— Супротив народа, я не в жисть не пойду! — продолжил я, — а, пулемётики за занавесками — так, это так! С перепуга… Да и, не заряжены они… А, если и, заряжены, то очень плохими патронами — ржавыми, да с тупыми пулями к тому, ж… А, пулемётчики — всё как один косые! Они и, жёнам своим когда «вставляют» — постоянно «в просак» попадают.
Народ, начал охреневать ещё сильнее…
— …Кстати, интересно было бы узнать — как делить то, будем? — предельно вежливо интересуюсь, — поровну между всеми али, ещё как?
Тут вышла небольшая заминочка: одни хотели делить поровну, другие — ещё как-то, сам толком не понял. Где-то, через пятнадцать минут очень ожесточённой дискуссии, победила — перекричала точнее, первая точка зрения: делить мою землю надо поровну — по количеству едоков в семье.
— А между кем и кем, конкретно? Вот у меня, к примеру, с тысячу семей буров живёт… Ещё с конца прошлого века поселились. Им моя земля положена, или нет?
— …Бурам? — Фронтовик несколько смешался, потом вполне уверенно ответил, — бурам, да! Буров мы уважаем! Серьёзные мужики, бородатые…
«…И, у каждого взрослого бура в доме одноимённая винтовка — из которой, каждый бур очень хорошо стреляет…», — так и, просилось на язык.
— А, с корейцами как решать будем? Их тут у меня с десять тысяч семей живёт. Ещё с седьмого года живёт — а, то и, ранее! Они то, побольше прав на мою землю имеют — чем твои свояк с братаном!
Опять — невообразимый гвалт…
Решили — большинством голосов, что «косоглазым» моей землицы не обломится.
— А, как же «свобода, равенство, братство»?! Вы уж, мужики — или крест снимите, или подштаники оденьте…
— …
— Вот я знаю, у нас здесь около пяти сотен проституток с детьми живёт-проживает…
Оживление в зале…
— ВЫ, ТОЖЕ ИХ «ЗНАЕТЕ»?! Ну и, ну, мужики… Не стыдно, вам, а?! Счас Батюшку позову — он вас кадилом отходит, блядунов сивобородых!
Наш Батюшка, сменил Отца Иннокентия — когда тот на рубеже веков, ушёл всё же в монастырь. В то время, он ещё был ОГО-ГО (!!!) и, мог реально, так «отходить»!
— …ГЫГЫГЫ!!!
— Им, тоже надо моей землицы нарезать? По количеству едоков, але как? Труженицы же, ёпсель… Тела!
…Долго я их таким макаром троллил, подкидывая с серьёзным видом подобные каверзные вопросы! Жалко, смеяться вслух было нельзя.
Наконец, мне это надоело — да и, шуметь за окном стало уже невыносимо громко, несмотря на закрытые по причине зимы окна.
— Пока митинг ещё не начался, давайте заранее прикинем хрен к носу — подсчитаем, сколько там моей земли на каждого «едока» получится!
Ходоки в зале одобрительно зашумели…
— А сколько, вообще у меня земли, то? — как будто осенило меня, — …Степан, не спи!
Я запустил по столу все лузеровские книги обратно по направлению к нему… Попал!
— Ась? — Степан опять приставил к уху свой стимпанковский слуховой аппарат, — кто пришёл?!
— Да никто не пришёл, тетеря глухая! Это нам пора расходиться — засиделись уже… Ну-ка, быстренько посмотри в своих книжках сколько там у меня пахотной земли, сколько пастбищ, да прикинь что получится — если, на всех раскидать! Давай только быстрей, а то нам с мужиками на митинг пора…
Степан на свои книги, даже и не глянул, а с издёвкой мне ответил:
— Пить надо больше, Дмитрий Павлович!
— Пробовал больше — не получается, здоровье уже не то… А, что?
— Да то, что ты — ещё этим летом, передал все свои имущественные права на землю в пользу акционеров «Корпорации USSR»…
— Ну, ни… И, что? Я теперь нищеброд?!
— Ну, почему «нищеброд» сразу? Просто алкаш, с двадцатью пятью процентами акций и правом решающего голоса на Совете Акционеров «Корпорации USSR»…
— …Ёбс тудей! А, я вот — мужикам землю пообещал…
Степан Поликарпович снисходительно усмехнулся:
— Обещать ты имеешь полное право: в Уставе «Корпорации» про это ничего не сказано! Так что, обещай на здоровье — хоть на Луне землю! А вот выйти из «Корпорации USSR» со своей долей, Устав «Акционерного Общества» не позволяет… Забыл, что ли? Сам же его придумал, сам подписал… Пей меньше, Дмитрий Павлович и, всё наладится!
— Да, куда уж меньше пить! …Ааа… Это я наверное, после того запамятовал — как с верхней полки в самолёте упал и головой об потолок приложился. «Турбулентность», мать её итти! Здесь помню — тут не помню…
— Беда, прямо с тобой…,- тяжело вздохнул Лузер, — как Зимний брали, помнишь?
— Как Зимний брали — помню. А, вот как свою землицу акционерам раздавал, не помню… Ну, да ладно! Не забирать же её обратно! Хахаха!!!
— Хахаха!!! …А ты попробуй теперь обратно забери!
Мужики в зале слушали весь этот наш со Степаном диалог очень внимательно, с разявленными до самого пола зевальниками…
— Ну, вы уж извините, мужики, что так получилось…,- виновато развёл я руками, — хотел я между вами землю свою поделить, да не вышло: «Устав» мне не велит…
— Да, что вы здесь перед нами спектаклю развели?! — опять заорал Фронтовик, демонстрируя «президиуму» щербатый рот и лужённую глотку, — «Устав им, видишь ли, не велит…». Советская власть теперь у нас, понимаете? Понимаете, буржуйские морды?! НАША ВЛАСТЬ!!! И, она отменила все ваши буржуйские и помещичьи уставы! У нас теперь свои уставы — рабоче-крестьянские! Большевицкие законы, а не ваши — ЭКСПЛУАТАТОРСКИЕ!!!
Жаждущие моей земли в зале снова оживились, загалдели и громкими выкриками выражали своё полное одобрение…
Лузер, в начале монолога Фронтовика уронил под стол свой стимпанковский слуховой аппарат… Долго-долго под столом шарил рукой, поднял его, вставил в него обратно выпавшие провода… Настроил — так как, тот почему-то, пронзительно стал пищать… И теперь, пристроив это чудо электроники снова к уху, спросил у меня — когда крики немного поутихли:
— Про, что это он?
Хотя, Фронтовик со товарищи орали так громко — что и, стопроцентно глухой, по моему, услышал бы! И, даже уже мёртвый…
— Ты его там примотай к уху чем, что ли…,- первым делом посоветовал я ему, — про власть он. Власть ему наша не правится…
Тут, на Степана Поликарповича, что-то нашло… С ним такое — редко, но бывает: тихий, спокойный, но если его разозлить…
Лузер соскочил со стула, снова уронив свой аппарат, ударил кулаком по столу, да так что оба графина — и его, и мой улетели куда-то к …беням и заорал:
— Вам, что?! СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ, НЕ НРАВИТСЯ?!?!
А лёгкие у Лузера — будь здоров были! Да и, сам он — мужик очень здоровый, на голову выше недоросликов в зале.
Занавеси на сцене уже в открытую раздвинулись, послышался металлический лязг взводимых пулемётных замков, а в двери Пресс-Конференц-Зала влетел сразу целый взвод спецназа вневедомственной охраны с пистолетами-пулемётами «Шелест» конструкции покойного ныне Егорыча и, его командир громко и грозно спросил:
— Это, кому здесь НАША ВЛАСТЬ (!!!) не нравится?!
Между тем Степан не унимался:
— Ах, вы буржуйские прихвостни! Подкаблучники подкулачные! Выблядки старой сифилисной бляди, понесшей от барского мерина… Прокисший гной из тухлой «вены» госдеповского пиндоса…
И, так далее — через Бога, мать, дышло, коромысло… Да, с подвыпердом! Земли мужики, конечно не получат — но, им хоть будет что вспомнить.
Еле-еле Лузера успокоил, усадил снова за стол, подобрал его аппарат с пола, воткнул в него провода и отдал настраивать…
— Всё нормально, ребята! — выпроводил за двери бойцов, — все мы за Советскую Власть, просто непонятка промеж нами вышла…
Успокоившись, Лузер достал удостоверение в красивой красной книжице и показал не менее красивый значок (моя инициатива, если что! В «Центре» про такое — ещё даже, тогда не задумывались):
— Меня ВЫБРАЛИ (!!!) председателем Уездного Совета, понятно? Понятно, ОЛУХИ?!
Выбрали Степана ещё весной — когда власть в Нижегородской Губернии полностью перешла в руки Советов. Комиссаром от Временного правительства тоже был наш человек — ещё царский губернатор Пётр Петрович Шиловский, который сменив Баранова в тысяча девятисотом году, бессменно стоял у руля нашей губернии до самого Октябрьского переворота.
— Я здесь СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ!!!
После оного же — седьмого ноября, председателем президиума исполкома Совета Нижегородской губернии был избран — как и, положено по реальной истории, Романов Иван Романович[34], а Шиловский перешёл к нему в заместители.
Оба здравствуют и, ныне: Романов, излечившись в Солнечногорском Госпитале от туберкулёза и, поныне возглавляет Нижегородскую — теперь уже область, имеет очень сильное влияние в Москве и, нас хорошо там крышует. Хотя, иногда непонятно, кто кого «крышует»! Некоторые, особо умные зубоскалы — по которым расстрельный подвал давно плачет, шутят даже — что Россией опять правят Романовы…