— Да, не за что… Ненавидя тебя, я не теряла разум. Я понимала, это — нереально! Ты — сильнее меня, по любому. Да, и… Без тебя, без твоей — хотя бы вынужденной поддержки, мне не «всплыть». Так всё и, вышло — по-моему!
Помолчали…
— Видишь, как — «от любви до ненависти один шаг»…,- первой прервала молчание она, — правду в народе говорят.
И, тут что-то на меня нашло!
— А, обратно? — спрашиваю, — от ненависти — до любви, сколько «шагов»?
— Да, ты никак мне предложение делаешь, Дмитрий Павлович?! — она игриво переспросила.
Я прочел ей стихи — письмо Онегина к Татьяне и, неожиданно для самого себя:
— Видишь, история повторяется… Так, что? Ты станешь моей женой, Лолита?
— …Даже, так?
— Даже, так!
Она рассмеялась счастливо, как совсем маленький ребёнок — наконец-то, получивший долгожданную игрушку или сладость какую от родителей:
— А, ты знаешь, сколько у меня любовников? …Может, ты тоже? Просто станешь моим любовником и, всё?
— У женщины может быть много любовников, Лолита… А, муж бывает только — один-единственный. Я, предпочитаю быть единственным, моя развратница!
— Хахаха!!! …«А, обратно — сколько» спрашиваешь? — прикалывалась она, — «от ненависти до любви, сколько шагов»? От ненависти до любви, не «шашки», а — «ползки»!
— Как, это? — включил тупого я, — что ещё за «ползки» такие, Лолита?!
— Хахаха!!! …Да, вот такие: вставай на колени и ползи ко мне, Димон! Иначе… Иначе, никак!
— Перестань баловаться, Алиса! Ведь, взрослые люди уже… Через-чур взрослые! КАКИЕ, «КОЛЕНИ»?!
Но она была непреклонна…
Ну, кряхтя по-стариковски, встал на колени — прополз самую малость…
Да, что я — самому себе ВРУ, ТО?! Прилично я поползал по своему кабинету — тем более, что она всё отходила и отходила, смеясь — пока не позволила «загнать» себя в угол… Запыхался… Мама не горюй! Да и, спина… Да… Ох! Ушатали Сивку крутые горки!
Потом, когда я отдышался и восстановился — приняв пригоршню пилюль, мы перебрались с ней в мою спальню. Если честно, очень сильно боялся, что ничего у меня «не получится»…
Понимаете, да? …Всё-таки, я — далеко не тот «мальчик», что прежде. Да и, она — если честно. Увы! Она, уже была не та…
Но, как вспомнил тот день… Ну, тот «корпоратив» в моём Замке на Восьмое Марта «там» — в Солнечногорске «моего» времени, той «реальности»!
…Как вспомнил «ту» Алису-Лолиту — её декольте с «дыньками» вываливающихся сисек, её стройные ножки в нейлончике и мелькающие из-под короткой юбчонки кружевные полупрозрачные трусики…
Так, аж — «ДЫМИТ»!!! …Ну, мужики — те поймут!
— Я, как только в первый раз тебя увидела, так сразу…,- счастливо смеялась она в тот раз, — так, сразу: аж, здесь — «внизу», «мокро» стало… Никогда так… Ни с кем, потом… Так, сразу поняла: ты — МОЙ!!! ТЫ — ТОЛЬКО МОЙ!!! Я всегда это знала, ты — мой….
Мы с ней сочетались законным браком… Со скандальным оттенком — всем рты не заткнёшь! Она была кинозвездой мирового уровня, я — тоже: широко известен в самых широких кругах, поэтому в мировой прессе тогда творился супер-грандиозный кипеж — газеты, просто вместе с руками выхватывали!
И, жили мы с Лолитой… Счастливо, очень счастливо!
Но, очень недолго… Через полгода года её застрелил из «PM-USSR» бывший любовник, офицер. Из-за ревности…
Мальчишка — больше чем на полжизни её младше! «Сопляк»…
«Что ты понимаешь в любви, Сопляк!»
Часто мысленно я с ним до сих спорю, где-то в глубине души его понимая, даже — ему сочувствуя:
«Любовь, это — ЖИЗНЬ!!! Ты ошибся, Сопляк! Ты выбрал СМЕРТЬ…».
Винил то, я в основном самого себя! Я виноват в её смерти, ОДИН ТОЛЬКО Я…
— Что с ним делать? — осторожно спросили у меня.
— Судить! Что же ещё?! Сколько у нас дают за любовь?
— За убийство…
— За убийство из-за неразделённой любви!
«Вышку», у нас в то время «давали» только за политику, а уголовные дела разбирал суд присяжных — до сих пор, действующий по революционному ещё принципу: «не по закону, а по совести».
«По совести», дали горе-любовнику пять лет условно… Я присутствовал на процессе, сидел в первом ряду и смотрел ему прямо в глаза. Я, конечно, не психолог — не Женька Мозгаклюй — далеко, не он! Но, тоже — кой, чё могу, нахватавшись у того «верхушек»!
«Любовничек» (могу поспорить — жаль, проверить невозможно…), рассчитывал по моему приказу быть зверски замученным — зарезанным, повешенным, застреленным, на кол посаженым, заживо зажаренном на медленном огне или, просто — живьём в землю закопанным. Про меня МНОГО(!!!) слухов ходило! Как безосновательных — так и…
Так и, всяких-разных!
Быть из-за любви к женщине «зверски замученным»… О, это — наверное, так КРУТО!!!
…НЕ ДОЖДЁШСЯ, СОПЛЯК!!! Сам, только САМ!!!
Где-то через пару месяцев он повесился… Опять же, учитывая мою «репутацию», общественность грешила на меня. Ну, привыкла она на меня грешить! Мне присылали поздравительные открытки, телеграммы с всех сторон необъятной страны и из-за её рубежа — то, да сё…
Но, нет! Нет, не я! Клянусь: ОН САМ!!!
Ну, мне-то после этого всё вдруг стало совершенно безразлично… ВСЁ!!! Абсолютно всё! Я вдруг понял, что убиваю тех, кто рядом — самых мне дорогих и близких и, меня очень слабо утешало то благо, что я принёс своим вмешательством в естественный ход истории…
«Все» — это, слишком абстрактное понятие. А, родной человек — вот он! В могиле…
С тех пор, мне всё стало глубоко-глубоко безразлично и, передав управление «Корпорацией USSR» племяннику Даниле, я полностью отошёл от дел…