Аргеной молчал. Ирцарио еле слышно усмехнулся. А Сонлер вдруг улыбнулся Лейсту.
— Не худший, — сказал он. — Худший перед тобой. Пусть тебя это подбадривает.
Он поднял руку и показал «ножницы» указательным и средним пальцами.
Ирцарио одобрительно засмеялся и заговорил уже более деловым тоном:
— Если всё так обернулось, то я предлагаю повременить с Чаппелом. Прикинем: узорги протягивают Триумвирату руку — после всего, что было. Ланс крутит носом, прикидывает, как менее позорно разрешить ситуацию. И вдруг выясняет, что главный завод по производству боевых кораблей превратился в радиоактивное пепелище. Разве это не подтолкнет его к не нужному нам решению?
— Если они объединятся, — заговорил Аргеной, будто и не слышал ничего, что говорили Лейст и Ирцарио, — то это ничего до поры не значит. Наши беспилотники патрулируют подступы к галактике, среагируем мы молниеносно. Чтобы получить что-то от узоргов, ребятам придется запустить один из двух сценариев. Либо пригласить зеленоглазых к себе, либо лететь к зеленоглазым самим. В обоих случаях мы получаем их на блюдечке. Если они совершенно ополоумят, то мы даже сумеем выследить «Ковчег», а тогда вся война займет от силы неделю.
— Ну, есть и третий вариант, — вставил Сонлер. — Не думаю, что Триумвират успели покинуть все узорги. Что если Хирт отыщет оставшихся и запихает их на военное производство? Опасность узоргов не в технологиях, которыми они обладают, а в технологиях, которые они могут создать на коленке в кратчайшие сроки. «Квазар», существование которого подтвердил Хирт, создан за год. Людям понадобилось бы несколько поколений, чтобы разработать подобное. Мы будем сидеть и ждать, пока кто-нибудь появится (а может быть, нам время от времени будут подкидывать не самые ценные кадры), а в Триумвирате тем временем произойдет техническая революция.
— Тогда завод лучше разнести чем скорее, тем лучше, — сказал Лейст. Сказал машинально, тут же спохватился и задумался. А он ведь действительно, на полном серьезе рассуждает, как уничтожить родную галактику. Или поставить ее на колени.
Аргеной вздохнул, откинулся на спинку кресла. В полумраке глаза его закрылись.
— Я что-то совсем потерял нить разговора, — сказал он. — Вы говорите так, будто я спрашивал вашего мнения об отдаваемых приказах. Ирцарио. Прошло уже три дня из отведенной тебе недели. Если через четыре я спрошу, где ты, и узнаю, что не летишь на Чаппел, я вышвырну тебя за борт и аннигилирую антиматерией, чтобы не было соблазна вновь взять тебя обратно. То же произойдет, если ты сейчас продолжишь говорить со мной в таком же духе. То же касается и тебя, Лейст. У меня есть совет генералов, где я, если вдруг захочу, поставлю свои решения на обсуждение.
— Тогда зачем мы здесь? — развел руками Ирцарио.
— Ты — понятия не имею. Я сказал, что ты здесь не нужен. Мне лишь хотелось посмотреть на капрала Лейста.
— Ясно. — Ирцарио с грохотом отодвинулся от стола, встал и, не удосужившись задвинуть стул обратно, пошел к выходу. — Очередная проверка наземника. Прошу прощения, что помешал.
Лейсту почудилось, что в голосе Ирцарио прозвучало нечто вроде… ревности.
— Остановись, я не сказал тебе уходить, — повысил голос Аргеной.
— Ты мне и приходить не сказал. Я такой самостоятельный…
— Ирцарио!
У самой двери Ирцарио развернулся и посмотрел на отца усталым, смиренным взглядом.
И тут Аргеной удивил Лейста. Он спросил — совершенно другим голосом, мягким и будто заботливым:
— Как лицо?
Удивился и Ирцарио. Рука его дрогнула в попытке подняться к лицу, но остановилась. Ирцарио показал отцу большой палец.
— Лучше прежнего. Жду не дождусь увольнительной на Чаппеле.
Отец кивнул, и Ирцарио, поклонившись, вышел. Лейст почувствовал себя до невыносимости лишним здесь.
— Как твои бойцы? — спросил Аргеной.
— Испытываю их, — ответил Лейст. — Хочу посмотреть, что они из себя представляют, чтобы понять, чему я могу их научить.
— Не зацикливайся на этом, — поморщился Аргеной. — Учить их — не твоя основная обязанность. Ты должен научиться управлять ими. Потому что с ними тебе придется лететь на Чаппел и ликвидировать завод.
Лейст подумал, что ослышался.
— С этими пацанами? Диверсионная операция?! Но…
— Лейст… Если пятеро гинопосских пацанов не сумеют перебить охрану какого-то там завода, то я — не главнокомандующий Гинопоса, а хозяйка борделя. К тому же Ирцарио возьмет более опытных бойцов, не беспокойся. Закрыли эту тему. Сегодня вечером ты свободен?
Лейст мотнул головой — не в знак отрицания, нет, он пытался прийти в себя, понять, что не ослышался.
— Простите… Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать.
— Я хочу, чтобы ты пришел ко мне на ужин. Такое приглашение — знак высочайшего расположения с моей стороны. Это поднимет твой авторитет среди гинопосцев и сделает более понятным твоё грядущее повышение.
Лейст молча смотрел в непроницаемые глаза Аргеноя.
— Я не хозяйка борделя, Лейст. Когда я спрашиваю, свободен ли ты, я не даю тебе повод вежливо отказать, я лишь интересуюсь, какие твои обязанности мне придется переложить на другого, чтобы ты пришел ко мне на ужин.
— Я собирался погонять парней в зале и в тире, но… — Лейст развел руками.
Аргеной улыбнулся ему, кивнул, вставая из-за стола.
— Ровно в семь. Форма одежды — повседневная.
Здравый смысл требовал пропустить Аргеноя с секретарем вперед, но те замедлили шаг, когда Лейст остановился. Он чувствовал себя заключенным, которому вот-вот выстрелят в затылок.
— Что, я прошел какую-то важную проверку? — спросил он, чтобы хоть немного разрядить обстановку.
— Может, и так, — сказал Аргеной. — А может, я веду какую-то свою игру, в которой ты — пешка, и знать о том, для чего я тебя двигаю в ферзи, тебе не нужно. Задумаешься, когда научишься пересекать доску из конца в конец одним прыжком.
Дверь открылась перед Лейстом, и в коридоре он с удивлением увидел пятерых своих бойцов. Они вытянулись по стойке смирно перед командиром, и один из них протянул Лейсту нечто, завернутое в оберточную бумагу.
— Капрал Лейст, разрешите доложить, ваше приказание выполнено! — протараторил парень.
Он тут же изменился в лице, увидев за спиной командира человека, чьи портреты и голографические изображения украшали все учебные помещения на малых кораблях. Замер, не зная, как ему — жалкой песчинке под ногами главнокомандующего — следует себя вести.
— Вольно, — спас его от затруднения Лейст. — Давно тут?
— Двадцать шесть минут, капрал Лейст!
— Молодцы. Возвращайтесь к расписанию, вам на браслеты должна была упасть вся необходимая информация.
— Так точно!
Пятеро бойцов выбежали из коридора.
— Недурно, — отметил Аргеной. — Что в пакете?
— Нож, — коротко сказал Лейст, сжав хрустящий сверток.
Аргеной продолжал смотреть, и Лейст развернул бумагу, показал главнокомандующему стандартный гинопосский боевой нож.
Потеряв интерес, Аргеной удалился, а вот Сонлер, следуя за своим отцом и начальником, обернулся. Взгляд его был странным. И Лейст до сих пор не мог понять, как относиться к кастрату. Ирцарио над ним глумился, но он был на особом положении. А Лейст был единственным капралом, вхожим к самому Аргеною, поэтому брать пример было не с кого.
Лейст бесцветно улыбнулся Сонлеру, и тот ушел. Двинулся к монорельсу и Лейст.
Только закрывшись в своей крохотной каютке, он взялся за нож, который в первый же миг удивил неправильной балансировкой.
Лейст ощупал рукоятку, обнаружил, что навершие проворачивается. Открутил его и обнаружил, что рукоятка полая. Внутри нее, четко вписываясь в выдолбленное гнездышко, лежала крохотная пробирка с темно-красной жидкостью.
Похожей на кровь.
Глава 18
Приходить в себя было тяжело, словно после инъекции транквилизатора. Мысли в голове недовольно ворочались, гудели, будто сонные пчелы. Одна из них оказалась назойливей других. Она упрямо лезла вперед, обращала на себя внимание, и Елари «посмотрела» на нее. Мысль немедленно развернулась в картинку-воспоминание.
Темнота. Лучи фонариков. Голоса. Грохот… Надо куда-то бежать… Как хорошо, что все это уже позади, что теперь можно никуда не бежать, а просто плыть, плыть, покачиваясь на черных волнах.
Но жизнь не собиралась просто так оставить Елари. Она ворвалась в ее уши чужими голосами. Говорили довольно далеко, как будто даже за стенкой, но звуки так и долбили по мозгам. Елари не сразу начала понимать слова, сначала только прислушивалась к звукам.
— …ходить? — спрашивал голос Надин.
— Ходить? — Незнакомый, мужской голос. — Я вас умоляю. После таких повреждений скажите спасибо, если она хотя бы руками и головой сможет двигать. Все, что я могу, — это прописать обезболивающие. Ну, ты поняла: те, что в больничке не пропишут. Могу прописать побольше, чтобы девочка уплыла в прекрасную страну Дримландию навсегда. Но это будет стоить, Надин. Ты знаешь, хоть я тебя и люблю…
— Ага, ага, Ллойд. Примолкни на минутку, дай подумать.
Чиркнуло. Запахло табаком. Нет — завоняло. Надин курила дешевые сигареты без фильтра. Хотя дешевыми они были разве что на Иргиле, да на других планетах, где рос табак. На Чаппеле же, как любили повторять местные жители, росло только дерьмо. Табак, конечно, поставляли, но в небольших количествах, для чокнутых эстетов, вроде той же Надин. Остальные курильщики довольствовались испарителями. Никотиновую начинку для них по франшизе и подпольно смешивали где угодно.
— Так, о'кей, ты сказал, я тебя услышала, — заговорила Надин. — Давай пробежимся еще раз. Этот твой прибор — ты в нем уверен?
— Как в собственной правой руке.
— Даже думать не хочу, что это означает. Да или нет?
— На все сто, Надин.
— И он показал, что…
— Позвоночник серьезно поврежден. Сначала удар, а потом ты, видимо, тащила ее как попало. Надо было сделать носилки.
— Ллойд, хватит! — Надин, судя по звуку, хлопнула рукой по столу. — Я просто пытаюсь понять, где граница между объективными показаниями прибора и твоей трактовкой. Без обид, но слова парня, которого стабильно раз в месяц откачивают от передоза, я буду проверять с пристрастием.