Аргеной задушил эти мысли. Глупые, ненужные. Сейчас важна лишь холодная злость, цепкий ум и верная рука. Но ничего этого в полной мере у Аргеноя не было.
Лейст медлил. Он снова занял выжидательную позицию. Он, мать его так, чувствовал, что время работает на него. И снова Аргеной был вынужден нападать.
На этот раз он обрушил на Лейста целый стальной смерч. Клинки сверкали в лучах софитов, отдельные удары сливались в непрекращающийся лязг. Аргеной двигался быстро, но Лейст не уступал ему в скорости. Ему, уставшему, изможденному, одурманенному! Ах, если бы перенести этот бой. Если бы та отсрочка в три дня… Но Аргеной не мог ничего изменить, не породив толков. Да, он бы победил через три дня, но — ценой своего авторитета.
Не мог он и посетить Летоса этим утром. Слишком все взбудоражились — это раз. И мгновенно сросшиеся кости навели бы на подозрения — два. А кроме того, Аргеной боялся. Где-то глубоко в мозгу засел страх перед нестареющей копией себя. Перед психотропным генератором, творящим «поле страха» в «коридоре призраков». Аргеной сам заманил себя в ловушку.
Что ж… Сам он и разнесет стены этой ловушки.
Плюнув на все тревожные сигналы, идущие от позвоночника к мозгу, Аргеной ускорился. Он слабо понимал, что делает его тело. Мозг просто не успевал осознать движений. Сейчас работал не разум, но многолетняя выучка и генетическая память, вобравшая опыт десятков, сотен поколений гинопосцев, непревзойденных бойцов.
Он видел, как напряглось, посуровело лицо Лейста. Теперь ему не до шуток. Движения стали скупыми. Попытался увеличить дистанцию, но Аргеной не позволил ему выиграть и миллиметра.
Вот первый просчет, и лезвие рассекло форменную куртку, расцарапало живот. Еще чуть-чуть, и Лейст рухнул бы на колени, пытаясь собрать кишки.
Почувствовав кровь, Аргеной почувствовал и силу. Будто кто-то свыше вдохнул в него невиданную доселе мощь. Удар, другой, третий, и Лейст вскрикнул. Рукоять тесака выскочила из его ладони, оружие глухо брякнуло об пол.
Короткая схватка. Ударом ноги Аргеной поверг Лейста на спину, замахнулся. Тесак должен был отделить его голову от шеи, украсить желтый пол алой кровью…
В браслете Аргеноя было настроено несколько каналов с повышенным приоритетом. Их уведомления раскрывались сразу же, вне зависимости от того, чем он был занят. Одно из них ослепило его сейчас, перекрыло обзор.
Аргеной тут же «сморгнул» его, но мгновенной заминки хватило. Лейст подался вперед и вверх, его рука перехватила запястье Аргеноя.
Рыча, главнокомандующий Гинопоса навалился вперед всем телом. Лейст скрипел зубами. Лезвие тесака приближалось к шее.
Краем сознания Аргеной отметил поднявшееся в зале волнение. А потом тем же краем осознал, что сообщил ему браслет, и сердце на мгновение застыло.
Кто-то открыл дверь в конце «коридора призраков». Второй контур защиты пришел в действие.
Глава 48
В начале схватки Лейст даже позволил себе поверить, что может победить. Аргеной явно был не на пике формы, похоже, давно не припадал к своему «источнику вечной юности». Однако недооценить его оказалось опасно, и за эту ошибку Лейст поплатился.
Он все еще боролся за жизнь. Даже не он — его инстинкт. Инстинкт бойца заставлял сдерживать натиск мускульной силы и веса Аргеноя. Зачем? Ведь быстрая смерть была бы куда предпочтительнее. А теперь клинок медленно вскроет гортань, заставит захлебываться кровью. Сознание покинет его раньше, чем жизнь, и вполне возможно, что Лейст еще проснется. Изуродованным кастратом, бесполезным посмешищем.
Лейст закрыл глаза. Пусть инстинкт делает своё — у него есть и другие полезные навыки.
Он активировал «капсулу смерти»: ощутил языком ее — гладкую, продолговатую. Покатал её по нёбу. Как просто… Одно лишь глотательное движение, и мозг разорвет все нейронные связи. Мозг умрет, а вслед за ним умрет и тело.
Лейст вспомнил Елари.
Лейст вспомнил Вайну… В основном — её тело. Потом совместил оба воспоминания в единый фантом. «Я был счастлив», — сказал сам себе и больше уже не собирался ни о чем думать. Лезвие рассекло кожу на горле, теплая струйка крови заструилась по шее…
Конец.
Но вдруг напряжение исчезло. Исчезла и капсула — сразу, как только мозг ощутил, что опасности нет.
Лейст открыл глаза. Аргеной стоял над ним, тяжело дыша. Тесак дрожал в его руке, глаза бегали.
— Я… — чуть слышно сказал он, и тут же, взяв себя в руки, заговорил громко, с подобием тех властных интонаций, что были ему присущи до этого мига: — Бой необходимо прервать. У меня появилось дело, а у этого куска говна, — он кивнул на Лейста, — маленький шанс.
— Но бой нельзя прервать, — послышался голос Сонлера. — Закон…
— Закон — это я, — отрезал Аргеной. — Всем оставаться здесь.
Он быстрым шагом покинул «арену» под недоуменный ропот гинопосцев.
Лейст приподнялся на локте. Сел. К нему подошел Сонлер. Вот у кого на лице не читалось ни капли растерянности. Он протянул руку Лейсту, но тот предпочел подняться сам. Принять помощь от кастрата на глазах толпы гинопосцев… Лучше не выяснять, что за этим последует.
— В чем дело? — поинтересовался Лейст вполголоса.
Сонлер улыбнулся:
— Похоже, неприятности в «коридоре призраков».
Улыбка так и осталась на лице Сонлера, будто приклеенная. Этот маленький, ничтожный человечек уже праздновал победу, такую же маленькую и ничтожную. Ему достаточно было увидеть, как пошатнулся колосс, в тени которого он родился и вырос.
— Развяжи меня, — приказал Лейст.
Сонлер посмотрел куда-то поверх его плеча, и к Лейсту подошел сотрудник службы безопасности. Одним движением он разрезал веревки, и Лейст согнул затекшую руку. До него с запозданием дошло, что Сонлер не приказывал, он попросил сотрудника сделать это, потому что у самого Сонлера не было ни ножа, ни кинжала. Ему не полагалось никакого оружия, кроме стилуса, которым он вносил правки во все массивы данных Гинопоса.
Лейст наклонился, поднял тесак и повернулся к солдатам, оставшимся без кровавой потехи.
— Мой противник сбежал, — провозгласил Лейст, и наномикрофоны подхватили его голос, передали на гигантские динамики в стенах зала. — Скажите, что я должен сделать?
Сначала было тихо. Потом чей-то одинокий голос воскликнул:
— Убить!
— Убить! Убить! — подхватили другие голоса.
Лейст медленно поднял тесак над головой, и в зале поднялась буря. Позабыв вековечный страх и неизбывную преданность, гинопосцы требовали крови своего предводителя.
Таков был закон. В поединке есть победитель и проигравший, живой и мертвый. Никто и ничто не может прервать поединка. А тот, кто попытается убежать, обречен смерти.
Лейст понимал, что для него это еще далеко не синоним победы. Аргеноя еще нужно убить, а если он не захочет смиренно ждать смерти, то закончится все опять же поединком.
Но колосс покачнулся. И, рано или поздно, кто-нибудь нанесёт последний удар.
Прежде чем уйти вслед за Аргеноем, Лейст бросил взгляд на ту часть зала, где, на повисшей в воздухе платформе, стояли генералы. Эти не бесновались, не требовали крови. Лица их были напряжены и серьезны.
Глава 49
Прежде чем открыть роковую дверь, Ирцарио сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокоил сердцебиение, заставил кровь спокойно струиться по венам.
— Просто враг, — пробормотал он. — Там просто еще один враг, которого я уничтожу.
Собственно, даже уничтожать было не нужно. Сколько раз отец заходил сюда, а робот всё ещё цел и невредим. Значит, тренировочную программу ему не меняли. Будет достаточно задеть его оружием.
Ирцарио надел перчатку, перепачканную в крови, повернул ручку и вошел в зал, посреди которого неподвижно застыл робот, внешне неотличимый от Аргеноя. Только моложе, и гораздо.
Впервые Ирцарио задумался о возрасте отца. Сейчас он видел перед собой его, такого же, каким он был во время раскола с узоргами. Сколько лет минуло с тех пор? Сколько лет было ему тогда?
— Да без разницы, — сказал Ирцарио и сделал шаг вперед. Окровавленная перчатка полетела на пол.
Робот пришел в движение, взметнул меч, готовясь нападать.
— Сюрприз, пидор, — улыбнулся Ирцарио, достав из кобуры пистолет.
Выстрел в огромном пустующем зале походил на взрыв. Пуля отскочила от лба робота, и тот замер, как будто оглушенный.
— Ну что, мы достигли соглашения? — поинтересовался Ирцарио.
Робот молчал. Бросив пистолет в кобуру, Ирцарио на всякий случай извлек из ножен тесак и по широкой дуге попытался обогнуть робота.
Но электронные мозги, проанализировав случившееся, пришли к выводу, что противник не продемонстрировал должного уровня в фехтовании.
— Твою мать, — только и успел выкрикнуть Ирцарио, отразив внезапную атаку.
Он никогда не сражался против отца, лишь несколько раз наблюдал за его поединками. Сначала, в детстве, — с детской гордостью и восторгом. Потом — с интересом. Отец был быстр и силён, а главное — его атаки всегда были неожиданны. Ему будто было лень тратить время на бой, и он, увлекая соперника чередой обманок, задавал ложный ритм, который вдруг сам же и нарушал. Зачастую удивлялся противник уже на том свете.
И вот теперь всё это обрушилось на Ирцарио, подкрепленное механической отчетливостью движений, очищенное электронными, не знающими погрешностей мозгами.
Робот не играл в обороне, он напирал, увеличивая скорость, и не давал даже мгновенной передышки. Ирцарио быстро понял, что выдержать дистанцию не получится, и начал кружить, отступая.
Еще одна неприятная особенность робота: он не устанет. Увеличивая время поединка, Ирцарио только изматывал сам себя. Нужно было что-то предпринять, и быстро. Ведь робот запоминал каждое движение Ирцарио и с каждым шагом всё лучше подстраивался под него. Стратегия убийства Ирцарио становилась изощреннее.
Когда очередной стремительный выпад едва не лишил Ирцарио уха, на него снизошло озарение. Робот ведь сам показал своё слабое место.