Ред.), подобно многим другим африканским племенам, считали войну и охоту своими любимыми занятиями.
Война – это хороший спорт. Она не обязательно должна быть серьезной, как это видно из примеров притворных боев, обычных для индейцев омаха, африканцев ба-мбала и различных племен Восточной Африки. Ба-мбала называют это занятие «кутана», или «маленькая война». Для нее выжигается специальная «арена», и противоборствующие стороны, вооруженные только луками и стрелами, маршируют, двигаясь цепочкой к назначенному месту, оскорбляют друг друга, затем стреляют и маневрируют, пока им не будет достаточно ощущений (и ранений). Тем не менее, если следует кого-либо убить, немедленно начиналась «гемби» – большая война.
В Австралии война – преимущественно развлечение. Одна из игр племени юалайи является вариацией шуточных боев, в которых один человек со щитом из коры пытается защитить себя от игрушечных бумерангов, которые бросают другие. В Виктории бой обычно проводится, чтобы испытать силу племени. Иногда одни и те же племена проводили турниры или дружеские соревнования в умении использовать бумеранг и щит, которые прекращались, когда кого-нибудь ранили или когда все были удовлетворены. «Аборигены, кажется, получают огромное удовольствие от этих состязаний. Эти соревнования позволяли им проявить свои спортивные умения и мастерство использования различного оружия, а также доказать свое превосходство не только над врагами, против которых оно могло использоваться, но и перед воинами собственного племени. Состязания позволяли храбрым пробовать свои силы, и во время наслаждения настоящим боем они с готовностью рисковали своей жизнью».
Среди племен гор Чин (современный запад Мьянмы (Бирмы) набеги часто совершались юнцами, которые хотели заняться чем-то захватывающим. Уроженцы Саравака и Британского Северного Борнео (север острова Калимантан, ныне входит в состав Малайзии) часто шли на войну просто потому, что им нравилось сражаться. Говорят, что убийство было наслаждением для папуасов. «Настоящая страсть к сражениям» представляется обычной причиной войны среди новозеландских маори. «Война была просто времяпрепровождением, которое маори в глубине сердца истинно любили», и им никогда не нужен предлог для сражений. Если на острове Ротума (к северу от Фиджи) вождь хотел сражаться и не находилось подходящего повода, он создавал причину сам, крадя женщину из соседнего селения.
Большинство полинезийских племен часто участвовало в войне только из-за удовольствия, получаемого от сражений. То, что корейцы считали войну одним из развлечений, проявляется в обычае метания камней. «Каждую весну людям было гарантировано право сражаться камнями, и мужчины (и даже мальчики) двигались на открытые пространства, где было много камней. Там они разбивались на команды – обычно город против пригорода – и регулярно проводили ожесточенные битвы. Каждый год большое число людей погибало, а количество раненых исчислялось тысячами».
Цивилизованные народы в этом отношении иногда не сильно отличались от первобытных. Жажда острых ощущений является мощным стимулом при наборе профессиональных солдат. Она пропагандируется прессой и массовыми организациями для того, чтобы мобилизовать нацию для войны. Военные парады и парадная форма, боевой дух, почести, воздаваемые солдатам, и т. п. создают романтический ореол вокруг войны и скрывает ее ужасы. Война высвобождает энергию, которую невозможно использовать в монотонных занятиях повседневным трудом. Одним словом, война до сих пор представляется мужчине – а косвенно и женщине – как волнующее и романтическое приключение.
Личные амбиции, особенно у вождей, и межгрупповая вражда являются мотивами, изначально происходящими от тщеславия и нередко ведущими к войне. У тлинкитов желание получить рабов для того, чтобы увеличить силу вождя и его клана, было наиболее распространенным мотивом войны. Здесь тщеславие явно сочеталось с экономическими мотивами. Индейцы пима представляли собой такой же пример. «Когда вождь «чувствовал сердцем», что он хочет отомстить за своих людей... или что он хочет почестей, которые воздают успешному воину, он шел от одного поселения к другому, взывая к последователям и повторяя соответствующие речи магического характера». Военный вождь индейских племен низовьев Миссисипи не испытывал отвращения, когда призывал свой народ на войну; «он чрезвычайно заинтересован в войне, поскольку вожди уважаются во время войны гораздо сильнее, чем во время мира». Личные преимущества были также очевидным мотивом войны в Центральной Америке. «Амбиции лидеров к увеличению своих территорий путем посягательства на территории соседей, возможно, были причиной большинства войн среди майя», а среди диких племен войны велись преимущественно из-за зависти и амбиций враждебных военачальников.
В Экваториальной Африке «вражда между племенами является причиной непрекращающейся войны». В Северо-Восточной Африке войны имели следствием огромные человеческие жертвы. Взаимная зависть и страх лежат в основе большинства межплеменных войн в Южной Африке. «Оскорбления вождей» и «деспотизм или амбиции вождей, которые, как надеялись недовольные, будут устранены выстрелом в спину в суматохе битвы», считаются наиболее частыми мотивами для войны на островах Фиджи. На острове Ротума практически все войны были связаны с враждой между двумя районами или их вождями. В случае если они хотели войны, придумывался любой предлог. Если, к примеру, каноэ из одного района проходило перед домом вождя другого, не снизив скорости, за это оскорбление сразу же выдвигалось требование извинений и, если их не следовало, сразу же объявлялась война. Если объявления войны не следовало, это было равносильно признанию подчинения оскорбленного вождя. Хотя на острове Пасхи был всего один «король» (вождь), там тоже часто случались войны из-за личной вражды и алчности. На островах Самоа обычной причиной войны было «желание части одного, двух или более районов считаться более сильными и уважаемыми, чем остальные».
Борьба за место под солнцем, которая играла свою роль в истории цивилизованных народов, не сильно отличается от амбиций и вражды вождей дикарей. Доктрина экономической необходимости – предлог, который так часто применяется, – является, по сути, логически обоснованной. Часто причиной агрессии, ведущей к войне, является не жизненная необходимость, а национальная гордость. Территориальная экспансия часто вызвана не столько экономическими мотивами – поскольку затраты на содержание колоний обычно превосходят то, что от них получают взамен, – сколько представлением о том, что великое государство должно обладать колониями. Великобритания практически единственная из колониальных держав пришла к тому, что управление колониями должно быть оставлено им самим и что «владение» ими является скорее воображаемым, чем реальным. Экспансия и империализм – это исключительно вопросы политики: они происходят не из-за жизненной необходимости, а от национального эгоизма. Существует обычай прятать его под маской необходимости развития других народов – «долг распространения более развитой культуры среди отсталых народов или народов, находящихся в упадке». Традиционная зависть и соперничество Старого Света являются составной частью того, что Франклин назвал «чумой войны».
Война дает исключительную возможность отличиться. Храбрецы и герои получают особое признание и социальный престиж. Первобытные общества превозносили и превозносят успешных воинов, поскольку в условиях постоянной войны их функции становились самыми ценными. Применялись различные способы отметить тех, кто возвысился до идеи групповой пользы. Одним из наиболее важных из них являлось татуирование.
Слово «тату» впервые появилось в английском языке в описаниях Кука и Банкса, описывающих таитянский обычай нанесения пунктира на кожу и окрашивания раны для того, чтобы оставить постоянную метку. Татуирование применяется первобытными народами в нескольких целях: в качестве метки племени, для обозначения замужней женщины, для того чтобы отличать свободного от раба, а благородного от простолюдина, как орнамент или в религиозных целях, а также как почетный знак. Мы здесь касаемся только того, как татуирование служило средством отличия и прославления способного воина. В таких случаях оно является украшением или знаком почета, которым награждались за храбрость или успех в бою. Оно сильно подогревало тщеславие мужчин. Татуировка часто показывала, сколько врагов убил воин, и мужчины состязались друг с другом для того, чтобы стать достойными такой чести. Мальчики не считались мужчинами, пока не завоюют право на свою татуировку, и от нее же зависел их успех у противоположного пола. Эти сильные возбудители тщеславия насаждали воинственный дух, и войны могли предприниматься исключительно для того, чтобы получить эти метки.
Поскольку война у аборигенов острова Борнео (Калимантан) по большей части принимала форму охоты за головами, татуировка являлась знаком удачливого охотника. Среди племени дусунов воин мог получить татуировку только после того, как добудет голову, и ему разрешалось добавлять на руку по отметке за каждую новою голову. На воинов, обладающих татуировками, смотрели как на храбрецов, вне зависимости от того, каким образом были получены эти головы. Кайаны ставили отметки в знак признания доблести; если мужчина сам добывал голову врага, он получал право покрыть тыльную сторону кистей (пальцев и ладоней) татуировками, но если он только участвовал в убийстве, то мог поставить татуировку только на один палец. Однако вожди часто нарушали это правило и покрывали татуировками все руки, даже если участвовали в единственном походе на врага. На Калимантане татуировки были не знаком храбрости в битве, а ставились «преимущественно из желания подражать более воинственным кайанам». Приморские даяки покрывали татуировкой тыльную часть руки, вне зависимости от храбрости в войне, и большинство тех, кто был украшен такими татуировками, были тщеславными хвастунами. Интересно отметить, что эта «дикая и несерьезная система тату» сопровождалась упрощением дизайна. Бакатаны и укиты, которые сохраняли честь, делали очень красивые татуировки. Ставить татуировку дома было запрещено, это можно было делать только во время похода. Поэтому все мастера тату считались исключительными людьми. «Покрытие тела узорами – постепенный процесс, и только самые старые и опытные воины имеют право заканчивать татуировки ног и ступней, а линию вокруг лодыжек запрещено покрывать татуировкой всем, кроме самых смелых ветеранов». Татуировка служит также этим племенам для того, чтобы узнавать друг друга во время битвы. Для этой цели использовали особый узор в виде звезды и части розетки, которая называлась «лукут», античная бусина. «Во время войны в джунглях, где внезапное нападение на неподготовленного врага было основной составляющей тактики, нередко случалось так, что один из атакующих воинов преследовал другого, и, если не существовало опознавательных знаков, с помощью которых на близком расстоянии можно было отличить друга от врага, результаты часто оказывались ужасными». Во время похода кениахи часто с той же целью повязывали вокруг запястья переплетенное пальмовое лыко.