По словам самого Карла Ивановича, должность эта была для него «занимательна, ибо, находясь при ней, [он] беспрестанно упражнялся в опытах над улучшением виноделия, садоводства, шелководства и над разведением разных полезных иностранных растений». Не забывал он посылать свои изыскания и в Академию наук, которая, «выхваляя беспрестанно в отзывах своих усердие» Габлица, в 1779 году наградила его медалью.
Молодой ученый работал под началом директора, князя Н. С. Долгорукова, переведенного в Астрахань из Петербурга за какую-то провинность. Этот энциклопедически образованный вельможа знал несколько языков, имел лучшую в городе библиотеку, увлекался литературой, поэзией, путешествиями и получил прозвание «филозоф». Он был ревнителем садоводческого дела – стремился поднять урожайность винограда, весьма споспешествовал развитию винокурения, для чего часто наезжал в Кизляр. Общение с ним было в радость и приносило Габлицу душевную пользу. Тем более что он был страстным книгочеем и часто пользовался библиотекой патрона.
Однако после кончины Долгорукова в 1781 году должность директора Садовой конторы упразднили, а Карл Иванович, «против всякого своего чаяния», получил новое назначение. Потемкин озаботился тогда важной государственной задачей – найти удобное место для торговли россиян с Востоком и Индией. Оттого из Астрахани в Каспийское море отправили экспедицию капитана II ранга графа М. И. Войновича, в ходе которой намеревались «делать физические и другие наблюдения, к приращению познаний о Каспийском море служить могущие». Потому-то искушенный в сем деле Габлиц, ранее уже бывавший в Персии, был к ней прикомандирован. Всего же в ее состав вошли 600 человек.
В июле эскадра, «из трех фрегатов, одного бомбардирного корабля и трех ботов состоящая», вышла в открытое море и по осмотре западных и восточных берегов Каспия направилась к Астрабадскому заливу, который и был признан пунктом, отвечавшим видам правительства в торговле с Персией, Индией, Хивой, Бухарой и Бадахшаном. Но восток, как известно, – дело тонкое, тем более что в персидской администрации царил тогда полнейший беспорядок. Владетель Ашхабадской провинции Ага-Мохаммед-хан возмечтал стать шахом и заигрывал со всеми потенциальными союзниками.
Он приветствовал идею создания русской фактории на восточном берегу Каспия. Хан тут же заключил с русскими договор о дружбе и даже предлагал послать в Петербург своего племянника. Граф Войнович, однако, продемонстрировал и беспечность, и дурацкую самонадеянность – вместо мирной фактории учредил военный форт. Как отмечают историки, граф «доказал, что он такой же плохой царедворец, как и политик».
И судьба экспедиции была предрешена: салютуя пушечным огнем, русские переполошили местных воевод, до коих дошел слух (пущенный англичанами), что по Дагестану идет Суворов с 60-ю тысячами солдат. Ага-Мохаммед-хан решил, что надо избавиться от непрошеных гостей. По его приказу Войнович и Габлиц вместе с несколькими морскими офицерами, находясь в деревеньке, в 12 верстах от берега, были схвачены и десять дней содержались под крепким караулом, а потом отправлены в город Сари, что в ста верстах от Астрабада. Россиянам предложили либо сложить головы, либо убираться восвояси. У них хватило благоразумия выбрать последнее. В результате флотилия вернулась домой бесславно, в чем Габлиц винил, конечно, не Войновича, а дипломатично поносил «коварного» и «вероломного» восточного самодура. В отличие от опростоволосившегося Войновича, натуралист Габлиц был на высоте положения. Огромный научный интерес представляет его обстоятельный отчет о плавании («Исторический журнал бывшей в 1781 и 1782 годах на Каспийском море российской эскадры под командою флота капитана втораго ранга графа Войновича…» – М., 1809). Во всех представленных ученым описаниях природных явлений, растительного, животного мира видны и зоркость и умная наблюдательность автора. Характеристики Карла Ивановича уточняют и дополняют труды его предшественников – Ф. И. Соймонова, С. Г. Гмелина, Г. Ф. Миллера. На острове Огурчинском его внимание привлекают тюлени, «красные гуси» (фламинго), розовые скворцы, на горе Балхан – «барсы, кабаны, волки, лисицы, дикие волки или так называемые джайраны и каменные бараны»; в устье впадающей в Каспий реки Карасы он удивлен несметным числом «знатных рыб» по весне – белуги, осетра, севрюги, «так что, ловя их тогда баграми, можно в короткое время нагрузить несколько судов как ими, так и выливающеюся из них икрою»; на косе Дервиш рассматривает «в земле трещины и горный деготь, который перпендикулярными слоями садится и наподобие смолы от солнечного зноя высыхает»; изучает залежи соли на Нефтяном острове, о которой верно говорит, что она «не каменная, как некоторые утверждают, а озерная». Дорогого стоят и его этнографические записи о быте и торговле красноводских и кочевых туркменов, о морских разбойниках – «огурджалах». Точна и составленная им карта Каспия (она будет приложена к его книге). Словом, это был блистательный труд, в конце 1782 года он был представлен Потемкиным Екатерине II, и государыня пожаловала за него Габлица в надворные советники и перевела его в ведомство светлейшего князя. В 1783 году Петербургское Вольное Экономическое общество избрало Карла Ивановича своим действительным членом.
Габлиц оказался сразу же востребован на новом поприще: летом 1783 года, то есть вскоре после опубликования манифеста Екатерины II «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу», его в те края и направляют. Потемкин поручает ему составить естественнонаучное описание Крыма «по всем трем царствам природы» и снабжает всем необходимым для топографических съемок. Однако на полуострове началась эпидемия чумы, и Карл Иванович принужден был, узнав об этом, с полпути повернуть назад, в Петербург. Только ранней весной следующего года емуудалось вновь попасть в Тавриду и с мая по осень объехать Крымские горы, степную часть полуострова и Тамань.
Постоянно подгоняемый светлейшим, Габлиц и сам со свойственной ему страстностью работал, не щадя сил и здоровья, и завершил свой труд в рекордные сроки. При этом он из-за эпидемии чумы вынужден был обосноваться в землянке, где «трудился в течение двух месяцев, так что во все оное время не выходил на воздух и целые ночи просиживал за работою». Тем не менее уже в декабре 1784 года «Физическое описание Таврической области по ее местоположению и по всем царствам природы» было отправлено Потемкину, а в 1785 году по Высочайшему повелению издано за казенный счет.
К. И. Таблиц. Физическое описание Таврической области… Спб., 1785. Титульный лист
Этот классический труд ученого стал первым геологическим, ботаническим и биологическим описанием полуострова. Многие термины, названия, характеристики географических объектов Крыма введены в научный оборот именно им. Исследователь представил первое схематическое природное районирование Крыма, разделяя его на части: «плоскую или ровную», «горную» и «полуостров Керченский». В горной же части полуострова он, опять-таки впервые, выявил три гряды: «передовые», «средние» горы и «крайний Южный хребет»; впервые назвал в качестве самостоятельной географической единицы «Полуденный» (Южный) берег Крыма.
Он обнаружил известковые, глинисто-сланцевые, вулканические горные породы, исследовал почвы различной мощности и качества; отметил значительную крутизну южных склонов горных гряд и пологий характер северных, а также неровности плоских вершин в горах и ледяные пещеры, впервые описал 20 рек, в том числе и неизвестный доселе водопад Учан-Су.
Это благодаря Габлицу в России узнали о минеральных богатствах Тавриды, о соли ее озер, нефти Керченского полуострова, железной руде, мраморе, серном колчедане, железистой глине, белом мергеле. Рассказывая о флоре Крыма, он не только раскрыл богатства травянистой растительности в степи, а лесной – в горах, но и указал на ее многообразные родственные связи с растительностью южной Европы, Азии, северных областей. Всего же в списке растений Габлица, который называют «первым научным ботаническим реестром Крыма», 511 видов, в том числе лекарственных, кормовых, технических трав. Поведал он и о том, что здесь в обилии произрастали гранаты и оливки, дикие финики, фисташки и рай-деревья. Столь же интересны сведения о животных края: например, о том, что в то время в Крыму дикие мустанги и волки водились «во множестве», а у берегов полуострова, «особенно в Севастопольской бухте, обитали тюлени».
К. И. Габлиц. Исторический журнал бывшей в 1781 и 1182 годах на Каспийском море российской эскадры… М., 1809.Титульный лист
Рассказывается здесь и о некоторых географических объектах края. И показательно, что Габлиц уделил здесь внимание еврейским обитателям полуострова, причем говорит о них с нескрываемым сочувствием. Вот, к примеру, его описание так называемой Жидовской крепости близ Бахчисарая: «[Она] состоит на самой вершине крутой каменной горы и положением своим ясно доказывает, что она построена древним, угнетенным и искавшим себе безопасности и убежища народом. Теперь обитают в ней с давних уже времен одни Жиды, и они, невзирая на недостаток там воды, которую с великим трудом должны возить на лошаках вверх от самой подошвы горы, избрали место сие для своего пребывания». По-видимому, судьба еврейского народа отзывалась в его душе.
Характерно, что в своем описании Крыма Карл Иванович пристрастен, чего и не скрывает, он намеренно привносит сюда свое ценностное отношение. Этот край выглядит у него загадочным и экзотичным. Он им восхищен и желает, чтобы и читатель восхищался вместе с ним: «В редких, может быть, других странах света можно найти столько совокупленных вместе совершенств!»
И очень скоро о совершенствах Тавриды узнали и другие страны света. В 1788 году русский посол во Франции, «дилетантствующий дипломат» князь Д. А. Голицын, издал в Гааге свой перевод «Физического описания Таврической области…» Габлица на французском языке, снабдив его примечаниями и