ского философа Бахьи Ибн-Пакуды. Эта связь озадачила многих ученых. Одно время предполагалось, что Бахья взял главу у Аль-Газали, поскольку Бахья мог читать по-арабски, а Аль-Газали не мог читать ивритских букв, которыми была написана (по-арабски) книга Бахьи. Когда было доказано, что Бахья никоим образом не мог увидеть или прочесть сочинения Аль-Газали, проблема казалась неразрешимой, пока покойный профессор Банет не нашел ответ. Более ранний текст, доселе неизвестный, служил общим источником соответствующих глав как для Аль-Газали, так и для Бахьи, чем и объясняется их поразительное сходство. Что самое примечательное — эта ранняя работа была написана христианином. Таким образом: есть христианин, он пишет богословский трактат, предположительно для христианских читателей, и этот трактат затем изучается и, так сказать, заимствуется двумя другими богословами, мусульманином и евреем, и оба пишут произведение религиозного характера для обучения своих единоверцев. Общество, в котором заимствование между богословами трех разных религий возможно, действительно характеризуется высокой степенью толерантности и взаимодействия{70}.
В эпоху позднего Средневековья отношения ухудшаются. Мы находим все меньше и меньше примеров такой совместной интеллектуальной, социальной или коммерческой деятельности и отмечаем нарастание сегрегации. Ограничения зиммы соблюдаются все чаще и настойчивее. Если прежде они в целом игнорировались и применялись лишь изредка, то в более поздние времена их навязывают все строже, и унижения, иногда даже агрессия, становятся нормой, особенно в Северной Африке, Иране и Центральной Азии.
Эти изменения объясняли по-разному. Профессор Ш.-Д. Гойтейн приписывает их главным образом исчезновению буржуазного общества классического Средневековья и его замене неким военно-феодальным строем. В буржуазной жизни городов купец был весьма значительной фигурой, и международная торговля играла важную роль; религиозные различия не имели большого значения, в то время как свобода передвижения и сотрудничества была значима и выгодна всем сторонам. Политическая децентрализация и экономическая инициатива способствовали установлению толерантных отношений. С упадком этого буржуазно-прагматичного общества и установлением авторитарных режимов, активно командующих экономикой, когда богатство приобретается не столько за счет торговли, сколько за счет налогообложения и других административных ресурсов, стимулов к терпимости становится меньше, но больше возможностей и даже вознаграждения за нетерпимость.
Другим безусловно важным фактором была ведущаяся в те времена война суннитского ислама на три фронта — против христианства, против шиизма и против монголов. Ожесточенная борьба между христианским и мусульманским миром в Испании, Сицилии и Сирии, в состав которой входила Земля Израиля, продолжавшаяся более двух столетий, вместе с чудовищными примерами нетерпимости христианских правителей к мусульманам завоеванных или отвоеванных ими стран в Испании и Сирии — все это привело к ухудшению и ужесточению отношений между мусульманами и христианами. Когда ислам все еще боролся, защищая себя от повторного завоевания и Крестового похода с Запада, он был внезапно атакован гораздо более смертоносным врагом с Востока — язычниками-монголами, которые пришли из Восточной Азии и захватили часть центральных районов ислама. В то же время, противостоя христианству на Западе и язычеству на Востоке, ислам переживал внутреннюю войну из-за крупного религиозного раскола между суннизмом и шиизмом, причем последний часто принимал радикальные и революционные формы. В период между X и XIII веками суннитское государство было вынуждено вести долгую тяжелую борьбу за сохранение того, что считалось исламской ортодоксией и легитимностью, против соблазнительной привлекательности радикальных шиитских доктрин, военно-политического вызова Фатимидского халифата и террористической угрозы исмаилитов-ассасинов. В тройственной борьбе против христианства, язычества и ереси мусульмане стали более педантичны в вопросе о соответствии догме и менее терпимы к разнообразию. Это не было направлено именно против религиозных меньшинств, но отрицательно сказалось и на них.
Определенную важность представляет вопрос о том, насколько мусульмане в своем отношении к неверным различают христиан и евреев. Принципиальными, как уже говорилось, являлись два основных критерия: богословский — между монотеистами и политеистами, и политический — между непокоренными врагами и покоренными зимми. В целом мусульмане не выказывают большого интереса к разновидностям многобожников и, как правило, смотрят на весь внешний мир как на нерасчлененное целое, в соответствии с часто цитируемым высказыванием аль-куфру миллатун уахида — «неверие — это одна религия».
Однако их весьма беспокоят различия между их собственными немусульманскими подданными, с которыми им так или иначе приходится иметь дело. На Ближнем Востоке, в Северной Африке и мусульманской Европе речь идет в подавляющем большинстве о христианах и евреях. И те и другие были мусульманам известны, еще Пророк имел дело с ними, и они занимают видное место в Коране и традиции. Для мусульман это были соотечественники (точнее, соседи), иногда работники. Многое об их верованиях и обычаях рассказывалось мусульманам новообращенными в ислам из этих религий. Действительно, к западу от Ирана и к северу от Сахары практически все мусульмане произошли от обращенных христиан или, в гораздо меньшей степени, евреев. В большинстве мусульманских стран какая-то из этих религий сохранилась, а иногда и обе.
В широком смысле к христианам и евреям относились одинаково. Иногда получше к одним, иногда к другим, но это было связано с конкретными обстоятельствами, а не с общим принципом. Коран однозначно предпочитает христиан, а мусульманская традиция, отражающая обстоятельства жизни Пророка, идет еще дальше. В целом образ еврея в хадисах отрицательный, причем обсуждаются не столько его убеждения и религиозная практика, сколько отношения евреев с Пророком и мусульманами. По мнению великого арабского писателя IX века Аль-Джахиза, мусульмане в массе своей предпочитают христиан евреям по ряду причин, и наиболее важной он считает ту, что евреи, в отличие от христиан, активно противостояли Пророку в Медине:
Была та борьба с ними продолжительной, изнурительной и велась все более открыто. Злоба нарастала, ненависть удваивалась, и прочно укоренилось негодование. Христиане же из-за того, что жили далеко как от того места, где Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, внял Его призыву, так и от того места, куда он переехал, не принялись клеветать на ислам, и не было у них возможности ни возбудить заговор, ни объединиться для войны. Потому это и есть первая причина, по которой сердца мусульман ожесточаются против евреев, но склоняются к христианам.
Кроме этой исторической причины, которую Аль-Джахиз относит к случайным обстоятельствам, он приводит и другие: христиане занимают важные позиции в качестве правительственных чиновников, придворных, врачей вельмож, парфюмеров, банкиров, в то время как евреи, как правило — красильщики, кожевенники, медники, мясники, лудильщики, «так что когда толпы видят евреев и христиан в этом свете, они воображают, что место еврейской религии среди других религий подобно месту их занятий среди других ремесел». Еще одна причина для популярного мусульманского предпочтения христиан евреям заключается в том, что христиане, хотя и уродливы, все-таки менее уродливы, чем евреи, уродство которых усугубляется близкородственным размножением:
Причина, по которой христиане менее отвратительны, хотя они, безусловно, уродливы, заключается в том, что иудеи вступают в брак только в своей иудейской среде, и все их уродство возвращается к ним и ограничивается ими <…> поэтому они не отличаются ни интеллектом, ни телосложением, ни умом. Как читатель, конечно, знает, то же самое происходит с лошадьми, верблюдами, ослами и голубями, когда они происходят от близкородственного скрещивания{71}.
Аль-Джахиз был известен как юморист, пародист и сатирик, и часто трудно понять, говорил ли он в шутку или серьезно. В любом случае, кроме ранней религиозной литературы, нет никаких доказательств того, что евреев третировали сильнее и враждебнее, чем христиан при мусульманском правлении. Напротив, есть некоторые признаки того, что христиане были более уязвимы для подозрений, чем евреи. На протяжении большей части четырнадцати веков истории ислама его главным внешним врагом являлся христианский мир. Именно у византийских императоров и других христианских правителей первые мусульманские завоеватели захватывали Сирию, Палестину, Египет, Северную Африку, Сицилию и Испанию. Именно из христианской Европы были начаты Крестовые походы и войны за возвращение утраченных территорий, каких-то на время, каких-то навсегда. Именно против христианской Европы турки вновь развернули новую волну исламской экспансии до самых стен Вены. И было, наконец, новое контрнаступление со стороны христианской Европы, как Западной, так и Восточной, которое на некоторое время привело большую часть мусульманской Азии и Африки под христианское правление. Христиан-зимми всегда подозревали по меньшей мере в симпатиях к врагу-христианину, иногда вполне обоснованно. Евреев же ни в чем таком не подозревали, а в определенных ситуациях, например в Османской империи в XV и XVI веках, им отдавалось заметное предпочтение на «деликатных» должностях.
Положение христианского меньшинства в исламском государстве во многом зависит от отношений этого государства с христианскими державами, и в положительном, и в отрицательном смысле. К евреям это соображение не относится, разве что косвенно и опосредованно. Существовало много христианских государств, дружественных и враждебных, могущественных и слабых, и в некоторых действительно были мусульманские подданные, которым угрожали репрессии или превращение в заложников. У евреев такого преимущества или недостатка не имелось — за единственным исключением. На протяжении нескольких веков в раннем Средневековье царство хазар — тюркского народа, жившего на землях между Доном и Волгой — приняло иудаизм. Насколько можно судить, Хазарское царство управлялось относительно немногочисленным обращенным в иудаизм доминирующим классом, который правил большим языческим, христианским и мусульманским населением. В какой степени создание, а затем исчезновение еврейского царства к северу от земель ислама повлияло на судьбу еврейских общин, находящихся под мусульманским правлением, и на отношение к ним мусульман, сказать трудно или вообще невозможно.