[79].
Очевидно, что я не согласен с Асемоглу, с которым не знаком, и с Робинсоном, которого знаю — в конце 2006 г. мы дискутировали о роли культуры на площадке веб-сайта CATO Unbound, а затем я пригласил его выступить на моем семинаре в Флетчеровской школе. По конкретному вопросу разошедшихся путей Северной и Южной Кореи я не согласен с тем, что провал Севера в основе своей есть провал институтов. Я скорее усматриваю в нем очередной провал марксистской идеологии в сочетании с конфуцианской склонностью к авторитаризму.
Что касается моих фундаментальных расхождений с Асемоглу и Робинсоном, то, просмотрев указатель к книге «Почему страны терпят неудачу», я обнаружил отсутствие каких-либо ссылок, за исключением нескольких библиографических, на Эдварда Бэнфилда, Дэвида Ландеса, Роберта Патнэма, Лусиана Пая и, главное, на Алексиса де Токвиля — все эти авторы считали, что культура имеет значение, причем зачастую решающее. И хотя там есть четыре библиографические ссылки на Дугласа Норта, получившего Нобелевскую премию по экономике за свои работы, посвященные институтам, в указателе книги нет упоминаний о Норте.
Мы, «культуралисты», подчеркиваем роль институтов как проявлений культуры. И то же самое делает Дуглас Норт: «Во всех обществах... люди накладывают на себя [формальные и неформальные] ограничения, которые позволяют структурировать отношения с окружающими... То, что неформальные ограничения важны сами по себе (а не просто как дополнение к формальным правилам), очевидно из того, что одни и те же формальные правила и/или конституции в разных обществах имеют разные проявления. <...> Откуда берутся неформальные ограничения? Они возникают из информации, передаваемой посредством социальных механизмов, и являются частью того наследия, которое мы называем культурой»[80].
Культура и поведение
У некоторых читателей могут возникнуть трудности с восприятием взаимосвязи между культурой и поведением. В колонке, опубликованной в «Нью-Йорк Таймс» 13 августа 2006 г. под заголовком «Культура народов», Дэвид Брукс, чтобы продемонстрировать реальность этой взаимосвязи, использовал данные о нарушениях правил парковки в Нью-Йорке дипломатами из разных стран:
«С 1997 по 2002 г. миссия Кувейта в ООН заработала 246 уведомлений о нарушении правил парковки в расчете на одного дипломата. Большое число нарушений совершили также дипломаты из Египта, Чада, Судана, Мозамбика, Пакистана, Эфиопии и Сирии. За тот же период не зафиксировано ни одного нарушения правил парковки шведским дипломатом. То же самое относится к представителям Дании, Японии, Израиля, Норвегии и Канады.
Причина таких больших расхождений в количестве штрафных талонов, состоит в том, что люди не являются простыми продуктами экономики. Дипломаты, благодаря своей неприкосновенности, ничего не платят за незаконную парковку. Однако люди формируются еще и культурными и моральными нормами. Если вы швед и у вас есть возможность запарковать машину у пожарного гидранта, вы тем не менее этого не сделаете. Вы швед и ведете себя как швед».
Религии и прогресс
Культура имеет значение, и на нее оказывает глубокое влияние религия или этический кодекс, такой как конфуцианство, хотя это и не единственное влияние.
Я описал положение каждой из 117 стран с помощью десяти индикаторов или индексов, а затем сгруппировал эти данные по признаку господствующей религии. Использовались следующие десять показателей.
1. Индекс развития человеческого потенциала ООН на основании соответствующего доклада (UN Human Development Report) за 2007 г., отражающий данные о здравоохранении, образовании и доходах.
2. Данные о грамотности из Доклада о развитии человеческого потенциала за 2007 г.
3. Данные о женской грамотности из Доклада о развитии человеческого потенциала за 2007 г.
4. Данные о рождаемости из Доклада о развитии человеческого потенциала за 2007 г.
5. Рейтинг Freedom House за 2007 г., в котором страны оценивались с точки зрения политических прав и гражданских свобод (диапазон каждой из этих двух шкал — от 1 для самых свободных до 7 для самых несвободных стран; самая высокая суммарная оценка — 2, самая низкая — 14).
6. Дата установления демократического правления, которое после этого не прерывалось (моя оценка).
7. Душевой валовой внутренний продукт (ВВП), по данным публикуемого Всемирным банком Доклада о мировом развитии (World Development Report) за 2007 г.
8. Уровень неравенства в распределении доходов (коэффициент Джини) из Доклада о мировом развитии за 2007 г. (более низкое значение соответствует более высокой степени равенства).
9. Степень доверия, по данным World Values Survey за 2000 г. (процентная доля респондентов, считающих, что людям в целом можно доверять).
10. Рассчитываемый Transparency International Индекс восприятия коррупции за 2007.
Данные сведены в табл. 2.1.
Я признаю, что с научной точки зрения такой анализ имеет серьезные ограничения. Данные взяты из респектабельных источников, но некоторые искажения все же неизбежны. Например, хотя я в целом исходил из рабочего допущения, что большинство жителей страны придерживается религии, к которой отнесена данная страна, очевидно, что существуют большие колебания в распределении населения многих стран по религиозной принадлежности. Хотя Индия является преимущественно индуистской страной, численность мусульманского населения в ней — одна из самых больших в мире. Напротив, в Индонезии подавляющее большинство населения — мусульмане, но ее небольшое китайское меньшинство преимущественно христианского вероисповедания внесло непропорционально большой вклад в экономическое развитие страны. Хотя Южная Корея считается конфуцианской страной, многие корейцы практикуют другие религии, в первую очередь христианство. Да и сам ярлык «конфуцианский» является чрезмерно упрощенным: более точным было бы говорить о китайской культуре, которая включает в себя, помимо прочих источников, определенные аспекты буддизма, даосизма и культа предков.
Наконец, я отнес Германию, Нидерланды и Швейцарию к числу протестантских стран, хотя в каждой из них сегодня, возможно, больше практикующих католиков, чем протестантов. Я сделал это по тем же основаниям, по каким это сделано в World Values Survey, поскольку, как говорит Рональд Инглхарт, «исторически их формировал именно протестантизм»[81].
Хочу повторить важную мысль, о которой уже говорил раньше: в рамках одной и той же религии существуют разделения, встречные течения и национальные варианты, не отраженные в табл. 2.1. Например, целый ряд обобщений, которые в дальнейшем будут сделаны по поводу католицизма, неприменимы к баскам, которые имеют многовековую традицию предпринимательства, творчества и сотрудничества, но при этом являются католиками (Общество Иисуса — орден иезуитов — было основано баском Игнатием Лойолой; см. главу 6). Ислам очень разный в Индонезии и в Саудовской Аравии. И, кроме того, в нашем анализе не проведено дезагрегирование суннитов, шиитов и мусульман-курдов, не говоря уж о тяготеющих к прогрессу исмаилитах (см. главу 7).
Я также вынужден был сделать некоторые оценки на основе личных суждений. Например, я должен был ответить на вопрос: «С какого момента в Великобритании существует не прерывавшееся демократическое правление?» Кто-нибудь мог бы привести аргументы, что подходящая дата — 1215 г. Исходя отчасти из признания математических искажений, которые возникли бы, если бы я принял в качестве значения этого показателя год подписания Великой хартии вольностей, я выбрал вместо этого 1832 г. — год всеобъемлющей политической реформы.
Хочу еще раз подчеркнуть, что не только религия воздействует на результаты, достигнутые страной по этим показателям, и на ее культуру. Но культура имеет значение, и на культуру оказывает глубокое влияние религия или этический кодекс, такой как конфуцианство, хотя это и не единственное влияние. Хотя я не могу сколько-нибудь точно выразить количественно смысл слова «глубокое», закономерности, которые мы обнаружим в ходе исследования этих данных, как правило, будут подтверждать вывод, что некоторые религии больше способствуют человеческому развитию, чем другие. Однако эти закономерности должны рассматриваться как приблизительные. Небольшие различия очень легко могут быть объяснены дефектами данных и вмешательством не относящихся к культуре факторов. Поэтому нам следует искать закономерности, проявляющиеся в значительных различиях.
Исходя из приведенных данных, можно сформулировать следующие общие выводы, которые будут обсуждаться в последующих разделах.
1. Протестантизм в гораздо большей степени способствует модернизации, чем католицизм, и в первую очередь в западном полушарии.
Преимущественно протестантские страны достигают существенно лучших результатов по Индексу развития человеческого потенциала ООН, чем преимущественно католические. Этот показатель, включающий в себя ожидаемую продолжительность жизни, грамотность, количество учеников в школах и душевой ВВП, — самый всесторонний из десяти приведенных. На шкале, где 1 соответствует наилучшему показателю, а 177 — наихудшему, средневзвешенный (по численности населения) показатель для протестантских стран составляет 14, а для католических — 66. Разумеется, большинство протестантских стран находятся в «первом мире», в то время как большинство католических — нет. Однако, даже если сравнить страны «первого мира» между собой, можно обнаружить небольшую разницу: средневзвешенное значение для протестантских стран составляет 13, а для католических— 16.
Различия в уровне грамотности между этими двумя группами искажены из-за разного состава групп по признаку принадлежности к «первому миру» и «третьему миру», а потому не заслуживают дальнейшего обсуждения. Походя отмечу, что в Латинской Америке все еще существует существенная неграмотность среди взрослых — в девяти странах она составляет 10%