Таким образом, речь не идет о краткосрочной проблеме, связанной с тем, что иммигранты конкурируют с гражданами за рабочие места при нынешней безработице на уровне 8%, или с количеством людей без медицинской страховки, создающих напряжение в системе здравоохранения. Массовая иммиграция из Латинской Америки угрожает нашей сплоченности как нации.
В новой книге «Распад: состояние белой Америки»[249] Чарльз Мюррей приводит подкрепленные обильным фактическим материалом доводы, доказывающие, что Америка расползается по швам — и речь идет о швах между классами, а не этническими группами. Моя же озабоченность сосредоточена на этничности, а именно на латиноамериканской этничности. Политические реалии быстро растущего латиноамериканского населения таковы, что президент Обама может оказаться последним президентом, способным предотвратить возникновение постоянного и многочисленного андеркласса{13}, — последнее вытекает из проектировок Бюро переписей, предсказывающих, что жители латиноамериканского происхождения к 2050 г. будут составлять почти треть нашего населения[250], что практически гарантированно означает, что США станут двуязычной страной.
Все это звучит как опасения, характерные для «ксенофоба» и «шовиниста»? Разумеется, я не отношусь к их числу. Я всю жизнь поддерживаю Демократическую партию; я был одним из самых первых и ярых сторонников президента Обамы; я внук еврейских иммигрантов из Восточной Европы — и в то же время, наряду с другими демократами, я член консультативных советов Федерации за реформу американской иммиграции (Federation for American Immigration Reform, FAIR{14}) и организации «За английский язык» (Pro English{15}).
Более того, хотя я серьезно озабочен наплывом иммигрантов из Мексики и в целом Латинской Америки, а также со вниманием отношусь к требованию периодической оценки потребностей в такой иммиграции, тем не менее я приветствую иммигрантов из Китая, Кореи, Японии, Вьетнама и Индии, чья быстрая аккультурация и непропорционально большой вклад в наш прогресс разительно контрастируют с тем, что мы наблюдаем в случае латиноамериканских иммигрантов. О быстрой вертикальной мобильности выходцев из Азии свидетельствует их количество среди студентов самых престижных университетов. При доле в численности населения США, равной около 5%, в числе студентов Калифорнийского университета в Беркли азиаты составляют 41%, в Массачусетском технологическом институте — 27%, в Стэнфорде — 24% и в Гарварде — 18%.
Соответствующие данные по латиноамериканцам удручают: насчитывая 16% в общей численности населения и втрое превосходя численность азиатского населения, латиноамериканцы составляют лишь малую долю от числа азиатов в этих университетах (например, 7% студентов МТИ).
Латиноамериканские иммигранты: данные Международной программы ОЭСР по оценке образовательных достижений учащихся
В Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) входят 34 страны: члены Европейского союза, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Япония, Южная Корея, Чили, Мексика, Словения и Турция. Эта организация стала инициатором Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (Program for International Students Assessment, PISA), в рамках которой каждые три года, начиная с 2000 г., оцениваются показатели математической грамотности, естественнонаучной грамотности, грамотности чтения и умения решать задачи для учащихся стран-членов.
По результатам PISA за 2009 г., США заняли 25-е место по математике и 21-е по естественным наукам, что вызвало большую панику в СМИ, среди государственных чиновников и сотрудников системы образования. Однако анализ данных PISA за 2006 г. по естественнонаучной грамотности дезагрегированных по расово-этническому составу учащихся — белые, азиаты, испаноязычные и чернокожие, — дал совершенно другую картину[251].
Американские школьники белого и азиатского происхождения заняли седьмое место, набрав 523 балла (средний показатель по ОЭСР — 500 баллов), уступив Финляндии, Канаде, Японии, Новой Зеландии, Австралии и Нидерландам. В то же время данная группа американских учащихся опережала Южную Корею, Германию, Великобританию и многие другие страны с высоким уровнем доходов, включая Швейцарию, Австрию, Бельгию и четыре другие скандинавские страны (за исключением Финляндии).
Однако американские чернокожие школьники оказались в самом низу списка, после Греции, Турции и Мексики, а все более многочисленные испаноязычные американские школьники заняли четвертое место с конца, уступая Греции. При объединении этих трех американских групп суммарный показатель для страны в целом уменьшался до 489 баллов — 21-е место из 30.
Традиционные предметы озабоченности Демократической партии
Когда в 90-х годах прошлого века выдающийся деятель Демократической партии Барбара Джордан возглавила созданную Конгрессом Комиссию США по реформе иммиграции (U.S. Commission on Immigration Reform), основным предметом ее внимания было влияние иммиграции на американцев, получающих низкие доходы. Главными бенефициарами нашей сегодняшней иммиграционной политики оказываются зажиточные американцы, которые нанимают иммигрантов на малопрестижные рабочие места за заработную плату ниже нормы.
По оценке гарвардского экономиста Джорджа Борхаса, из- за постоянного притока работников в низкозарплатный сектор рынка труда и, вследствие этого, более низких ставок заработной платы американские рабочие теряют 190 млрд долл, в год. Я могу добавить, что в 2010 г. перевод денег в Мексику составил примерно 21 млрд долл., а в Латинскую Америку в целом — 59 млрд долл.
Особенно обременительны затраты на медицинское обслуживание нелегальной рабочей силы, которые субсидируются за счет налогоплательщиков. Да, чтобы претендовать на помощь в рамках программы Medicaid, надо иметь легальный статус, но, как выяснил генеральный инспектор Министерства здравоохранения и социальных служб, в сорока семи штатах при допуске к Medicaid разрешена простая устная декларация человеком своего статуса. Многие больницы и клиники разорились, обслуживая постоянный поток незастрахованных пациентов, многие из которых — нелегальные иммигранты. Последних, по оценкам, насчитывается от 12 до 15 млн человек, и большинство среди них — выходцы из Латинской Америки, из которых, в свою очередь, большинство — мексиканцы. Все это приводит к сокращению обслуживания, что в наибольшей степени затрагивает граждан с низким уровнем доходов.
Быстрорастущее латиноамериканское население — и его система ценностей
Центр латиноамериканских исследований Пью (Pew Hispanic Center) сообщает: «Согласно переписи 2010 г., в США насчитывается 50,5 млн жителей латиноамериканского происхождения, что соответствует 16,3% общей численности населения. Испаноязычное население страны, составлявшее 35,3 млн в 2000 г., за десятилетие выросло на 46,3%, а во многих юго-восточных штатах — еще больше. В целом увеличением испаноязычного населения объясняется большая часть (56%) прироста населения страны за период с 2000 по 2010 г. Среди детей в возрасте до 17 лет 17 млн — латиноамериканцы; это соответствует 23% численности этой группы, в то время как в 2000 г. эта доля была равна 17%»[252]. Здесь я должен заметить, что латиноамериканское население, вероятно, еще больше, а возможно, и намного больше, поскольку нелегальные иммигранты наверняка не склонны участвовать в официальных переписях.
Рост населения — главная угроза состоянию окружающей среды, поскольку ведет к увеличению использования ресурсов, расширению занятых территорий и росту загрязнения. А рост населения подпитывается главным образом иммиграцией. Зададимся вопросом: что все это — в сочетании с внушающими тревогу свидетельствами того, что латиноамериканцы не встраиваются в наш культурный мейнстрим, — означает для Соединенных Штатов Америки? Да, латиноамериканцы привнесли некоторые позитивные культурные атрибуты в американское общество, такие как внутрисемейные связи, объединяющие несколько поколений. Однако те самые традиционные ценности, которые лежат в основе трудностей, испытываемых Латинской Америкой в достижении стабильной демократии, социальной справедливости и экономического процветания, в значительной степени консервируются среди испаноязычных американцев.
Ряд выдающихся латиноамериканцев пришли к выводу, что корни проблем с развитием этого региона лежат в традиционных ценностях. Среди этих авторов — перуанский писатель Марио Варгас Льоса, нобелевский лауреат 2010 г. по литературе; мексиканский писатель и нобелевский лауреат Октавио Пас; Теодоро Москосо, архитектор успешной пуэрториканской программы «Operation Bootstrap» [«Операция Самозагрузка»]; бывший президент Эквадора Освальдо Уртадо; и бывший президент Коста-Рики, лауреат Нобелевской премии мира 1987 г. Оскар Ариас. Вот мнение Варгаса Льосы: «Культура, в рамках которой мы сегодня живем и действуем в Латинской Америке, — не либеральная и не вполне демократическая. У нас демократические правительства, но наши институты, наши рефлексы и наш mentalidad{16} весьма далеки от демократических. Они остаются популистскими и олигархическими, или абсолютистскими, коллективистскими, или догматическими, искаженными социальными и расовыми предрассудками, очень нетерпимыми по отношению к политическим противникам и целиком приверженными худшей монополии из всех — монополии на истину»[253].
Октавио Пас на вопрос «Что лежит в основе резко различающегося опыта Мексики и США (а также Канады, третьего из партнеров по NAFTA) в области широко понимаемого демократического развития?» дает следующий ответ: «Одно [общество], англоговорящее, — дитя традиции, основавшей современный мир, а именно Реформации вместе с ее социальными и политическими последствиями — капитализмом и демократией. Другое, испано- и португалоговорящее, — наследник универсальной католической монархии и Контрреформации»[254].
В 1966 г. Теодор Москосо, архитектор пуэрториканской программы «Operation Bootstrap» и первый координатор «Альянса за прогресс» от США — поначалу испытывавший большой оптимизм по поводу перспектив «Альянса», — писал: «Случай Латинской Америки столь сложен, столь труден для разрешения и столь чреват гуманитарными и глобальными угрозами и бедствиями, что не будет преувеличением назвать его тяжелыми мучениями. Чем дольше я живу, тем больше прихожу к убеждению, что подобно тому, как ни один человек не может спасти другого, если у того нет воли спастись самому, точно так же ни одна страна не может спасти другую, какими благими ни были бы ее намерения и как бы сильно она ни старалась»[255].
У Москосо, который был начальником моего начальника в то время, когда я начинал свою работу в Латиноамериканском бюро USAID, на стене в кабинете на шестом этаже здания Государственного департамента висело объявление: «Пожалуйста, говорите короче. Мы опоздали уже на двадцать лет!»
Статья Освальдо Уртадо «Познай самого себя: Латинская Америка в зеркале культуры» появилась в январско-февральском выпуске журнала The American Interest. В ней он приводит слова венесуэльского писателя Карлоса Ранхеля: «Сегодня латиноамериканцы по большей части согласны с идеей, что наше ущербное положение по сравнению с США объясняется... тем, что эта страна эксплуатирует наш субконтинент посредством механизмов империализма и зависимости. Таким образом мы стали жертвой самого пагубного и обессиливающего из всего набора разнообразных мифов, которыми мы все время пытаемся объяснить нашу участь. Этот миф лишает нас сил, потому что все, что есть неправильного в Латинской Америке, он приписывает внешним факторам... Добросовестное, рациональное, научное исследование североамериканского влияния на судьбу Латинской Америки должно было бы... допускать возможность того, что в целом вклад США мог быть позитивным»[256].
Уртадо продолжает: «Ранхель приходит к выводу, что корни проблем Латинской Америки лежат не в зависимости и не в эксплуатации, а в том наборе культурных ценностей, который препятствует укреплению демократических институтов, увеличению социальной справедливости и достижению экономического развития. Я убежден, что он был прав, что его мнение по-прежнему правильно и что для устойчивого долгосрочного прогресса региона совершенно необходимы культурные изменения».
В январско-февральском выпуске журнала «Foreign Affairs» за 2011 г. в качестве открывающей статьи номера было опубликовано эссе бывшего президента Коста-Рики Оскара Ариаса, озаглавленное «Культура имеет значение: реальные препятствия на пути развития Латинской Америки». Ариас, ставший лауреатом Нобелевской премии 1987 г. за его усилия по укреплению мира в Центральной Америке, писал: «Вместо культуры, направленной на улучшение, [латиноамериканцы] по-прежнему поддерживают культуру, направленную на консервацию статус-кво. Их не удовлетворяют постоянные и терпеливые реформы, т.е. единственный вид реформ, совместимый со стабильной демократией; регион смиряется с тем, что уже и так существует, хотя порой начинает жаждать радикальной революции, сулящей невиданные богатства и изобилие, которых можно достичь сразу всего лишь одним восстанием».
Эрнесто Каравантес, родители которого переехали в США из Мексики, в предисловии к своей вышедшей в 2010 г. книге «От плавильного тигля к ведьминому котлу: как мультикультурализм подкосил Америку» высказывает такую точку зрения:
«Как-то раз на презентации одной из моих книг некая женщина подняла руку и попросила слова. Она была иммигрантом из Мексики и сообщила мне, что у нее есть 13-летний сын, которого она растит здесь же, в Южной Калифорнии. Иными словами, ее сын — американский гражданин по праву рождения. Эта женщина сказала, что она ставит своей целью рассказать своему мальчику обо всех достоинствах и прекрасных сторонах Мексики. Она хотела бы, чтобы ее сын гордился своим мексиканским происхождением.
Ее слова привели меня в недоумение. Эта женщина и ее муж, как можно предположить, переехали в США в поисках лучшей жизни для своей семьи. Мексика во многих отношениях не смогла дать им того, чего они хотели. США рассматривались ими как страна, способная предложить наибольшие возможности в сфере образования и занятости. Почему же они, покинув свою несостоятельную страну и приехав в США, чтобы растить здесь своих детей, затем начинают превозносить Мексику, которую они с такой готовностью оставили? <...>
В этом состоит их разительное отличие от европейских иммигрантов, которые съезжались в США в XX в. Сойдя с корабля на восточном побережье, они обрывали все связи со своей родиной и сразу приступали к формированию у себя американской идентичности. Они не пичкали насильно своих детей языком своей прежней страны, будь то датский, норвежский или голландский. Да, возможно, они теряли часть своей культурной идентичности, но эта потеря вскоре возмещалась новой. Быстрое усвоение ими американской идентичности в сочетании с предприимчивостью и упорным трудом, к которым их побуждал их протестантизм, позволило им быстро достичь процветания и построить крупные города, которые стали столь традиционным элементом американского ландшафта»[257].
Сэмюэл Хантингтон точно ухватил культурные следствия этого факта для иммиграции из Латинской Америки в США, когда в своей книге «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности» написал: «Была бы Америка Америкой, если бы в XVII—XVIII вв. ее заселили не английские протестанты, а французские, испанские или португальские католики? Ответ простой — нет. Это была бы не Америка, это был бы Квебек, Мексика или Бразилия»[258].