Снова поползли страхи по городам и местечкам‚ и некий читатель написал в еврейскую газету: «Меня измучил этот проклятый год‚ это общее умопомрачение‚ обуявшее наше любезное отечество… Мы ожидаем погрома каждую минуту‚ ведь впереди новый год‚ крещение‚ масленица‚ Пасха… Ну что это за жизнь? Если бы хватило мужества‚ я бы сначала убил всех своих‚ а потом себя‚ и – finita la komedia. А то придет какой-нибудь пьяный бродяга‚ надругается над женою и дочерью‚ а маленькую мою Соньку выбросит из окна третьего этажа. Ну‚ не лучше ли самому убить их всех?..» А из Одессы написали более кратко: «Страшно подумать о будущем‚ ужасно жить настоящим».
После первых погромов 1881 года появилось предположение, что они были организованы свыше, но говорить об этом остерегались. Впоследствии барон Г. Гинцбург подал в правительство записку, в которой утверждал: «Образовалось нечто вроде антиеврейского согласия‚ адептами которого сделались лица разных сословий‚ в том числе даже многие представители власти‚ как провинциальной‚ так и центральной. Негласный‚ но терпимый союз этот несомненно обладал и денежными средствами‚ без которых ничего нельзя было бы сделать».
По сей день историки спорят о том, стало ли подстрекательство причиной тех беспорядков или на это повлияло экономическое положение в стране, атмосфера волнений в обществе после убийства Александра II. Вряд ли власти в Петербурге были заинтересованы в развязывании и поощрении погромов; там понимали, что непредсказуемые буйства толпы могли перекинуться на прочие слои населения. Одесский губернатор предупреждал: «Возбуждение против евреев может перейти в возбуждение против помещиков, о чем последние неоднократно уже заявляли мне».
Известно лишь‚ что в 1879 году в Петербурге образовалась Тайная антисоциалистическая лига. Ее немногочисленные участники были недовольны «безмятежной дремотой общества»‚ а потому решили «парализовать зло‚ образовать железный круг около Его Величества и умереть вместе с ним‚ если ему суждено погибнуть». Уберечь Александра II они не смогли‚ но после его убийства высшие сановники образовали в Петербурге тайную организацию «Священная дружина»‚ – возможно‚ как продолжение прежней «антисоциалистической лиги».
«Священная дружина» предназначалась для охраны царя‚ борьбы с «врагами порядка» и просуществовала полтора года. Среди прочих в ней участвовали обер-прокурор Святейшего Синода К. Победоносцев и министр внутренних дел Н. Игнатьев‚ известные своим негативным отношением к евреям, – но доказать причастность «Священной дружины» к организации погромов тех лет нет никакой возможности.
Из еженедельника «Русский еврей» (1881 год): «В воскресенье‚ по случаю базарного дня‚ много крестьян приехало в местечко Полонное. Становой попросил евреев закрыть лавки и не покупать ничего у приехавших. Крестьяне долго стояли на базаре и напрасно ждали покупателей: никто не являлся. Они отправились к становому‚ выразили свое недоумение и попросили их выручить. Становой предложил им меняться продуктами по первобытному способу‚ но крестьяне возражали‚ что это‚ конечно‚ хорошо‚ но «гроши треба»… Крестьяне обещали больше не производить беспорядков и просили открыть еврейские лавки. Становой удовлетворил их желание…»
Из газеты «Южный край: «На другой день после погрома… получена была телеграмма‚ извещавшая‚ что в местечко едет генерал-губернатор. Немедленно собрали около тридцати рабочих‚ которые принялись приводить всё в порядок. Через несколько часов… пух‚ обломки были убраны‚ улицы чистенько выметены‚ окна вставлены и т. д. Словом‚ местечко‚ как бы по мановению волшебного жезла‚ не только приняло свою прежнюю физиономию‚ но даже получило какой-то веселый‚ праздничный вид…»
В мае 1881 года митрополит Московский и Коломенский Макарий выступил в защиту евреев в Большом Успенском соборе Московского Кремля. В том же году Святейший Синод принял постановление «О награждении священно– и церковнослужителей за особые их заслуги во время антиеврейских беспорядков». «Из числа принимавших участие в прекращении беспорядков‚ происходивших в мае 1881 года‚ награждены: саном протоиерея – два священнослужителя‚ наперсным крестом Святейшего Синода – одиннадцать‚ скуфьею – восемь‚ благословением Святейшего Синода с выдачей установленных грамот – двое».
В период религиозных исканий Лев Толстой занимался исследованием исторических основ христианства и для этого изучал язык иврит‚ который ему преподавал московский раввин Ш. Минор. Толстой писал в книге «В чем моя вера?» (закончена в 1884 году): «Я недавно с еврейским раввином читал пятую главу Матфея. Почти при всяком изречении раввин говорил: это есть в Библии‚ это есть в Талмуде‚ и указывал мне в Библии и Талмуде весьма близкие изречения к изречениям Нагорной проповеди. Но когда мы дошли до стиха о непротивлении злу‚ он не сказал: и это есть в Талмуде‚ а только спросил меня с усмешкой: – И христиане исполняют это? подставляют другую щеку? – Мне нечего было отвечать‚ тем более что я знал‚ что в это самое время христиане не только не подставляли щеки‚ но били евреев по подставленной щеке».
Стихийное сопротивление погромщикам проявлялось в разных городах и местечках. В Конотопе еврейская самооборона защищала дома от разгрома; в местечке Домбровицы Волынской губернии евреи с кольями и топорами встали на пути у погромщиков; из Херсонской губернии сообщали: «На место беспорядков прибежала толпа евреев‚ человек четыреста‚ и завязался жесточайший рукопашный бой; ранены были четыре еврея‚ один из них умер. Бушевавшая толпа отправилась восвояси и до другого дня воцарилась тишина и спокойствие».
Однако случаи организованной обороны были единичны‚ и вывод напрашивался сам собой: «Там‚ где кулак и грубая физическая сила в большом почете‚ смиренномудрие‚ миролюбие и апеллирование к праву‚ закону и справедливости – в высшей степени смешны и бессмысленны… Единственное спасение – в самообороне и самозащите».
Очерк тридцать первыйПогром в Балте. Введение «Временных правил». Погромы 1882–1884 гг. Крах политики «обрусения»
«Встань‚ сестра‚ пойдем туда‚ где свет свободы сияет над всеми… Там не будет грабить тебя негодяй‚ там не будут над тобой издеваться‚ Рухама‚ сестра моя!»
После первого погрома 1881 года газета «Новое время» напечатала статью под названием «Бить или не бить?»‚ предлагая сделать жизнь евреям в России невыносимой. Новороссийский генерал-губернатор докладывал в Петербург: «Лучшие представители интеллигенции одобряют и оправдывают эти дикие проявления ненависти к евреям и практически не осуждают их». Корреспондент газеты писал из Елисаветграда: «Хотя местная интеллигенция и не участвовала лично в погромах‚ но проявляла абсолютное равнодушие и одобряла их в глубине души». Даже в газете революционной партии «Народная воля» объясняли погромы «пробуждением народного сознания» крестьян‚ которые истребляли «несправедливо нажитое имущество своих притеснителей».
Некоторые народовольцы – и евреи в их числе – считали‚ что погромы полезны‚ так как они приучают народ к революционным выступлениям; сначала надо поднять крестьянство против евреев‚ а затем направить бунт против царя. В прокламации народовольцев «К украинскому народу» говорилось: «Тяжко стало людям жити на Украине. Грабят жиды‚ иуды непотреби… А нехай лиш встанут мужики… зараз царь станет жидив рятувати (спасать)… Ось шо выроблее той паньский та жидивский царь… Ви почали вже бунтовати против жидив. Добре робите…»
Власти не выделили ни единой копейки жертвам разбоя‚ хотя помогали населению после стихийных бедствий, даже «Общество Красного Креста» не позаботилось о том‚ чтобы помочь разоренному от погромов населению. Суды присуждали громил к легким наказаниям «за нарушение общественного спокойствия»‚ оправдывали их из-за «отсутствия доказательств»‚ и в еврейской газете с горечью отметили: «Есть только разрушенные дотла кварталы‚ раздробленная в щепки мебель и домашняя утварь‚ изувеченные мужчины‚ изнасилованные женщины и полумертвые от страха дети‚ – но разве это доказательство? А потому добрых молодцов судят за нарушение общественной тишины. И поделом! Зачем они гикали‚ свистели‚ шумели‚ а не делали свое дело тихо‚ смирно‚ благородно‚ не нарушая послеобеденного отдыха мирных граждан?.. Многие по выходе из суда смеются‚ некоторые дразнят стоящих тут же евреев‚ а другие угрожают в будущем произвести еще больший погром».
Вместо того‚ чтобы обвинять бандитов‚ киевский прокурор говорил на суде об еврейской «эксплуатации» края‚ а когда ему напомнили о чудовищной скученности еврейского населения в черте оседлости‚ прокурор сказал: «Если для евреев закрыта восточная граница‚ то ведь для них открыта западная граница; почему же они ею не воспользуются?» Это же заявил и министр внутренних дел Н. Игнатьев: «Западная граница для евреев открыта. Они и так имеют уже много прав, и их эмиграции не будут препятствовать. При всяком выселении из России евреям следует помнить, что возвращение в Россию допускаемо не будет».
В то время немногие выступили в защиту евреев‚ среди них писатель М. Салтыков-Щедрин‚ чья статья вызвала негодование правых газет. «История‚ – писал он после погромов‚ – никогда не начертывала на своих страницах вопроса более тяжелого‚ более чуждого человечности‚ более мучительного‚ нежели вопрос еврейский… Нет более надрывающей сердце повести‚ как повесть этого бесконечного истязания человека человеком… Можно ли себе представить мучительство более безумное‚ более бессовестное?.. И во сне увидеть себя евреем достаточно‚ чтобы самого неунывающего субъекта заставить метаться в ужасе и посылать бессильные проклятия судьбе».
По черте оседлости прокатилась волна поджогов еврейских местечек‚ оставляя на пепелищах сотни семейств. Особенно много поджогов было в Литве и Белоруссии‚ где местные власти не допустили погромов; газеты пестрели сообщениями из Ковно‚ Слонима‚ Сморгони и других мест: «В городе господствует паника… Большинство построек не было застраховано… Народ бродит без крова и пищи‚ дети и женщины плачут… Но что всего печальнее здесь – это то равнодушие‚ та злоба и злорадство‚ какое выражает местное население по отношению к евреям». Пожары и погромы разорили многих; промышленность и торговля находились в упадке‚ и в довершение к этому полиция стала выселять евреев‚ незаконно поселившихся во внутренних губерниях Российской империи. Их изгоняли в черту оседлости из Москвы‚ Петербурга, Киева‚ Орла‚ Тамбова‚ Харькова‚ Нижнего Новгорода‚ из Области Войска Донского‚ а также из пятидесятиверстной полосы вдоль западной границы.