«хаваджа москоби» – господин из Москвы.
Лерер продавал участки по низкой цене, и новые переселенцы построили там общий дом из кирпича; на каждую семью пришлась комната с дверью и отверстием вместо окна. Затем поселенцы достали деньги и купили у Лерера оставшуюся землю: так появилось поселение Вади Ханин. «Душа радуется‚ когда видишь этот поселок даже издали… В саду произрастают апельсины‚ лимоны‚ орехи‚ яблоки‚ гранаты и финики… Колонисты все люди молодые‚ здоровые‚ энергичные и честные; некоторые из них занимаются тесанием камней и этим добывают себе хлеб‚ пока земля‚ в которую они вложили массу труда‚ сможет их обеспечить… Душ в колонии: мужского пола – 17‚ женского – 16. Земли – 1500 дунамов‚ виноградных лоз – 56700‚ верблюдов – два‚ ослов – два‚ коз – одна…»
Михаил Гальперин‚ еврей из Вильно, приобрел на свои средства земли по соседству с Вади Ханин, чтобы основать рабочий поселок‚ и в 1891 году состоялось его освящение. Гости съехались к вечеру‚ всю ночь танцевали у костров‚ а утром со стороны Ришон ле-Циона появилась группа всадников. Во главе ее на белой разукрашенной лошади скакал Михаил Гальперин‚ в черкеске‚ с серебряным кинжалом за поясом‚ над ним развевалось большое бело-голубое знамя – «знамя Сиона». Это знамя водрузили на вершине холма‚ и новое поселение получило название Нес-Циона – «Знамя Сиона», из книги пророка Иеремии: «Поднимите знамя в Сионе…»
Иегошуа Ханкин приехал с Украины еще юношей, всю жизнь занимался приобретением земель в Эрец Исраэль. Располагая малыми средствами российских переселенческих обществ‚ он застолбил большой участок земли‚ и в 1890 году‚ на праздник Пурим‚ туда отправились поселенцы; они ехали верхом и на телегах‚ а флагом служил платок‚ привязанный к палке. «Под громовое победное «ура»‚ – вспоминал один из них‚ – мы устроили хоровод и принялись плясать на глазах у бедуинов‚ которые изумленно взирали на эту картину. Но вот явился герой дня‚ Иегошуа Ханкин – молодец‚ силач‚ с окладистой бородой и ниспадающими на плечи кудрями. Его встретили оглушительными трубными кликами…» Так появилось новое поселение – Реховот.
В 1891 году Иегошуа Ханкин купил земли еще для одного поселения: это была Хадера; первыми в ней поселились евреи из Вильно‚ Ковно и Риги. Покупка земель у арабов требовала невероятного терпения‚ выдержки и восточной дипломатии. Тридцать лет подряд Ханкин вел переговоры о приобретении земель в Изреэльской долине – и добился своего. Еще больше времени у него ушло на то‚ чтобы купить земли вдоль прибрежной полосы от Хайфы до Акко. После смерти Ханкина подсчитали‚ что этот человек приобрел на общественные средства 600 000 дунамов земли‚ и ни одного дунама не купил для самого себя.
Ольга Белкинд приехала из Петербурга навестить родственников; ее увидел Иегошуа Ханкин‚ и вскоре состоялась помолвка‚ против которой восстали его родители: невесте было 33 года‚ жениху – 22. «Они называли его сумасшедшим‚ – вспоминала родственница Ольги‚ – говорили‚ что у них не будет детей‚ что она стара для него‚ но всё было бесполезно. Он очень любил ее». Ольга работала акушеркой еще в Петербурге; она стала одной из первых профессиональных акушерок в Эрец Исраэль, пользуясь огромным авторитетом среди богатых арабов. «Они всегда посылали за ней экипаж‚ настоящую карету с мягкими сидениями. У нее в доме было много шалей‚ потому что арабы завертывали в шаль ее гонорары. Они расплачивались с ней золотом‚ а Ольга раздаривала эти шали детям своих родных‚ вкладывая туда деньги на покупку книг».
Авторитет Ольги помогал ее мужу добиваться успехов в приобретении земель; она занимала деньги у богатых арабов‚ чтобы выплатить первый взнос при заключении договора. Во время визита в дом богатого араба Ольга узнала‚ что он желает продать свои земли. «Иегошуа был молод‚ никакого опыта‚ – сообщал один из новоприбывших‚ – в кармане гулял ветер‚ а выкуп земель должен был обойтись минимум в сто тысяч франков. Если бы не Ольга и ее поддержка‚ Ханкин на это бы не решился».
В память Ольги названо поселение Гиват-Ольга; в тех местах‚ возле Хадеры‚ Иегошуа планировал создать приморский город. Его именем назван Кфар-Иегошуа в Изреэльской долине.
Перепись 1790 года насчитала в Соединенных Штатах Америки 4 миллиона жителей, среди них 700 еврейских семейств – примерно 3000 человек. Это были, в основном, сефарды‚ потомки евреев из Испании и Португалии. К середине девятнадцатого века в США было уже 50 000 евреев‚ а к 1880 году их количество превысило 200 000 – в основном, за счет эмигрантов из Германии.
Эмиграция из России и Царства Польского была сначала ничтожной: с 1821 по 1870 год выехало оттуда 7550 человек разных национальностей. После погромов 1881–1882 годов началась массовая эмиграция российских евреев в Соединенные Штаты‚ которая дала такие результаты: 1881 год – 8193 человека‚ 1882 год – 17 497 человек‚ 1883–6907‚ с 1884 по 1886 – от 15 до 17 тысяч ежегодно‚ с 1887 по 1890 – примерно по 30 000 тысяч человек в год. После изгнания евреев из Москвы количество эмигрантов возросло: 1891 год – 42 145 человек‚ 1892 год – 76 417. Затем в США начался экономический кризис‚ и эмиграция сократилась: с 1893 по 1900 год приезжали из России от 35 до 45 тысяч ежегодно. Всего с 1881 по 1900 год выехали из Российской империи в США около 600 000 человек.
После погромов 1881 года в Одессе появилось общество «Ам олам» – «Вечный народ»; его участники призывали евреев переселиться в Америку и создать там сельскохозяйственные коммуны. В 1881 году переехали в США 70 человек из Елиcаветграда‚ затем несколько сот из Киева‚ Вильно‚ Одессы и Кременчуга. Молодые идеалисты основали несколько земледельческих коммун в разных штатах‚ чтобы создать в Америке «цивилизацию нового типа». Они не забывали про Россию и решили построить корабль‚ приплыть на Дальний Восток, устроить политическим заключенным побег в Америку.
Через несколько лет все коммуны распались‚ а последняя из них – «Нью-Одесса» в штате Орегон – продержалась до 1887 года. У ее обитателей не оставалось денег даже на проезд‚ и они три месяца шли пешком до Нью-Йорка.
Мориц Гирш – полный его титул барон Мориц фон Гирш де Герейт – получил от турецкого правительства концессию на прокладку железнодорожных путей и благодаря этому накопил огромные богатства. Он любил жить в роскоши‚ но часто повторял: «Я социалист‚ и я готов раздать всё свое имущество‚ если другие поступят таким же образом». У него умер единственный сын, и Гирш употребил свои средства на благотворительную деятельность.
Он пожертвовал миллион франков на еврейские школы в Турции‚ учредил школьный фонд для евреев Галиции‚ фонды помощи евреям Львова‚ Кракова и Будапешта; для еврейских эмигрантов из России основал комитеты помощи в Берлине, Стамбуле и Нью-Йорке. Еврейский благотворительный комитет Лондона получал ежегодно все суммы‚ которые Гирш выигрывал на скачках‚ – иногда по 250 000 фунтов стерлингов. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов он пожертвовал на устройство больниц для раненых обеих армий, предоставил русской императрице 400 000 рублей на благотворительные цели в России. В Нью-Йорке на деньги Гирша основали школу на 750 детей‚ вечерние курсы для взрослых‚ ремесленные школы‚ детские приюты и детские сады. Затраты Гирша на благотворительные цели оценивают в 400 миллионов франков – невероятно огромная сумма по тем временам.
Очерк тридцать пятыйЖизненный уклад еврейских общин. Благотворительность. Хедеры‚ иешивы и синагоги. Раввины черты оседлости. Канторы и клейзмеры
Правление петербургской синагоги попросило разрешение на жительство в столице солисту синагогального хора, однако резолюция властей была такова: «Оставить без удовлетворения, поскольку бас-октава для евреев – предмет непозволительной роскоши».
Хаим Вейцман, первый президент Израиля, вспоминал: «Городок‚ где я родился‚ Мотоль (или Мотеле‚ как его любовно называли евреи) стоял – да‚ возможно‚ еще и сейчас стоит – на берегу небольшой речки‚ в болотистой местности‚ занимавшей большую часть Минской и соседних белорусских губерний‚ на плоской‚ открытой равнине‚ угрюмой и однообразной… Весной и осенью всё вокруг превращалось в море грязи; зимой царствовали лед и снег‚ летом неизменно висело облако пыли. И повсюду на этой равнине‚ в сотнях городков и местечек‚ жили евреи‚ жили уже давно – крохотные еврейские островки в чужом океане. Среди них было немало моей родни…»
Жизненный уклад еврейских общин черты оседлости мало менялся со временем. Отношения между членами семьи в повседневной жизни‚ отношения между человеком и общиной регулировались законами Талмуда‚ раввинскими постановлениями и вековыми традициями. В этом закрытом мире царили нищета‚ скученность‚ постоянное беспокойство о завтрашнем дне‚ но этот мир существовал по собственным законам и обычаям‚ которые не только накладывали отпечаток на облик российского еврея‚ но позволяли ему жить духовной жизнью.
Современник вспоминал: «Начиная с пятилетнего возраста требовали от меня самого строгого исполнения всех сложных обязанностей благочестивого еврейского мальчика: утренняя‚ предвечерняя и вечерняя молитвы‚ обязательное благословение перед едой‚ перед питьем‚ молитва перед сном, утренняя молитва при умывании… Я верил‚ что во мне два духа – дух добра и дух зла; в борьбе между ними должен победить дух добра‚ и решить эту победу обязан я… Отчетливо припоминаю‚ что на каждом шагу я предавался оценке‚ является ли данное мое желание результатом внушения духа добра или духа зла».
Еврейское население в массе своей строго соблюдало религиозные заповеди – к удивлению сторонних наблюдателей. Даже кухарки-христианки в зажиточных еврейских домах прекрасно знали‚ что следует вымачивать и солить мясо перед его приготовлением‚ чтобы в нем не осталось крови; они не смешивали молочную и мясную посуду и «не вводили хозяев в грех». Протоирей Богоявленский стыдил единоверцев на страницах газеты «Русь»: «А какой еще невыносимой укоризной нам служат нехристиане‚ например‚ евреи… Посмотрите‚ настал шабат – суббота‚ праздник еврейский, – и что же? Вы не увидите ни одного еврея за куплей или продажей‚ всё еврейское сословие в этот день от мала до велика спешит и бежит в молитвенные свои дома».