Антон Рубинштейн сочинял оперы‚ оратории‚ симфонии‚ фортепьянные концерты и произведения камерной музыки. Многие его сочинения основаны на еврейских мелодиях, и М. Бен-Ами подтвердил это: «Даже его симфония «Океан» в своей первой части построена, главным образом, на еврейском хасидском нигуне (мелодии), который легко узнает тот, кто хорошо знаком с хасидским миром в Бердичеве. Многие еврейские нигуним, распеваемые хасидами, перенесены им целиком, без всякого изменения».
Рубинштейн часто обращался к библейским темам – «Маккавеи», «Шуламит», «Моисей», «Песня песней»‚ а после исполнения его оратории «Вавилонское столпотворение» Чайковский отметил: «Особенно хорош «хор семитов»‚ весь проникнутый меланхолически-нежным настроением‚ свойственным мелодиям этого племени. Трогательная… жалобная мелодия этого хора‚ удивительно верно рисующая тоску пришельцев по своей далекой и прекрасной родине‚ глубоко западает в душу слушателя».
Пианист Николай Рубинштейн – младший брат Антона‚ основатель и бессменный директор Московской консерватории – был одним из лучших исполнителей сочинений П. Чайковского; тот посвятил ему свою Первую симфонию и Второй фортепьянный концерт. «Я бы‚ конечно‚ никогда не сделал себе имени‚ – писал Чайковский Н. Рубинштейну‚ – если бы у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь‚ как ты. Если бы тебя не было в России‚ то я был бы обречен на вечные искажения. Ты единственный человек‚ умеющий «мой товар» лицом показать».
Братья Рубинштейны часто подвергались нападкам за их еврейское происхождение. «Интересно знать‚ – издевались в газете над Николаем Рубинштейном‚ – какое же дворянство ему дадут: иерусалимское‚ или так просто будет всесветным дворянином?» А Антон Рубинштейн сказал однажды: «Кажется, я люблю Россию и служу ей, как только могу… но я не свой. Я это чувствую всегда и во всем».
Четыре скрипача в России были удостоены звания «солист Его Императорского Величества»‚ все четверо евреи; один из них – скрипач Генрик Венявский‚ композитор‚ профессор Петербургской консерватории. «Солист Его Императорского Величества» скрипач‚ дирижер и композитор Леопольд Ауэр был первым исполнителем посвященного ему «Скрипичного концерта» П. Чайковского. Карл Давыдов – виртуоз-виолончелист‚ профессор Петербургской консерватории и ее директор – стал одним из основателей русской виолончельной школы, Чайковский посвятил ему «Итальянское каприччио».
Михаил Медведев (Меир Бернштейн) первым в России исполнил партию Ленского из оперы «Евгений Онегин». «С очень недурным голосом‚ – отметил Чайковский‚ – но еще совершенно новичок и плохо выговаривающий по-русски». Медведев мог исполнять партии лирического и драматического тенора‚ был первым исполнителем партии Германа в «Пиковой даме» на премьерах в Киеве‚ Петербурге и Москве. На премьере в Мариинском театре Петербурга партию Ленского исполнил лирический тенор Михаил Михайлов (Моисей Зильберштейн)‚ обладатель «голоса-алмаза». В том же театре пели тенор Александр Давыдов (Левенсон) – как говорили‚ лучший исполнитель партии Германа в России‚ баритон Иоахим Тартаков – лучший Демон в опере А. Рубинштейна‚ бас Лев Сибиряков (Спивак)‚ который в юные годы пел в синагогах. Большим успехом пользовались оперная певица Клара Камионская и ее муж – баритон Оскар Камионский: в Италии его называли «русский Батистини».
В изобразительном искусстве России выделялся Марк Антокольский. Он родился в Вильно‚ в бедной многодетной семье‚ стал учеником резчика по дереву. Его работы заметила жена виленского генерал-губернатора‚ снабдила юношу деньгами‚ рекомендательным письмом и отправила в Петербург‚ в Академию художеств. Первые его работы были на еврейские темы‚ но всеобщее признание принесла Антокольскому скульптура «Иван Грозный»‚ которая произвела огромное впечатление на писателя И. Тургенева: «Я нахожу эту статую шедевром по историческому проникновению‚ психологии и прекрасному исполнению. И это сделал маленький молодой человек‚ бедный‚ как церковная крыса‚ болезненный…»
Александр II приобрел «Ивана Грозного» для Эрмитажа; на выставке скульптура имела громадный успех‚ и молодой Антокольский писал: «Я заснул бедным‚ встал богатым. Вчера был неизвестным‚ сегодня стал модным, знаменитым». За эту скульптуру совет Академии художеств присвоил Антокольскому звание академика; впоследствии он стал членом Парижской Академии художеств‚ почетным членом академий Вены‚ Лондона‚ Берлина; на Всемирной выставке в Париже в 1878 году ему присудили высшую награду и орден Почетного легиона.
Антокольский был верующим евреем‚ всю жизнь соблюдал религиозные предписания‚ по субботам не работал и отступничество от своего народа считал предательством. Критик В. Стасов‚ пожалуй‚ одним из первых осознал те трудности‚ которые ему пришлось преодолеть: «Антокольского нельзя ставить на одну доску с прочими нашими художниками… Надо помнить‚ что он – еврей‚ и, значит, раньше‚ чем достигнуть чего-нибудь‚ должен был столько намучиться и настрадаться‚ сколько не приходится намучиться и настрадаться у нас художнику никакого другого племени… Постыдные предрассудки‚ недоверие‚ антипатия‚ насмешки – вот среди какой обстановки надо было начинать Антокольскому в шестидесятых годах. Да еще начинать первым из всех евреев».
В 1893 году Антокольский выставил новые работы в Петербурге‚ и правая печать обрушилась на скульптора-еврея‚ который осмелился изображать Христа и героев русской истории; утверждали даже, что у скульптуры «Петра Великого» «еврейский нос». Антокольский страдал от оскорблений и решил навсегда уехать из России. На прощание он опубликовал в газете горькие слова: «Многие годы уже люди известного лагеря издеваются над моими работами‚ глумятся надо мною‚ над моим племенем‚ клевещут и обвиняют меня при всяком удобном и неудобном случае в разных небылицах: «нахал»‚ «трус»‚ «пролаза»‚ «гордец»‚ «рекламист»‚ получаю награды благодаря жидовским банкирам и т. д.‚ и т. д. И при этом не замечают‚ что‚ обвиняя меня‚ обвиняют шесть академий разных стран‚ членом которых я имею честь состоять‚ и жюри двух международных выставок‚ почтивших меня наградами…»
Антокольский жил затем в Париже‚ участвовал в международных выставках как русский художник‚ на Всемирной выставке в Париже в 1900 году получил за свои последние работы высшую награду и командорский крест Почетного легиона. Он умер в 1902 году в Германии; гроб с телом привезли в Вильно‚ и три дня шли жители города‚ чтобы проститься со своим земляком. Его похоронили в Петербурге‚ на еврейском Преображенском кладбище‚ толпы людей провожали его в последний путь. Это Марк Антокольский однажды написал в письме: «Мои товарищи, мои собратья по искусству далеко не все переживают то, что переживаю я. Моя вина состоит в том, что я родился евреем-скульптором… Идти прямо, не сгибая спины, – трудно!.. Скажу только то, что говорю всегда: мой идеал глина, хлеб и спокойствие. Глины могу найти сколько угодно, хлеб – с трудом, спокойствие – нигде».
Вслед за Антокольским учился в Петербургской Академии художеств Исаак Аскназий‚ который за свои картины получил звание академика. Аскназий писал, в основном, на библейские темы‚ был верующим евреем и еще учеником в Академии подал прошение‚ чтобы ему позволили работать в воскресенье‚ а не в субботу. Академиком стал и Моисей Маймон за картину «Нападение инквизиции на маранов за пасхальной трапезой»; натурой для главного образа картины‚ старика-марана‚ послужил русский генерал‚ признавшийся по окончании работы‚ что и он еврей‚ крещеный в кантонистах. Картину хотели приобрести для петербургского музея, но профессора Академии художества воспротивились этому из-за ее «антихристианской направленности». Илья Гинцбург тоже учился в Академии художеств, прославился скульптурными портретами Л. Толстого‚ П. Чайковского‚ И. Репина‚ М. Антокольского‚ В. Стасова. Первой женщиной-скульптором в России стала еврейка Мария Диллон.
На одной из художественных выставок однажды появилась картина «Осенний день. Сокольники»; под ней стояла подпись неизвестного художника – Исаак Левитан. Картина имела успех; ее приобрели для Третьяковской галереи‚ – Левитану не исполнилось тогда и девятнадцати лет. Он учился в Московском училище живописи‚ ваяния и зодчества‚ жил впроголодь‚ бедствовал‚ не имел постоянного жилья. «Безденежье до того‚ – жаловался‚ – что я как-то не обедал подряд три дня».
Критики долгое время ругали работы Левитана‚ и его‚ уже знаменитого художника‚ на время выселили из Москвы из-за отсутствия права на жительство. В конце концов, Исаак Левитан получил звание академика живописи; его называли «тайновидцем природы», говорили с восторгом и изумлением: «Из какого-то глухого провинциального угла пришел этот тщедушный еврейский юноша‚ нищий и загнанный‚ и широко распахнул все входы в самые глубокие тайники русского пейзажа».
Левитан написал за свою недолгую жизнь около тысячи картин и этюдов; он умер в возрасте тридцати девяти лет и был похоронен в Москве‚ на Дорогомиловском еврейском кладбище. Это был день траура для русского искусства‚ даже в антисемитском «Новом времени» поместили такие строки на смерть Исаака Левитана: «Этот чистокровный еврей‚ как никто‚ заставлял чувствовать и любить нашу бедную и простенькую природу…»
По официальным данным на 1887 год врачи-евреи составляли более шести процентов от общего количества врачей в стране‚ а в черте оседлости – почти 25 %. Они занимались частной практикой‚ так как путь в университеты и на государственную службу был для них закрыт; даже земства‚ приглашая врачей на работу‚ порой добавляли в объявлениях – «кроме евреев». Ветеринары-евреи составляли в 1887 году 2 % от общего количества ветеринаров в России‚ дантисты – 21 %‚ повивальные бабки – 19 %‚ фельдшеры – 22 %.
Врач Вениамин Португалов из Самары первым предложил готовить санитарных врачей‚ одним из первых стал бороться с алкоголизмом и лечить от него. Почетный лейб-медик императорского двора Иосиф Бертенсон был инициатором создания «школы для образования лекарских помощниц» – первого учебного заведения для подготовки медицинских сестер. Леонард Гиршман – из лучших окулистов своего времени, один из основателей русской школы офтальмологии – создал первую в России кафедру глазных болезней при Харьковском университете и первую глазную клинику. С. Штейн основал первую в Москве специализированную клинику по лечению болезней уха‚ горла и носа. Ветеринар Иосиф Равич – один из зачинателей ветеринарного образования в России – создал и редактировал журнал «Архив ветеринарных наук».