Здесь пришло время сказать о кагалах. Под кагалом в широком смысле понимается еврейская община в целом; в наиболее употребительном – правление еврейской общины, являвшееся посредником между нею и властями. Кагал переизбирали ежегодно. Число его членов было пропорционально величине общины и могло достигать нескольких десятков человек. Это относилось, конечно, к крупным общинам. Состав кагала, несмотря на ежегодные выборы, оставался практически неизменным, причем выбывших членов обычно заменяли их родственники. Это было не удивительно, ибо в состав, условно говоря, «законодательной» и в особенности исполнительной власти кагала входили состоятельные люди. Решения по всем текущим делам общины принимала «семерка» («семеро нотаблей города»), в состав которой входили четверо или пятеро старшин и трое почетных членов.
Таким образом, несмотря на внешне демократические процедуры, правление общины имело очевидные признаки олигархии. Старшины по очереди в течение месяца исполняли обязанности главы и одновременно казначея кагала (парнаса[1]). В общине был и еще ряд выборных должностей – попечителей благотворительности и религиозных училищ, судей, контролеров и некоторых других. Кагал занимался сбором податей, заведовал всеми общественными учреждениями общины, наблюдал за правильностью мер и весов, за чистотой улиц еврейского квартала, в общем, занимался всем, вплоть до регулирования оплаты слуг и служанок и норм их поведения.
Русское правительство, с одной стороны, было заинтересовано в сохранении института кагала, исходя из фискальных соображений. При уплате налогов действовал принцип круговой поруки, и в этом отношении вполне логичным было возложение на кагалы обязанности выдачи паспортов евреям (или в отказе выдачи таковых) – ведь речь шла о налогоплательщиках. С другой – имперские власти отнюдь не собирались терпеть общинную автономию. Евреев постепенно стали вносить в общегородские книги жителей, что в определенной степени ограничивало возможность кагала влиять на свободу их передвижения. Разбирательство гражданских споров между евреями было передано казенным судам, в ведении кагалов оставили только вопросы, затрагивающие «обряды закона и богослужения евреев». В целом это было движение в сторону слияния евреев с остальным населением империи.
Кагалы лишили права без согласования с властями вводить новые внутриобщинные налоги и еще в 1818 году обязали отчитываться о поступлении и использовании сумм коробочного сбора (внутриобщинного налога на кошерное мясо, основного источника поступления средств в кагальную казну; в некоторых общинах сбор взимался также с субботних и праздничных свечей, соли, рыбы и т. д.). Власти требовали, чтобы коробочный сбор шел исключительно на уплату долгов и податей; в 1829 году было разрешено его расходование также и на «нужды исполнения обрядов вероисповедания». При этом на кагалы были возложены, среди прочего, «призрение бесприютных евреев» и помощь евреям-переселенцам. Ограничения в распоряжении суммами коробочного сбора чрезвычайно осложняли деятельность кагалов; выручало то, что они повсеместно нарушались, и общины расходовали собранные суммы и на другие цели.
С 1785 года, согласно Жалованной грамоте городам («Грамота на права и выгоды городам Российской империи»), евреи могли входить во все шесть предусмотренных грамотой разрядов городских жителей, избиравших городскую думу. «Когда еврейского закона люди, – говорилось в именном указе от 26 февраля 1785 года, – вошли уже, на основании указов Ее Величества, в состояние равное с другими, то и надлежит при всяком случае наблюдать правило, Ее Величеством установленное, что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами, без различия закона и народа».
Однако воспользоваться дарованными им правами евреям удавалось далеко не всегда ввиду сопротивления местного христианского населения, в особенности польских помещиков. Нередко евреев не допускали к участию в выборах, и центральные власти не смогли, несмотря на неоднократно повторявшиеся требования, добиться исполнения ими же принятого закона в полном объеме.
Черта еврейской оседлости
Частный случай положил начало возникновению едва ли не главной проблемы для евреев в течение всего последующего периода их существования в составе Российской империи – ограничения права жительства. Впрочем, вряд ли можно сомневаться, что, не случись столкновения интересов русских и еврейских купцов в Москве в 1780-х – начале 1790-х годов, нечто подобное произошло бы в другом месте и в другое время и результат был бы с высокой степенью вероятности аналогичным. В 1782 году Сенат разрешил купцам, проживавшим на вновь присоединенных территориях, в интересах их коммерции переезжать из города в город. Это было очевидной привилегией, поскольку имперское законодательство запрещало мещанам и купцам покидать города, к которым они были приписаны. По-видимому, законодатель имел в виду только территорию Белоруссии, однако прямо об этом в тексте не говорилось.
Воспользовавшись этой «прорехой», купцы-евреи стали осваивать внутрироссийский рынок, записываться в купечество Москвы и Смоленска. Трое купцов-евреев записались в 1-ю купеческую гильдию в Москве. Московские купцы не привыкли к жесткой конкуренции, навыки торговли купцов-евреев, позволявшие им существенно снижать цену товаров, казались им мошенничеством. Купцы-христиане обратились с жалобой к московскому главнокомандующему генерал-фельдмаршалу Александру Прозоровскому, доказывая, что дешевизна товаров купцов-евреев может быть объяснена только их контрабандным происхождением, а также указывая, что конкуренты поселились в Москве незаконно.
Прозоровский изгнал евреев из Москвы; те, в свою очередь, обжаловали его действия перед петербургскими властями. «Совет государыни», рассматривавший жалобу, запретил евреям записываться в купечество за пределами Могилевской и Полоцкой губерний, то есть Белоруссии, одновременно разрешив переселяться в Екатеринославское наместничество и Таврическую область, образованные на присоединенных в результате русско-турецких войн территориях. Решение Совета было узаконено Указом Екатерины II от 23 декабря 1791 года. Фактически Указ положил начало введению в России Черты еврейской оседлости. По совпадению без малого за три месяца до этого, 27 сентября 1791 года, Конституционное собрание Франции почти единогласно приняло постановление о полной эмансипации евреев. Россия явно шагала с Европой не в ногу.
Последующие – второй и третий – разделы Польши привели к расширению Черты оседлости за счет присоединенных территорий, на которых проживали евреи, с одновременным подтверждением запрета селиться за ее пределами. Указом от 13 июня 1794 года евреям разрешалось постоянное жительство в Минской, Изяславской (впоследствии Волынской), Брацлавской (Подольской), Полоцкой, Могилевской, Киевской, Черниговской, Новгород-Северской губерниях, в Екатеринославском наместничестве и Таврической области; в 1795 году к ним добавились вновь образованные Виленская и Гродненская губернии.
На протяжении последующего столетия Черта еврейской оседлости то сужалась, то расширялась, составив к концу XIX века 15 губерний, а именно: Бессарабскую, Виленскую, Витебскую, Волынскую, Гродненскую, Екатеринославскую, Ковенскую, Минскую, Могилевскую, Подольскую, Полтавскую, Таврическую (в 1893 году евреям было запрещено селиться в Ялте), Херсонскую, Черниговскую и Киевскую (кроме Киева). В 1888 году Ростовский уезд и Таганрог были выделены из Екатеринославской губернии и присоединены к Области Войска Донского, что выводило их за пределы Черты; соответственно, евреям было запрещено жить на указанных территориях. Правда, евреи, проживавшие там до 19 мая 1887 года, сохраняли право жительства.
В отличие от своих довольно быстро эмансипирующихся, начиная с эпохи Великой французской революции, западноевропейских собратьев российские евреи едва ли не на протяжении столетия оставались общественной группой, по словам историка Стивена Ципперштейна, «отличавшейся от коренного населения религией и собственными общинными институтами и выполнявшей специфические экономические функции вне рамок господствующих корпораций и гильдий».
Собственно, о «русском еврействе» можно говорить лишь начиная с семидесятых годов XIX века; до этого времени евреи Российской империи оставались скорее «польскими евреями». Впервые словосочетание «русские евреи» было употреблено в 1856 году в докладе министра внутренних дел С. С. Ланского. По мнению российского этнографа Натальи Юхневой, в докладе министра речь шла обо всех евреях – российских подданных; впервые же термин «русские евреи», подразумевая обрусевших или, во всяком случае, подвергшихся заметному влиянию русской культуры евреев, употребил юрист и историк Илья Оршанский применительно к «таврическим евреям» в своей книге «Евреи в России: Очерки экономического и общественного быта русских евреев» (СПб., 1877).
Употребляя здесь и далее словосочетание «российское еврейство», мы отдаем себе отчет в его определенной условности. По словам израильского историка Мататиягу Минца, «российское еврейство, как единое целое, существовало только в фантазиях еврейских общественных деятелей Петербурга и Одессы… Однако на самом деле российское еврейство не существовало как единое целое. Украинские, белорусские, литовские, польские и бессарабские евреи являлись отдельными общинами, а не расплывчатым географическим или региональным понятием».
«Еврейская экономика». Правительственная политика в отношении евреев
Евреи в Речи Посполитой были носителями капиталистических тенденций. Собственно, для того чтобы способствовать развитию экономики, они и были «званы» некогда в Польшу ее королями. Евреи были заняты в сфере управления, нередко полностью заменяя помещиков в хозяйственных делах; они арендовали сельскохозяйственные угодья, отдельные права и монополии (например, продажу спиртных напитков или соли), иногда даже города и местечки; весьма распространенным видом аренды было содержание шинков и постоялых дворов. Одно время евреи фактически контролировали сферу крупного и мелкого кредита (ростовщичество). Особенно активны они были в сфере торговли – оптовой, розничной, посреднической. Еврейским ремесленникам принадлежала фактически монополия на многие виды услуг (пошив одежды, ремонт обуви и некоторые другие). Занимались евреи и сельским хозяйством.