Сам Ратенау позднее пал жертвой этой ненависти. В 1922 году он был убит немецкими националистами.
Российская печать правого направления, не говоря уже об откровенно черносотенных изданиях, способствовала разжиганию антисемитских настроений в армии и обществе. На страницах популярного «Нового времени» появился, в частности, следующий пассаж: «Когда вернется русская победоносная армия, она громогласно скажет, что на театре войны евреи были ее врагами». «Русское знамя» писало, что «измена в крови у жидов», включая добровольцев (!); эта же газета информировала читателей, что в полевых лазаретах врачи-евреи прививают солдатам сифилис и промышляют членовредительством. «Гроза» предлагала согнать евреев в города, которые обречены на сдачу немцам, а затем исключить их из русского подданства.
С одной стороны, инструкция, подготовленная самим военно-цензурным ведомством, запрещала периодическим изданиям «помещать статьи, имеющие тенденциозный характер натравливания на евреев, инородцев и даже на подданных воюющих с Россией держав», с другой – постановление, принятое на собрании петроградских военных цензоров 25 ноября 1914 года, требовало «не дозволять огульных нападок на инородцев, но допускать указание на отдельные факты». Это постановление фактически открывало возможность трактовать любые нападки на евреев или других инородцев как «указание на отдельные факты».
В период Первой мировой войны в армию было мобилизовано, по разным данным, от 400 до 500 тысяч евреев, что составляло очень высокую долю от всего еврейского населения Российской империи. На 20 марта 1915 года только в войсках Юго-Западного фронта находились 180 тысяч евреев. Верховное командование требовало от офицеров следить за поведением солдат-евреев, ибо все они априори подозревались в нелояльности. Дошло до того, что даже во время войны некоторые генералы предлагали обсудить вопрос о целесообразности пребывания евреев в армии или по крайней мере о сокращении их количества в боевых частях. В некоторых частях – без указания сверху – отказывались принимать солдат-евреев взамен выбывших или же переводили их во внутренние губернии. Генерал Михаил Алексеев требовал удаления евреев, включая врачей, из земских учреждений, обслуживавших фронт.
Возможно, доказательства лояльности еврейского населения, «предъявленные» на фронте, побудили одного из авторов «Еврейской недели» задаться 26 февраля 1917 года риторическим вопросом:
Будут или не будут «облегчения» для евреев?
Об этом много гадают теперь.
Публицист, как и никто в России, не подозревал, что назавтра начнутся события, которые приведут к крушению трехсотлетней монархии Романовых и к коренному перелому в судьбе не только евреев, но и всех народов России.
Глава 4. Евреи и русская революция
Вскоре после цареубийства 1 марта 1881 года известный русский историк и консервативный публицист Дмитрий Иловайский писал в «Петербургских ведомостях»: «Теперь, когда тело Царя-мученика уже предано земле, теперь на нас, Русских, прежде всего лежит священный долг доискаться до источников той темной силы, которая отняла его у России…». Иловайский высказывал убеждение, что русские нигилисты и социалисты – только «грубое, нередко бессознательное орудие», что их направляют на преступления «не столько враги собственности и общественного порядка, сколько внутренние и внешние враги Русского государства, Русской национальности».
Великороссы в этой «подпольной шайке» являются панурговым стадом, они – единственный элемент, не имеющий национальных мотивов. «Каракозовы, Соловьевы и Рысаковы суть именно те грубые, бессмысленные орудия, которые действительно уловлялись в сети с помощью социальной пропаганды, которые сами не знали, для какого дела, для каких целей они служили орудием». Русские революционеры Дмитрий Каракозов, Александр Соловьев и Николай Рысаков покушались на жизнь императора Александра II 4 апреля 1866-го, 2 апреля 1879-го и 1 марта 1881 года соответственно. Среди внутренних врагов России Иловайский на первое место ставил поляков. Автор выдержавших десятки изданий школьных учебников писал:
Второй элемент, ясно выдающийся и даже бьющий в глаза, это революционеры из евреев. В последних процессах, убийствах, покушениях и университетских беспорядках они выступают едва ли не самым деятельным элементом.
Если убежденный юдофоб Иловайский, одним из первых отчетливо сформулировавший мысль об инородческом характере русской революции, отводил евреям «всего лишь» второе место среди губителей России, значит, они действительно еще не играли в освободительном движении выдающейся роли. По крайней мере в общественном сознании даже самого «черного» толка евреи пока не олицетворяли собой главную движущую силу русской революции. Иловайский, впрочем, был не одинок. Не кто иной, как министр внутренних дел Николай Игнатьев говорил в августе 1881 года, что «почву для тайной организации нигилистов» составляют поляки и евреи.
Два десятилетия спустя ситуация разительно изменилась. В 1903 году в беседе с основателем сионистского движения Теодором Герцлем председатель Комитета министров С. Ю. Витте указывал ему на то, что евреи составляют около половины численности революционных партий, хотя их всего 6 миллионов в 136-миллионном населении России. Если Витте и преувеличил, то ненамного.
В 1901–1903 годах среди лиц, арестованных за политические преступления, евреи составляли около 29,1% (2 269 человек). В период с марта 1903 по ноябрь 1904 года более половины всех привлеченных по политическим делам составляли евреи (53%). Возможно, это объяснялось реакцией на Кишиневский и Гомельский погромы. В 1905 году евреи составляли 34% от всех политических арестантов, а среди сосланных в Сибирь – 37%. В более спокойное десятилетие, в 1892–1902 годах, евреи составляли 23,4% среди социал-демократов, привлекавшихся к дознаниям, уступая русским – 69,1% (3 тысячи 490 человек) и опережая поляков – 16,9%. Евреи опережали русских среди «выявленных» розыскными органами социал-демократов в Юго-Западном (49,4% и 41,8%) и Южном краях (51,3% и 44,2% соответственно); составляли львиную долю среди привлеченных к дознанию в Одессе – 75,1% (русских – 18,7%). В Петербурге и Москве картина была обратная: 10,2% евреев и 82,8% русских в Северной столице и 4,6% евреев при 90,1% русских в Первопрестольной.
Несомненно, наиболее значительную долю евреев, привлеченных за политические преступления, давал Бунд, самая многочисленная революционная партия в России. Так, летом 1904 года Бунд насчитывал около 23 тысяч членов, в 1905–1907 годах – около 34 тысяч, в 1908–1910 годах, когда революционные настроения резко пошли на спад, – около двух тысяч. Для сравнения: Российская социал-демократическая рабочая партия в начале 1905 года насчитывала приблизительно 8400 человек. Существенным было «представительство» евреев и в общероссийских революционных партиях и организациях. В эпоху революции 1905 года около 15% членов партии социалистов-революционеров были евреями, а некоторые «максималистские и анархистские террористические группы почти полностью были еврейскими». В составе организаций эсеров-максималистов было около 19% евреев при 76% русских и украинцев. На V съезде РСДРП (Лондон, 1907) около трети делегатов были евреями.
Отмечу в то же время, что, сколь ни велико было участие евреев в русских или еврейских революционных партиях, количественно они составляли очень незначительное число по отношению как к населению России, так и к русскому еврейству.
В сознании русского обывателя, от люмпена до интеллигента, роль евреев в русской революции представлялась еще большей, чем она была на самом деле. Характерна сомнительного качества острота, появившаяся на страницах сатирического журнала либерального толка «Вампир» в период революции 1905–1907 годов: «Варшава. Расстреляно в крепости 11 анархистов. Из них 15 евреев».
На свободы, дарованные Манифестом 17 октября 1905 года, городское дно ответило еврейскими погромами. В погромах приняли самое активное участие и те самые рабочие, на пропаганду среди которых потратили столько усилий революционеры, в том числе еврейского происхождения. Впрочем, и ранее забастовки и демонстрации, особенно первомайские, близкие по времени и к еврейской, и к христианской Пасхе, угрожали перерасти в еврейские погромы, и революционерам стоило немалых усилий предотвратить или локализовать столкновения на этнической или религиозной почве, как это было, к примеру, в таких районах, как Донбасс, промышленный центр, складывавшийся в излучине Днепра (Екатеринослав и др.). В городах этих быстро развивавшихся регионов евреи составляли от 20% до 35% населения.
Несмотря на свое «народолюбие», об антисемитских настроениях, которыми была проникнута значительная часть рабочего класса, ведали социал-демократы такого крупного промышленного центра, как Ростов-на-Дону. Интересна в этом отношении листовка «К береговым рабочим» (в Ростове их называли проще – босяки), в которой, с одной стороны, низы ростовского пролетариата призывали принять участие в первомайских выступлениях, с другой – не бить евреев.
Однако все эти увещевания остались втуне в октябрьские дни 1905 года. Первым плодом «свободы», завоеванной в ходе революции 1905 года, для российских евреев оказались погромы. Особенно кровавый и жестокий характер погромы носили в Одессе, Ростове-на-Дону, Екатеринославе. В Одессе погромщиками, по данным полиции, были убиты более 400 евреев, около 300 тяжело ранены, были разгромлены еврейские дома, квартиры и лавки общим числом 1632.
Из погромов эпохи Первой русской революции Ростовский, наряду с Одесским, оказался одним из наиболее кровавых: общее число жертв составило в конечном счете около 150 человек. 18 октября 1905 года произошло столкновение радикалов, несших красные флаги с надписями «Наша взяла» и «Сион», – и монархической манифестации. В ходе столкновения несколько человек погибли, в том числе «патриоты» убили несшую красное знамя Клару Рейзман – ей вогнали древко знамени в рот. Затем три дня в городе шел погром. Погромщикам оказали вооруженное сопротивление еврейские и рабочие дружины самообороны, но силы, учитывая «нейтралитет», а то и прямую поддержку, оказанную громилам казаками и полицией, оказались неравны. Хотя, по данным охранного отделения, погромщики также понесли существенные потери.