Арестованных было гораздо больше, нежели расстрелянных. Именно по этому поводу обратился к Ленину с письмом А. М. Горький, в котором среди прочего писал: «Мы, спасая свои шкуры, режем голову народа, уничтожаем его мозг». 15 сентября 1919 года Ленин ответил Горькому ставшим впоследствии знаменитым письмом:
И до Вашего письма мы решили в Цека назначить Каменева и Бухарина для проверки ареста буржуазных интеллигентов околокадетского типа и для освобождения кого можно. Ибо для нас ясно, что и тут ошибки были. Ясно и то, что в общем мера ареста кадетской (и околокадетской) публики была необходима и правильна… Какое бедствие, подумаешь! Какая несправедливость! Несколько дней или хотя бы даже недель тюрьмы интеллигентам для предупреждения избиения десятков тысяч рабочих и крестьян!.. Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно.
Действительно, многих из тех, кого не успели расстрелять, через какое-то время освободили. Большинство (кроме тех, кому посчастливилось быть высланными за границу) расстреляли потом, в 1930-х годах.
Вернемся, однако, к черносотенцам. За границей некоторые из них также практиковали террор в отношении своих идейных противников. 28 марта 1922 года черносотенцы Петр Шабельский-Борк (настоящая фамилия Попов) и Сергей Таборицкий совершили покушение на Павла Милюкова после его лекции в Берлинской филармонии. Шабельский-Борк разрядил две обоймы, ранил девять человек, но в Милюкова не попал; ему помешал Владимир Дмитриевич Набоков, которому Таборицкий трижды выстрелил в спину. Набоков (отец писателя Владимира Набокова), депутат I Государственной думы, в эмиграции – лидер правых кадетов, соредактор берлинской эмигрантской газеты «Руль», был убит на месте. Террористов задержали. Таборицкий был приговорен к 12, Шабельский-Борк – к 14 годам тюремного заключения, однако уже 1 марта 1927 года оба были амнистированы.
Надо ли говорить, что еще большее восхищение, чем итальянские фашисты, вызвали у Маркова 2-го нацисты, пришедшие к власти в Германии в 1933 году. Характерно, что Марков, перебравшийся в 1926 году в Париж, в 1935-м вернулся в Германию, получив приглашение редактировать русский выпуск нацистского антисемитского еженедельника «Мировая служба. Международная корреспонденция по просвещению в еврейском вопросе». Работа хорошо оплачивалась.
Ряд антисемитских произведений Маркова был переведен на немецкий язык. Приветствовал войну Германии против СССР. В 1943–1945 годах редактировал, вместе с генералом Петром Красновым, выходивший в Берлине коллаборантский «Казачий вестник». Продолжал публиковать антисемитские статьи на немецком языке и всецело поддерживал нацистскую политику уничтожения евреев. Умер 22 апреля 1945 года в Висбадене, разбомбленном в дым американцами. Вероятно, успел увидеть американские оккупационные войска, захватившие город в конце марта 1945-го.
Шабельский-Борк и Таборицкий также сделали неплохие карьеры при нацистах. Таборицкий был назначен заместителем начальника Управления по делам русской эмиграции в Берлине генерала Василия Бискупского (Гитлер скрывался на его квартире после провала «пивного путча» в ноябре 1923 года), Шабельский-Борк – секретарем Управления. Таборицкий к тому же занимался вербовкой переводчиков для вермахта среди русских эмигрантов, а в 1939 году создал Национальную организацию русской молодежи, аналог гитлерюгенда. Организация находилась под контролем СС. Таборицкий добился получения германского гражданства, после чего в 1942 году стал членом нацистской партии.
В общем, «своя своих познаша».
Оба прохвоста избежали наказания за свои нацистские грехи. Шабельский-Борк бежал весной 1945 года в Аргентину, где и умер в 1952 году от туберкулеза. Таборицкий, этот, по определению Владимира Набокова-младшего, «темный негодяй», мирно скончался в 1980 году в Лимбурге (Германия).
Один американский историк назвал русских черносотенцев «наставниками Гитлера». Это, конечно, сильное преувеличение. У фюрера хватало учителей поближе. Однако идейное и, если так можно выразиться, душевное родство черносотенцев и нацистов вряд ли может вызывать сомнения.
Глава 7. Первая мировая война. Депортации и погромы
Насилие против евреев началось с первых дней войны. Период мобилизации, когда войска скапливались на железнодорожных узлах, ознаменовался рядом нападений на евреев. Это была составная часть «традиционных» беспорядков, сопровождавших мобилизацию. Бунты призывников случались в России довольно часто. Не обошлась без них и прошедшая, по общему мнению, прекрасно мобилизация 1914 года. В ходе столкновений между призывниками и полицией, по неполным данным, были убиты 12 должностных лиц, ранены и избиты – 94, среди запасных и прочих лиц насчитывалось 247 убитых, 258 раненых и избитых. Сколько среди пострадавших было евреев, точно не известно. Министр внутренних дел Николай Маклаков телеграфировал томскому и минскому губернаторам: «Надо стрелять при усмирении беспорядков. Эти погромы недопустимы, они развращают и запасных и подрывают власть, их усмирять надо беспощадно».
Случались нападения на евреев и позднее, во время призыва в армию ратников ополчения 2-го разряда (запасных второй очереди) в августе 1915 года. К незначительным нарушениям порядка херсонским губернатором были отнесены избиения ратниками «прохожих евреев», «причинение» еврею Варшавскому двух легких ножевых ран наряду с бросанием камней в окна домов, принадлежащих евреям. Впрочем, по сравнению с творившимся к тому времени в прифронтовой полосе это были в самом деле пустяки.
Все еврейское население было взято Главным командованием под подозрение. Евреи априори были сочтены нелояльными, склонными к измене и шпионажу в пользу противника. Шпиономания приобрела поистине патологический характер. Евреев обвиняли в том, что они «сносятся с неприятелем при помощи подземных телефонов и аэропланов и снабжают его золотом и съестными припасами». По одной из версий евреи привязывали золото под гусиные перья, и птицы уносили его к противнику, по другой – золотом наполнялись внутренности битой птицы, которая отправлялась в Германию. В Березницах Волынской губернии священник сообщил народу с церковного амвона, что евреи – шпионы и что в животе коровы найден телефон, приспособленный ими для связи с неприятелем. Властям поступали доносы об отправке евреями депеш в Германию «в яйцах кур ценных пород» или о заготовке евреями города Вильно «в подземельях и трущобах» кастрюль для выплавки снарядов для противника.
Фантастические истории о евреях циркулировали в русской армии. Евреи якобы пытались переправить немцам полтора миллиона рублей золотом, спрятав их в гробу; еврей-мельник связывался с австрийцами посредством телефона, установленного в подвале; другие, наоборот, перерезали русские телефонные линии и соединяли провода с австрийскими; евреи использовали костры и световые сигналы для передачи информации противнику; они подавали сигналы из окон собственных домов, с деревьев и крыш, раскрывая врагу расположение русских войск; евреи строили планы по организации мятежа в Кронштадте и пытались переправить план восстания немцам в Данциг, опустив запечатанную бутылку в море, и т. д. и т. п. Недостаток разменной монеты, особенно вблизи фронта, породил слухи, что «евреи прячут серебро для немцев». В Петрограде были проведены обыски в хоральной синагоге и в квартире председателя ее правления купца 1-й гильдии Марка Варшавского. Охотники за шпионами искали «аппарат для сношений с неприятелем по беспроволочному телеграфу».
Шпиономания была широко распространена и по другую сторону фронта. Так, в августе 1914 года среди гражданского населения Германии стали распространяться слухи, что по стране разъезжают автомобили, груженные предназначенным для шпионов и диверсантов золотом. Бдительные патриоты в разных районах страны задержали несколько легковых автомобилей, причем были убиты несколько находившихся в них правительственных чиновников. Начальнику разведывательного бюро австрийского Генштаба пришлось лично заняться расследованием сообщения о том, что врагу передаются световые сигналы с пожарной каланчи в Перемышле. Двое пожарных сторожей были арестованы по подозрению в шпионаже, а посланный первоначально для расследования дела ротмистр-контрразведчик едва не был застрелен ландштурмистами, принявшими и его за шпиона.
Сведения о «световых сигналах» оказались ни на чем не основанными. О широком распространении в начале войны слухов о том, что русские агенты для передачи информации пользуются пылающими домами, колокольным звоном, ветряными мельницами и т. п., свидетельствовал и начальник германской военной разведки. Подобного рода представления, по его авторитетному замечанию, «должны быть отнесены к разряду сказок, как и вообще такой взгляд на средства шпионажа на театре военных действий».
Австрийские и германские власти приняли решительные меры по пресечению нелепых слухов, ибо это могло привести к дестабилизации обстановки и в тылу, и на фронте. Как пишет автор исследования о российской контрразведке начала века Н. В. Греков,
в отличие от западных правительств, пытавшихся обуздать стихийно возникшую шпиономанию, правящие круги России узрели в ней неожиданного союзника в борьбе с внешними и внутренними угрозами безопасности империи. С началом войны шпиономания в России распространилась одновременно и в высших кругах армейского командования, и среди населения. Поэтому ее влияние очень быстро сказалось на политической и экономической жизни страны.
Шпиономания, овладевшая как военными, так и гражданским населением по русскую сторону фронта, имела четкую этническую привязку, причем под подозрение был взят целый народ. Обвинения евреев в массовом шпионаже и снабжении противника можно было бы списать на невежество обывателей и темноту солдат, набранных по большей части из крестьян, но официальные власти ушли от них недалеко.