Выборы в еврейские общины, а также выборы делегатов Всероссийского еврейского съезда и депутатов Учредительного собрания показали следующие предпочтения «еврейской улицы». На выборах в 193 общины в девяти губерниях на Украине сионисты получили 36% мест, бундовцы – 14,4%, «Ахдус» – 10%, ОЕСРП – 8,2%, Поалей Цион – 6,3%, Фолкспартей – 3%, Еврейская народная группа – 1%, различные местные группы – в общей сложности 20%. Выборы делегатов на Всероссийский еврейский съезд (так и не состоявшийся) осенью 1917 года продемонстрировали еще большее преобладание сионистов. Они получили около 60% мандатов, в то время как все социалистические партии – около 25%, а религиозные – 12%.
Еще более разительную картину дали выборы в Учредительное собрание в ноябре 1917 года. Еврейский национальный блок (включавший сионистов и религиозные партии) получил 417 215 голосов из общего числа 498 198 голосов, поданных за еврейские партии. За Бунд проголосовали 31 123 избирателя, за Поалей Цион – 20 538 и за остальные социалистические партии – 29 332 человека. По спискам Еврейского национального блока в Учредительное собрание были избраны, в частности, сионисты Юлиус Бруцкус, Владимир Темкин, Нахман Сыркин, московский раввин Яков Мазе, близкий в то время к сионистам Оскар Грузенберг. Значительное число евреев прошло по спискам общероссийских, прежде всего социалистических партий. Секретарем Учредительного собрания в единственный день его существования стал эсер Марк Вишняк.
Очевидно, что подавляющее большинство избирателей-евреев голосовали за еврейские партии. Как распределялись голоса евреев, поддержавших партии общероссийские, сказать трудно. Мы уже никогда не узнаем, сколько из них прислушались к Максиму Винаверу, призывавшему голосовать за Партию народной свободы (кадетов) и считавшему, что «ни один еврейский голос не должен остаться неиспользованным в борьбе культуры и порядка с анархией и отсталостью», и сколько, наоборот, голосовало за большевиков – единственную партию, обещавшую немедленный мир и отождествлявшуюся Винавером и его друзьями с силами анархии.
Оглушительному успеху сионистов на различных выборах способствовала публикация 2 ноября 1917 года Декларации Бальфура в виде письма к лорду Ротшильду, в которой говорилось о намерении британского правительства способствовать созданию «еврейского национального очага» в Палестине. Декларация была, по-видимому, воспринята многими российскими евреями чересчур оптимистично. Казалось, вековая мечта еврейского народа близка к осуществлению. На первый взгляд парадоксально, что впоследствии сионисты играли гораздо менее заметную роль в жизни российского еврейства, чем социалистические партии. Историк Цви Гительман объясняет это отъездом – добровольным или вынужденным – многих сионистских лидеров за границу, преследованием сионистов советской властью. Это верно, на наш взгляд, лишь отчасти. Голосование за сионистов в 1917 году было все-таки голосованием за мечту. Уехать в реальности в Палестину не могло не только все российское еврейство, но и десятая часть голосовавших за сионистский список. Приходилось жить «здесь и сейчас», а в условиях начавшейся «советизации», разгоравшейся Гражданской войны, угрозы физического уничтожения программы и деятельность еврейских социалистических партий оказались гораздо актуальнее и ближе к новой реальности, чем «сионистский проект».
Для большинства жителей России были неизвестны или малоинтересны внутренние проблемы российской еврейской общины. Лидеры еврейских партий или движений были известны преимущественно своим соплеменникам. Получившие всероссийскую известность политики еврейского происхождения входили в руководство общероссийских партий и отождествляли свои интересы с интересами того или иного класса или социальной группы российского общества, игнорируя специфические национальные интересы еврейства или отводя им в своей деятельности – за редким исключением – второстепенное место. Среди евреев – депутатов Учредительного собрания вчетверо больше было избрано по спискам Совета крестьянских депутатов, нежели по спискам еврейских национальных организаций. Пятую часть исполкома Всероссийского совета крестьянских депутатов, избранного на первом съезде крестьянских советов по партийным спискам, составили евреи.
По нашим подсчетам – при всей их условности, – в политическую элиту России в 1917-м – первой половине 1918 года входили немногим более трех тысяч человек. К политической элите нами отнесены депутаты Учредительного собрания, члены ВЦИК, участники Демократического совещания, члены Временного совета Российской республики (Предпарламента), Центральных комитетов общероссийских партий, то есть наиболее значительных представительных органов 1917-го – первой половины 1918 года. Хронологические рамки определяются Февральской революцией, с одной стороны, и установлением однопартийной диктатуры в Советской России в июле 1918 года – с другой. В политическую элиту входили свыше трехсот евреев, присутствовавших во всем спектре российских политических партий и течений – от крайне левых (анархисты, большевики) до оказавшихся на правом фланге кадетов.
Евреи входили в ЦК практически всех значительных политических партий России. Причем в Центральных комитетах левых партий – большевиков и эсеров – евреи составляли, как правило, от четверти до трети их членов. На VI съезде РСДРП (большевиков) в ЦК из 21 члена были избраны шестеро евреев (Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Лев Троцкий, Яков Свердлов, Григорий Сокольников и Моисей Урицкий). Адольф Иоффе стал одним из восьми кандидатов в ЦК. В ЦК «объединенной» партии меньшевиков евреи составили около половины. Трое (из 67) членов ЦК партии кадетов, избранных на ее VIII съезде, были евреями, причем при выборах Максим Винавер прошел вторым, после Владимира Вернадского. В составе ВЦИК первых пяти созывов, как правило, около пятой части депутатов составляли евреи.
Однако дело было не только в реальном (бесспорно, значительном) участии евреев в революции. Не меньше значило мнение об их участии и тенденция замечать на политической авансцене 1917 года прежде всего евреев, свойственная определенным кругам русского общества и достаточно широким слоям «простого» народа. Этому объективно способствовало большое число евреев среди ораторов на различных политических форумах. Революционные лидеры вели себя совсем не так, как хотелось бы осторожным Винаверу или Дубнову. Евреи «бросались в глаза». Причем не только тем, чьи глаза были устроены особым образом и видели среди революционеров только евреев.
Из наиболее запомнившихся мемуаристам самой разной ориентации публичных ораторов 1917 года были Стеклов (Нахамкес), а также меньшевик Федор Дан и бундовец Меир Либер. «На эстраде в те дни (первые недели после Февраля. – О. Б.) чаще других появлялся громадный, громкий, наглый бородач Стеклов, лютый анархо-марксист», – вспоминал Федор Степун. Либер и Дан настолько часто появлялись «на сцене» Петроградского совета, что «в публике» даже появился особый термин «либерданить».
Среди виднейших одесских ораторов и публицистов 1917 года выделялись евреи-большевики Александр Хмельницкий (будущий нарком юстиции Украины в 1919 году), Ян Гамарник, Сергей Ингулов (Рейзер), Леонид Рузер, эсер Самуил Зак. Признанным вождем одесских анархистов в 1917–1918 годах был Хаим Рыт.
Сходную картину можно было наблюдать в Киеве, Минске, Витебске и других городах с многочисленным еврейским населением, как, впрочем, и в некоторых городах, расположенных за пределами бывшей Черты оседлости, в которых еврейское население не составляло такого существенного сегмента, как в городах Черты. Киев не входил в Черту оседлости, в отличие от Киевской губернии, однако после разрешения в 1915 году селиться в городе беженцам и выселенцам военного времени к 1917 году еврейское население города превысило 87 тысяч человек, что составило 19% всего населения Киева.
Любопытные результаты дали выборы в местные органы власти, состоявшиеся летом 1917 года. В городах бывшей Черты оседлости с многочисленным еврейским населением они продемонстрировали, каким образом распределяются симпатии этого населения. Выборы в городах за пределами Черты, где евреи составляли незначительную долю избирателей и тем не менее по партийным спискам значительное их число было избрано в городские думы, показали, что для христианского населения, по крайней мере на тот момент, принадлежность к еврейству тех или иных кандидатов не являлась «противопоказанием» для избрания их в городские органы власти.
В Киеве в городскую Думу прошло семь бундовцев в составе социалистического блока, куда входили также эсеры и социал-демократы, по единому списку ОЕСРП и Поалей Цион прошли три депутата. Еврейский демократический блок, включавший непартийный Совет объединенных еврейских организаций, сионистов и «Агудас Исроэль», получил пять мандатов.
В Минске в городскую Думу прошло 28 представителей еврейских партий, что превысило четверть от общего числа «гласных» (102 депутата), причем Еврейский национальный блок, состоящий из несоциалистических группировок, получил 16 мест, 10 бундовцев прошли по общему социал-демократическому списку, Поалей Цион и сионисты-социалисты провели по одному депутату.
В Витебске больше всех мест – одиннадцать – получили бундовцы в составе Социалистического блока вместе с меньшевиками и эсерами, сионисты и ортодоксы получили в общей сложности девять мандатов, Фолкспартей – один.
Преимущество социалистов, прежде всего бундовцев, во «внутриеврейских» избирательных кампаниях уступавших, как правило, сионистам, объясняется тем, что за единый социалистический (или социал-демократический) блок голосовали также и неевреи, что было исключено в случае с сионистами или ортодоксами, так же как с еврейскими социалистическими партиями, шедшими на выборы самостоятельно.
В нескольких городах евреи возглавили городские «парламенты» или органы управления. Член ЦК Бунда Арон Вайнштейн (Рахмиэль) был избран председателем городской Думы в Минске, в Екатеринославе городским головой стал меньшевик Илья Полонский, а его товарищ по партии Абрам Гинзбург (Наумов) – товарищем (заместителем) городского головы Киева. Председателем городской Думы Саратова избрали бундовца Давида Черткова. Большевикам впоследствии особо ставили в вину то, что обе столицы возглавили евреи: Петроград – Зиновьев, Москву – Каменев. Между тем еще в июне 1917 года вполне демократическим путем был избран петроградским городским головой эсер Григорий Шрейдер, а в июле – председателем Московской городской думы э