Пожалуй, трудно найти какое-либо более-менее влиятельное религиозное учение, в котором не было бы законов, запрещающих употреблять тот или иной вид пищи. И уже этот факт доказывает всю нелепость вопроса, с которым атеисты во все времена любили и любят обращаться к евреям, чтобы подчеркнуть всю нелепость их пищевых запретов: «Неужели Богу, Творцу Вселенной, не все равно, что человек ест?!»
Вопрос этот неправомочен, разумеется, отнюдь не потому, что существование диетарных ограничений во всех мировых религиях доказывает, что Богу и в самом деле не все равно, что человек ест, а по той причине, что его почему-то обычно задают именно религиозным евреям и крайне редко – правоверным христианам, мусульманам, индусам и т. д. И если пищевые ограничения, которые предписаны Кораном верующим мусульманам, более-менее известны, то почему-то считается, что христианская религия предельно либеральна в вопросах питания и христианин может позволить себе есть все, что ему вздумается. Однако так как обе эти мировые религии – и христианство, и ислам – берут свои истоки в иудаизме, то, естественно, и та, и другая восприняли из него не только Священную историю и основополагающие моральные установки, но и целый ряд ритуалов и… пищевых запретов.
Да, безусловно, в вопросах питания христианство кажется самой либеральной из этих трех религий, но и в христианстве с данным вопросом все обстоит далеко не так просто, как думают многие. Более того – время от времени в христианском мире вновь начинает обсуждаться вопрос о том, что можно и что нельзя есть верующему христианину, а заодно и о том, не должны ли христиане следовать еврейским диетарным законам.
И уже поэтому данный вопрос заслуживает более детального рассмотрения.
От святых апостолов до наших дней
Как следует из текста всех Евангелий, при жизни (или, следуя христианской терминологии, при пребывании в своем физическом теле) Иисус Христос был глубоко верующим евреем, истово исполняющим все предписания Пятикнижия и считающим, что так же должны поступать и все его последователи.
«Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить.
Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота, ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится» (Матфей, 5:17–18), – говорил он в своей знаменитой Нагорной проповеди.
Смысл этого высказывания однозначен, так как и в иудаизме, и в христианстве под словом «Закон» понимается именно Тора, Пятикнижие Моисеево. И только в таком контексте эти слова могут быть поняты, как евреем, так и христианином. Хотя для еврея они, разумеется, куда более понятны: ему ясно, что под «йотой» Иешуа Бен-Пандира[22] подразумевает ивритскую букву «йуд», выглядящую как крохотный апостроф, значительно уступающий по своим размерам другим буквам ивритского (или, как его иногда ошибочно называют, древнееврейского) алфавита, а вот под «чертой» Иешуа понимает стоящие под буквами Торы огласовки, выглядящие как черточки и точки.
Таким образом, в этой фразе Иешуа напоминает своим слушателям известную задолго до него истину о том, что в тексте Торы каждая запятая, каждая черточка, каждый, даже кажущийся внешне излишним знак наполнены огромным смыслом и все ее заповеди (а значит, и заповеди о кашруте) должны соблюдаться самым скрупулезным образом.
Более того – в другом месте Иисус признает и необходимость соблюдения тех ограничений, которые были введены еврейскими мудрецами («пирушим», то есть толкователями; в греческой транскрипции это ивритское слово прочитывается как «фарисеи») для того, чтобы избежать случайного нарушения Закона: «Все, что говорят исполнять вам фарисеи, исполняйте!»
Христианские теологи, придерживающиеся той точки зрения, что уже Иисус Христос не считал обязательными к исполнению заповеди кашрута, обычно ссылаются на следующие его слова из Евангелия от Матфея:
«И, призвав народ, сказал им: „слушайте и разумейте. Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека…“
…Петр же, отвечая, сказал Ему: «изъясни нам притчу сию».
Иисус сказал: «неужели вы еще не уразумеете? Еще ли не понимаете, что все входящее в уста проходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека…» (Матфей, 15:10–18).
Обычно здесь цитата христианами обрывается. Однако вчитаемся в следующие за этим фразы Евангелия:
«Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека, а есть неумытыми руками не оскверняет человека…» (Там же, 15:19–20).
Таким образом, в данном случае Иешуа подвергает сомнению не необходимость соблюдения заповеди кашрута, а необходимость строго следовать предписанию Торы о мытье и омовении рук перед едой. Кстати, за отказ от последней гигиенической заповеди христианский мир заплатил даже не десятками, а сотнями тысяч, если не миллионами жизней добрых христиан, умерших в дни эпидемий от различных инфекционных заболеваний.
Большинство же видных христианских теологов и историков христианства связывают разрешение почитателям Иисуса есть некошерное мясо с именами двух апостолов – Петра и Павла.
На первом этапе развития христианства все адепты новой религии должны были строго следовать всем предписаниям иудаизма, то есть совершать обряд обрезания крайней плоти над собой и своими сыновьями, соблюдать субботу и кашрут. Именно Павел первым осознал, что эти запреты мешают распространению учения Христа среди неевреев, и объявил их для последних необязательными – человека, по мнению Павла, оправдывают на Небесном суде не по тому, соблюдал он или не соблюдал те или иные заповеди (то есть не по его делам), но только верой в Христа.
В сущности, именно эта декларация Павла и означала полный разрыв между христианством и иудаизмом, с этого момента между двумя религиями пролегла пропасть, ибо краеугольным камнем иудаизма является мысль о том, что человек судится именно по своим делам, по тому, насколько ревностно он стремился в течение своей жизни исполнять заповеди Бога, и только веры для его оправдания на Небесном суде явно маловато будет.
«Современная европейская цивилизация построена на разделении „религиозных“ и „светских“ сфер человеческой жизни, – пишет по этому поводу Пинхас Полонский. – В европейской цивилизации содержание религии – это, прежде всего вопросы веры человека в Бога, которые рассматриваются как отделенные от мирских, светских сфер жизни – внешней и внутренней политики, экономики и т. д.
В иудаизме подход к этой проблеме совершенно иной. Иудаизм – это прежде всего учение, как следует жить (а не только о том, как следует верить), и потому ни одна сфера жизни религиозного еврея не остается вне ведения религии… С еврейской точки зрения любая сторона жизни религиозно значима…»
И понятно, что декларация апостола Павла о необязательности соблюдения ряда заповедей Торы неевреями не могла не вызвать ожесточенную дискуссию среди лидеров первых христиан, остававшихся евреями по крови. Отголоски этой дискуссии можно найти даже в каноническом тексте Нового Завета, например, в «Послании Иакова», автор которого явно спорит с этим тезисом Павла:
«Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет: может ли вера спасти его?… Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. Но скажет кто-нибудь: ты имеешь веру, а я имею дела: покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру из дел моих. Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют и трепещут… Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?…» (Соборное послание святого апостола Иакова, 2:14–21).
В качестве другого довода в пользу того, что христиане свободны от соблюдения еврейских диетарных законов, обычно приводится знаменитое видение апостола Петра:
«…Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться. И почувствовал он голод, и хотел есть. Между тем, как приготовляли, он пришел в исступление.
И видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю.
В нем находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные. И был глас к нему: «встань, Петр, заколи и ешь».
Hо Петр сказал: «нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого». Тогда в другой раз был глас к нему: «что Бог очистил, того ты не почитай нечистым». Это было трижды; и сосуд опять поднялся на небо» (Деяния, 10, 9-16).
И вновь в этой сцене отчетливо видно, что разрыв между иудаизмом и христианством уже произошел: еврей никогда бы не сказал, что он до сих пор не ел ничего «скверного или нечистого», то есть непривычен к такой пище, а заявил бы в ответ, что она запрещена ему Торой. То есть фактически в этой сцене снимается Божественный характер запрета употреблять некошерную пищу, хотя, если внимательно вчитаться в текст, сам Бог не высказывает здесь своего мнения, и чей именно голос обращается к апостолу, побуждая его попробовать некошерное, остается непонятным.
Да и вообще вся история с этим видением с точки зрения здравомыслящего человека выглядит сомнительной: мало ли что могло послышаться или показаться почтенному апостолу, когда он едва сознание не терял от голода и готов был съесть что угодно, да впитанные с молоком матери «еврейские пережитки» мешали ему это сделать?! Как тут не услышать голос, призывающий его встать, заколоть и есть хоть свинью, хоть крысу, хоть пресмыкающееся? Да и в религиозный экстаз апостол впал именно тогда, когда почувствовал запах приготавливаемой некошерной пищи: «Между тем, как приготовляли, он пришел в исступление…»
Как бы то ни было, христиане убеждены, что именно с того дня Петр стал есть «трефную» с точки зрения еврейских законов пищу, и она, соответственно, была разрешена и всем остальным христианам.
Однако среди христианских ученых (и именно их мнение лежит в основе учения тех христианских сект, которые отказываются от употребления свинины) есть и те, которые убеждены, что данный отрывок из «Деяний апостолов» вообще не имеет какого-либо отношения к пище и видение Петра носило чисто символический характер. Сам апостол, говорят они, чуть ниже раскрывает его смысл в следующих словах:
«И сказал им: вы знаете, что иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым…» (Деяния, 10:28).
Таким образом, речь идет отнюдь не о снятии пищевых запретов, а о явленном апостолу откровении о том, что он может и должен проповедовать не только среди евреев как избранного Богом народа, но и среди других народов, которые, в отличие от евреев, погружены во тьму варварства и язычества, но при этом отнюдь не являются «скверными или нечистыми» для Бога.
Но даже если допустить, что христианство сняло запрет на употребление мяса «нечистых» животных, значит ли это, что оно вообще отказалось от каких-либо диетарных запретов? Отнюдь.
Предписанные христианам пищевые ограничения перечислены во все тех же «Деяниях апостолов»:
«Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного, и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите…» (Деяния, 15:28–29).
Таким образом, от всей системы еврейских законов апостолы оставляют обязательными для нееврев всего шесть (меньше, чем те, которые, с точки зрения иудаизма должен соблюдать каждый человек независимо от своей национальности). И из этих пяти три приходятся на пищевые запреты: христианам запрещено есть, во-первых, «идоложертвенное» (то есть часть мяса животных, которые использовались для тех или иных языческих ритуалов), «крови» и «удавленины». Легко заметить, что все, что запрещено христианам в пищу апостолами, подпадает под определение «трефное» в иудаизме. Таким образом, если еврей не может есть пищу, разрешенную христианам, то у христиан нет никаких проблем с потреблением кошерной еврейской еды. По всей видимости, в первые десятилетия (а возможно, и столетия) существования христианства многие адепты этой религии все еще считали следование заповедям кашрута если не обязательным, то желательным, и это нашло свое отражение, скажем, в следующих стихах «Послания к римлянам святого апостола Павла»:
«Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест: потому что Бог принял его…» (14:3).
Однако с течением времени само соблюдение заповедей кашрута стало восприниматься христианскими священнослужителями как доказательство того, что данный прихожанин считает Ветхий Завет приоритетным по отношению к Новому, сомневается в божественной природе Иисуса, миссии святых апостолов и т. д., и потому христианская церковь начала всячески поощрять разведение христианами тех же свиней и активное употребление их мяса в пищу. Многие монастыри в период раннего Средневековья имели огромные даже по нынешним понятиям свинарники, и при них действовали своеобразные «мясокомбинаты» по приготовлению различных продуктов из свинины.
При этом во все эпохи христиане не переставали время от времени задаваться вопросом о том, как трактовать запрет христианам на употребление «и крови, и удавленины».
Большинство христиан под «удавлениной» понимают падаль, то есть мясо сдохшего животного, однако существуют и другие точки зрения. К примеру, в интернет-сети на сайтах различных христианских организаций можно прочесть, что под удавлениной следует понимать не только сдохшее, но и растерзанное диким зверем животное, а также животное, умерщвленное путем удушения.
Что касается запрета на употребление крови, то он обычно воспринимается в самом что ни на есть прямом смысле: христианам, как и, само собой, евреям, запрещено употреблять в пищу кровь независимо от того, взята ли она у живого или уже умерщвленного животного. Многие христианские священники в своих статьях и проповедях не раз отмечали, что, по сути дела, этот запрет игнорируется большинством их паствы, не желающей отказывать себе в удовольствии отведать кровяной колбасы.
Впрочем, некоторые христианские священнослужители считают, что этот запрет для христиан носил временный характер и в наши дни не стоит придавать ему особого значения. Сторонники этой точки зрения объясняют свою позицию по-разному. Одни утверждают, что апостолы запретили не вообще вкушать кровь, а лишь вкушение крови животных, забитых для языческого жертвоприношения, так как в данном случае речь шла уже не просто о пище, а об участии в неком ритуале идолопоклонников. Другие убеждены, что данный запрет был введен для того, чтобы новые христиане, недавно прошедшие обряд крещения, не смущали бы своими кулинарными привычками христиан-евреев, для которых употребление крови в пищу было проявлением крайней степени дикости.
Впрочем, и по сей день в христианском мире не утихают споры о том, не означает ли запрет на употребление крови то, что христиане не имеют права, как и мусульмане, употреблять в пищу мяса до тех пор, пока из него не вытекла вся кровь, или даже более того – высаливать его по еврейским законам, чтобы окончательно освободить от крови?!
Все эти вопросы в различные эпохи приводили к появлению в христианстве различных сект, которые начинали следовать тем или иным предписаниям Ветхого Завета, включая и диетарные законы. Например, секта субботников (в просторечии – «жидовствующие»), возникшая в Центральных районах России на рубеже XVII–XVIII вв. Аналогичным образом ведут себя и молокане – члены секты, созданной в 80-х годах XIX в. Семеном Уклеиным, запретившим своим последователям употреблять в пищу свинину и рыб без чешуи. Члены христианской секты «Адвентисты Седьмого дня» считают запретной не только свинину, но и никак не запрещаемые как иудаизмом, так и христианством табак и алкоголь.
Для адептов секты «Свидетели Иеговы» одной из важнейших заповедей стал еврейско-христианский запрет на употребление крови, причем из исключительно пищевого он превратился для них в медицинский. Практически все члены «Свидетели Иеговы» постоянно носят с собой так называемое «Медицинское распоряжение – освобождение от ответственности»:
«Я (такой-то) даю распоряжение о том, чтобы мне не делали никакого переливания крови, даже если врачи считают это жизненно важным для моего здоровья или для моей жизни…». Далее говорится, что этот документ оформляется «по собственной инициативе. Это соответствует моим правам пациента и моим убеждениям как Свидетеля Иеговы. Библия приказывает: „Воздерживаться от… крови“ (Деяния, 15:28, 29).
Это является моей религиозной позицией на протяжении (столько-то) лет. Я даю распоряжение о том, чтобы мне не делали никакого переливания крови. Я согласен на любой дополнительный риск, к которому это может привести. Я освобождаю врачей, анестезиологов больницы и их медицинский персонал от ответственности за любые неблагоприятные последствия моего отказа, несмотря на их квалифицированное лечение. В случае потери мною сознания я уполномочиваю любого из свидетелей, указанных ниже, проследить за тем, чтобы придерживались моего решения». За этим следует перечень свидетелей, кем они приходятся, телефон, даты.
Стоит заметить, что вышеназванный «документ» уже стоил многим членам данной секты, а также их детям жизни и здоровья, и во многих странах он считается незаконным, а тех членов секты, которые препятствуют этой медицинской процедуре, отправляют под суд. Любопытно, что, категорически возражая против переливания крови (что опять-таки разрешено как иудаизмом, так и христианством), «Свидетели Иеговы» не принимают никаких практически диетарных ограничений и свободно употребляют в пищу все виды мяса.
Что касается времен «второго пришествия Иисуса Христа», то так же, как ряд раввинистических авторитетов, многие христианские мыслители полагали и полагают, что после этого пришествия сбудется пророчество Исайи (Иешаягу) о том, что «тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Исайя, 11, 6–8).
Но если христианство в целом отказалось от соблюдения заповеди кашрута и – более того – сделало само этот отказ одним из символов той пропасти, которая пролегла между двумя этими религиями, то появившийся значительно позже ислам провозгласил соблюдение определенных пищевых ограничений и запретов столь же важными для повседневной жизни, сколь они важны для исповедующих иудаизм.
Так говорит Коран
Отношения между иудаизмом и исламом еще более противоречивы и запутанны, чем отношения между иудаизмом и христианством.
С одной стороны, представляя собой последовательное монотеистическое учение, ислам, вне сомнения куда ближе к иудаизму, чем христианство. Да и сами религиозные предписания ислама, его обычаи и традиции и по букве, и по духу необычайно близки к иудаизму. Однако евреи, безусловно, никогда не смогут принять попытки ислама ревизионировать Священную историю и, по сути дела, вытеснить, «заменить» собой иудаизм, лишив евреев права считаться Богоизбранным народом.
К примеру, согласно кораническому сказанию, Бог действительно велел Аврааму принести в жертву своего сына, вот только на жертвенник Авраам возложил не Исаака, как это утверждается в написанной за две с половиной тысячи лет до Корана Торе, а… прародителя арабского народа Ишмаэля. И эта замена все меняет: ведь сама вечность еврейского народа и его особые отношения со Всевышним, согласно тексту Торы и всей еврейской теологии, строится именно на жертвоприношении Исаака!
А чего стоят утверждения Корана о том, что не только Ибрагим (то есть Авраам), но и Исхак (Ицхак, Исаак), Якуб (Яаков, Иаков), а также Юсуф (Йосеф), Муса (Моше, Моисей) и все последующие еврейские пророки не были евреями (хотя многие из них, включая Авраама, сами называют себя в тексте Торы и других книг Танаха именно евреями!), а были так называемыми «ханифами», то есть людьми без национальности и определенного вероисповедания, просто веровавшими в Единого Бога, Аллаха. Цель этих подтасовок, выглядящих совершенно нелепо с учетом огромного временного разрыва в возникновении ислама и иудаизма, вполне ясна: основателю новой мировой религии пророку Мухаммеду нужно было во что бы то ни стало принизить роль евреев и возвеличить роль арабов в мировой истории.
Саму общность обычаев и религиозных взглядов евреев и арабов можно объяснить генетической, географической и прочей близостью двух народов, ведущих свое происхождение от общего предка – Авраама-Ибрагима, оставивших для потомков схожие исторические предания и легенды, да и чрезвычайно близких по самому своему образу жизни.
Однако, помимо этого, еврейские источники (а точнее, еврейский фольклор) дают и другое объяснение столь тесной близости двух религий. Согласно одной из таких версий, в молодости Мухаммед собирался перейти в иудаизм и даже какое-то время учился в ешиве,[23] но учеба эта не была систематической, и в итоге будущий основатель ислама оставил ешиву, однако его (пусть и недостаточно полные) знания текста Танаха и мидрашей, а также части Мишны отчетливо просматриваются в Коране и хадисах.
По другой, более кровожадной версии, Мухаммед, с юности проявлявший живой интерес к религиозным вопросам, упросил какого-то еврея учить его Библии и Талмуду, а затем утопил своего учителя в колодце, чтобы никто не узнал, откуда он почерпнул эти знания.
Впрочем, и большинство историков сходится во мнении, что в молодости, во время своих торговых экспедиций в Босру и другие города Востока, будущий пророк часто сталкивался как с христианами, так и с евреями, причем с последними был какое-то время особенно близок. Во всяком случае, его побег из Мекки в Ятриб, которому еще только предстояло стать Мединой («Государством пророка») в немалой степени был связан с тем, что значительную часть населения Ятриба составляли евреи и потому тамошние арабы были куда более восприимчивы к проповеди монотеизма.
Одной из поистине революционных и несущих огромный гуманистический заряд идей Мухаммеда было провозглашение им принципа терпимости по отношению ко всем монотеистическим религиям. Да, само собой, высшей и идеальной формой монотеизма провозглашался ислам, но при этом за иудаизмом и христианством также признавалось право на существование. Более того, само их возникновение объявлялось угодным Аллаху и было проявлением Его воли, так как законы каждой из этих религий наилучшим образом подходили к характеру и образу жизни тех народов, которые их исповедовали. И в конце времен, когда, согласно исламу (как, впрочем, и иудаизму, и христианству) наступит день Страшного суда, каждый из трех великих пророков – Муса (Моше-Моисей), Иса (Иисус-Иешуа) и Мухаммед – будет судить исключительно приверженцев своего учения и спрашивать с них за нарушение тех заповедей, которые были предписаны Богом именно адептам основанной им религии.
Схожесть основных положений ислама и иудаизма, как уже было сказано, порой действительно поражает. Так же, как и иудаизм, ислам утверждает, что существуют некие предписания Творца мира, которые следует неукоснительно выполнять, так как только такое поведение обеспечивает человеку «безопасность под сенью Бога» как в земной жизни, так и после смерти – ибо все, что предлагает Аллах человеку, является благом.
К числу таких заповедей следует отнести и пищевые запреты:
«Верующие! Ешьте из тех благих снедей, которыми мы наделяем вас, и благодарите Бога, если вы ему поклоняетесь. Он запретил вам в пищу мертвечину, кровь, свинину и то, что было заколото с именем других, а не Аллаха. Но кто принужден будет к такой пище, не будучи своевольником, нечестивцем, на том не будет греха: Бог прощающий, милостивый» (Коран, 2:172–173).
«Вам запрещены мертвечина, кровь, мясо свиньи и то, над чем не было произнесено имя Аллаха (или что было зарезано не ради Аллаха), или было задушено, или забито до смерти, или подохло при падении, или заколото рогами, или задрано хищником, если только вы не успеете зарезать его, и то, что зарезано на каменных жертвенниках (или для идолов), а также гадание по стрелам. Все это есть нечестие…» (Сура «Трапеза», 5:3).
На первый взгляд, эти запреты удивительно напоминают те, которые перечислены в «Деяниях апостолов», за исключением разве что прибавления к ним запрета на свинину, что можно списать на «ближневосточный колорит» ислама. Однако дальнейший анализ показывает, что на самом деле диетарные законы ислама все же куда ближе к иудаизму, чем к христианству.
Начнем с того, что устная исламская традиция значительно расширяет список запрещенных в пищу животных, разделяя их всех на «порочных» и «непорочных», а сама пища делится на две категории – «халяль» (что соответствует еврейскому понятию «кошер») и «харам» (то есть «трефное», некошерное; смысл этого слова опять-таки понятен каждому еврею, так как происходящее от того же корня слово «херем» на иврите означает «бойкот», «анафема»).
Согласно канонам ислама, под категорию «халяль» попадает мясо практически всех домашних птиц и травоядных животных – гуси, утки, куры, индейки, фазаны, коровы, овцы, козы, а также некошерные с еврейской точки зрения лошади и верблюды. Из диких животных ислам провозглашает разрешенными в пищу всех травоядных, то есть и запретных для евреев диких ослов и зайцев.
Правда, ряд исламских авторитетов считают, что из списка разрешенных животных следует вычеркнуть ослятину и конину, но и это, как уже понял читатель, не делает понятия «халяль» и «кошер» совершенно совпадающими в области разрешенных животных.
Не совпадают эти понятия и по отношению к рыбам и так называемым «дарам моря». Если иудаизм, как уже не раз писалось на страницах этой книги, считает все виды ракообразных, моллюсков и прочей морской живности некошерными, а рыба для того, чтобы быть объявленной кошерной, должна обладать плавниками и чешуей, то ислам объявляет всех обитателей моря «халяль», то есть разрешенными в пищу, и основывают это разрешение на словах пророка Мухаммеда о том, что «вода его (моря – П. Л.) совершенно чиста, и все, что умерло в нем, – разрешено».
А вот списки запрещенных в пищу животных в исламе и в иудаизме действительно совпадают. Ислам категорически запрещает употреблять в пищу мясо диких животных, имеющих клыки и питающихся мертвечиной, то есть тигра, волка, лисы, медведя, гиены и т. д. Запрещено к употреблению, то есть является «харам», и мясо хищных и питающихся падалью диких птиц – всех видов соколов, ястребов, ворон, коршунов, сов, стервятников, орлов и т. д.
Нельзя так же, отмечается в «Большой исламской научной энциклопедии», есть мясо «противных животных», к которым относятся все виды мышей и крыс, крот, еж, блоха и все виды жуков, то есть всех тех живых созданий, которые иудаизм также объявляет запрещенными в пищу.
Немаловажное значение имеет и то, что сам обряд убоя разрешенных в пищу животных в исламе и в иудаизме тоже схожи, а в ряде деталей полностью совпадают. Согласно канонам ислама, мясо птиц или животного только тогда разрешено в пищу, когда оно забито путем перерезания шейных артерий, пищевода и дыхательных путей (то есть методом еврейской «шхиты») и с упоминанием имени Всевышнего («Бисмиляхи Аллаху акбар!»). При этом исламские законы не требуют того строгого осмотра мяса и выявления скрытых дефектов и болезней животного, которые в соответствии с еврейскими законами могут привести к объявлению свежей убоины непригодной в пищу.
Что касается резника, то в этой роли, с точки зрения ислама, может выступить представитель любой монотеистической религии (ислама, христианства или иудаизма), знакомый с техникой такого забоя и находящийся в здравом уме. К числу желательных условий забоя в соответствии с требованиями ислама относятся проведение его в дневное время и так, чтобы животное лежало на левом боку, будучи при этом повернуто мордой в сторону Мекки.
Так же, как и иудаизм, ислам требует, чтобы по возможности вся кровь из мяса, прежде чем его начнут разделывать для приготовления, стекла на землю, однако разрешает употреблять ту кровь, которая остается в мясе после этого стока и которую евреи выводят из мяса с помощью соли.
Таким образом, легко заметить, что в случае с исламом действует то же правило, что и в случае с христианством. Пища, обработанная и приготовленная в соответствии с еврейским Законом, подпадает под мусульманское определение «халяль», то есть однозначно разрешена и пригодна для питания мусульман. И в то же время пища, на которой стоит знак «халяль» отнюдь не является автоматически разрешенной в пищу еврею.
Что касается мяса кошерного животного, забитого по мусульманскому обряду, то хотя этот способ забоя действительно почти совпадает с еврейской «шхитой», евреи не могут считать такое мясо кошерным. И не только потому, что забой был произведен неевреем, а еще и потому, что мусульманские резники не придают того значения остроте ножа, какое придают евреи, и потому на практике заклание животного мусульманином может оказаться далеко не таким безболезненным, как этого требует еврейская традиция.
Эта общность диетарных предписаний двух религий обусловила, во-первых, то, что именно мусульмане США и различных стран Европы являются в последние десятилетия основными потребителями израильских продуктов с пометкой «кошер», а во-вторых, тот факт, что в тех же США и европейских странах арабы и евреи нередко выступают единым фронтом, отстаивая свое право на ритуальный забой животных и возможность соблюдать диетарные предписания своей религии.
Так, в штате Вирджиния совместными усилиями еврейского и мусульманского духовенства был принят закон, запрещающий ставить ярлыки «халяль» и «кошер» на продукты, которые не соответствуют предписаниям ислама и иудаизма, и, таким образом, положен конец деятельности целого ряда мошеннических предприятий, вводивших своих потребителей в заблуждение.
Любопытно, что объяснения, которые дают еврейские и исламские теологи пищевым запретам, тоже схожи: и те, и другие убеждены, что запрещенная Богом пища отрицательно влияет прежде всего на душу человека и проявления такой «загрязненной», «порочной» души в его повседневном поведении.
Именно исходя из этого Мирза Тахир Ахмад, глава мусульманской общины «Ахмадийа» во Франкфурте-на Майне, заявил несколько лет назад, что рост гомосексуализма на Западе, возможно, связан с резким ростом потребления свинины, что вызвало понятное возмущение у немецких геев и лесбиянок.
В то же время ислам в куда большей степени, чем иудаизм, настаивает на тезисе о том, что запрещенная Богом пища вредна, прежде всего, для физического здоровья человека, и даже если она не наносит очевидного ущерба сразу после ее приема, то в любом случае является «медленно действующей отравой». И потому соблюдать эти запреты стоит хотя бы ради заботы о собственном здоровье, так как «Здоровье верующего более угодно Аллаху, нежели его болезнь и слабость».
Об индусах, буддистах и прочих
Большинство религиозных учений, которые почему-то принято называть «восточными» (словно иудаизм, христианство и ислам родились на Западе!), как известно, призывают к умеренности в пище и в той или иной степени пропагандируют вегетарианство. Среди направлений того же буддизма есть ветви, которые категорически запрещают употреблять любое мясо, а есть и такие, которые не считают мясоедение запретным, но, тем не менее, не рекомендуют своим адептам – причем как по рациональным, так и по иррациональным соображениям – особенно им увлекаться.
Несколько особняком в этом смысле стоит индуизм, считающий корову священным животным, которое нельзя не только есть, – причинение какого-либо ущерба корове может быть расценено как преступление. В то же время индусам не возбраняется поедание свиньи, и они не гнушаются мясом этого животного.
Любопытно, что такой «кашрут наоборот» у индусов имеет, согласно устным еврейским преданиям, свою основу. По этим преданиям, брахманы, заложившие основу брахманизма, переросшего позже в индуизм, являются теми самыми сыновьями праотца еврейского народа Авраама от его второй жены Ктуры, которых он, как говорит Писание, с богатыми дарами отослал в дальние страны. Добравшись до Индии, они составили книгу «Вайеда» (в буквальном переводе с иврита «И узнаешь», или «Книга знания»), в которую записали для потомков унаследованные ими от Авраама знания. Но в эту книгу, знакомую всему миру под названием «Веды», а также в само учение Авраама его потомками от Ктуры было привнесено немало искажений. В частности, такое «чистое» животное, как корова, за свою «чистоту» было объявлено ими священным и запрещенным в пищу, в то время как на «нечистую» свинью никаких запретов наложено не было.
Впрочем, читатель, разумеется, вправе верить или не верить в это еврейское предание – автор просто посчитал своим долгом его пересказать.
В целом из всего вышесказанного следуют выводы об уникальности еврейских диетарных законов, точного слепка с которых мы не находим ни у одного народа планеты и ни в одном религиозном учении, и одновременно их самодостаточности, пригодности для адептов других монотеистических религий, в то время как диетарные нормы последних оказываются неприемлемы для евреев.
С еврейской точки зрения, это служит еще одним доказательством уникальности и Богоизбранности самого еврейского народа, осуществляющего свою особую миссию в истории человечества и обязанного в определенных областях жизни дистанцироваться от представителей других народов.