Рабинович с женой сумели достать билеты на поезд только в плацкартный вагон. Рабинович залезает на верхнюю полку и шумно вздыхает. Жена драматическим шепотом:
— Сколько раз тебя просила на людях о политике не говорить.
Еврей бегает по платформе и кричит:
— Инфекция! Инфекция!..
Милиционер ему говорит:
— Гражданин, вы почему сеете панику?
— А что же я должен свою жену, как дома, заразой называть?
— Скажите, Хаймович, вам нравятся женщины-идиотки?
— Нет, конечно!
— А такие безрукие, которые не могут даже яичницу сготовить?
— Да нет же! А почему вы об этом спрашиваете?
— Мне просто интересно: зачем вы пристаете к моей жене?
Американскому президенту, человеку довольно большого роста, нигде не могли пошить костюм из его отреза: не хватало материала. Но, будучи в России, он решил обратиться к одному одесскому портному. Портной пошил ему не только костюм, но еше материала на кепочку осталось.
— Господин Хаймович, — спросил советник президента, — как же вам это удалось? Ведь на фигуру президента другим не хватало материала.
— Вы меня извините, но это у вас он фигура. А у нас в Одессе он еле-еле поп!
В тюрьме. Проверяющий спрашивает заключенного:
— Рабинович, почему вы здесь?
— Да не выпускают.
— Гуревич, вы же директор магазина, у вас каждый день неприятности. Почему вы не подаете на выезд?
— Видите ли, мне уже под восемьдесят. Сколько я там проживу? Ну, от силы лет пять. А здесь, если я останусь, мне еще могут дать десять лет.
— Не бейте, не бейте его! Гроссмейстер — это не фамилия!
Приходит Рабинович в поликлинику и приносит трехлитровую банку мочи на анализ. Врач говорит:
— Ну, не пожалели! Вы бы еще два чемодана кала на анализ принесли.
— Доктор, как сердцем чувствовал, — говорит Рабинович и ставит на стол два чемодана.
В квартире звонит телефон.
— Алло, .можно попросить Шлему к телефону?
— Здесь такой не проживает.
— Извините...
Через пять минут снова звонок.
— Простите, можно попросить Шлему?
— Я вам уже сказал: у нас таких нет.
Через пару минут опять звонок:
— Попросите, пожалуйста, к телефону Сему.
— Это другое дело! Шлема, тебя к телефону!
Рабиновича вызвали в ОБХСС.
— Гражданин Рабинович, вы получаете в месяц сто пять рублей. Откуда же у вас «Волга»?
— Понимаете, раньше у меня был «Москвич». Я его продал, немножко доложил и купил «Волгу».
— А где вы взяли деньги на «Москвич»?
— Видите ли, у меня был мотоцикл «ИЖ», я его продал, немножко доложил и купил «Москвич».
— А как вы, с вашим окладом, могли купить «ИЖ»?
— Понимаете, до этого у меня был велосипед. Но за это я уже сидел.
Приходит еврей в паспортный стол.
— Скажите, теперь действительно графа «национальность» не указывается?
— Действительно.
— И теперь у нас с Сарой паспорта будут без этой графы?
— Да. Только они у вас будут шестиугольные.
При Брежневе один еврей решил вернуться из Израиля в Советский Союз. Израильские родственники говорят:
— Если там хорошо, напишешь письмо обычными чернилами, а если плохо — зелеными.
Он вернулся. Через месяц от него в Израиль приходит письмо. Чернила обычные:
«Все хорошо. Устроился на работу, получил квартиру, в магазинах изобилие. Есть, конечно, и недостатки, но мелкие. Например, нет зеленых чернил».
Мужчина едет в Израиль и везет с собой попугая. Таможенник спрашивает его:
— Попугаю сколько лет?
— Триста.
— Тогда это антиквариат. Вывозить запрещено. Можно только чучелом или тушкой.
Попугай из клетки:
— Семен, хоть тушкой, хоть чучелом, но сваливать отсюда надо.
Одесса. Дворик. У подъезда сидят старушки. Подходит еврей:
— Вы случайно не видели здесь сидеть мою сестру?
— Нет, но мы видели итить вашу мать.
У еврея умирает жена.
— Моня, скажи, ты женишься после моей смерти?
— Нет, Златочка, ни за что не женюсь.
— Но почему? Ты же еще мужчина хоть куда?
— Потому что лучше тебя мне не найти, а такую же я не хочу.
В Одессе.
— У вас есть воды?
— Не воды, а вода.
— Тогда дайте мне вода!
— Не вода, а воды.
— Да я вижу, у вас хрен напьешься!..
Сидят за столом два еврея, у одного из них недавно умерла жена.
— Изя, — говорит один, — тебе надо найти новую спутницу жизни.
— Я знаю, но мне надо, чтобы она обязательно болела астмой.
— Но зачем тебе больная астмой?
— Ты знаешь, после Сарочки осталось столько лекарств!
08
Впервые «Вечер еврейского анекдота» мы провели в 1993 году в Оренбурге на Фестивале еврейской культуры «Шалом-93». Думаем, что до этого никто такого вечера не делал. Но придумали его не мы. Идея весь вечер посвятить анекдотам, да еще провести конкурс среди слушателей — это идея Лившица. Да, того самого Александра Лившица, который выступал в «Радионяне» и на эстраде со своим партнером под общей, странной по тем временам фамилией Лившиц-Левенбук. Саша Лившиц прислал письмо из Нью-Йорка с описанием такого конкурса, когда каждый желающий рассказать анекдот, кладет в банку небольшую сумму, а тот, кто расскажет лучший анекдот, получает весь «банк».
Главное открытие для нас — это особая атмосфера такого вечера. Все равны. Все участники. У всех прекрасное чувство юмора. Анекдот не знает авторитетов. Он смеется без разбора национальностей. Над евреями, русскими, украинцами, чукчами, грузинами... Но, что интересно — никому и в голову не приходит обижаться. Как в семье или в хорошей, дружной компании. Анекдот роднит и сплачивает людей!
В Америке на наших вечерах во время конкурса зрители опускали в банку доллар, получая право рассказать анекдот, потом жюри из зрителей решало, кто рассказал лучший анекдот, и этот победитель получал банку со всем содержимым.
Одна зрительница в Нью-Йорке спросила:
— А я могу за один доллар рассказать два анекдота?
Хайт со сцены:
— Только не надо на нас зарабатывать!
Эта зрительница:
— Вы знаете, сегодня на рынке один кореец мне за один доллар дал два кокоса.
Левенбук — стоя перед зрительницей: — Посмотрите на меня: я похож на корейца?
— Ты не знаешь, чем закончилось то судебное дело между евреем и армянином?
— Дали десять лет.
— Кому?
— Прокурору.
Портной, поправив на клиенте брюки, отходит, смотрит и говорит:
— Можете мне поверить: эти брюки сидят на вас потрясающе!
— Я не спорю, но они мне немного жмут под мышками.
К раввину пришла женщина. Служка спрашивает:
— Вы по какому вопросу?
— От меня ушел муж, и я хочу знать, вернется ли он ко мне?
Служка вышел, через секунду возвратился:
— Ребе говорит, что муж вернется, но лично я думаю, что нет!
— Как это так?! Сам ребе говорит, что да, а ты — что нет!
— Потому, что ребе тебя не видел, а я вижу.
В местечке засуха. К цадику приходят евреи-хуторяне и просят совершить чудо, чтобы пошел дождь.
— Нет, — говорит цадик. — Чуда не будет, ибо нет в вас истинной веры в Бога.
— Но почему?
— Если бы вы действительно верили в Бога, то пришли бы сюда с зонтиками.
Разговор в поезде:
— Скажите, вы одессит?
— А что, у вас что-то пропало?
Поспорили как-то еврей и чукча, чей народ древнее.
— Что тут спорить? — говорит еврей. — Талмуд, праведники, даже христианство — все пошло от евреев. Мы — очень древний народ.
— Хорошо, древний, — соглашается чукча. — А от кого вы произошли?
— От обезьян.
— Вот! Значит, мы, чукчи, еще древней. Обезьяны от нас произошли.
Дантист говорит молодой девушке:
— Какие у вас красивые зубы!
— Это наследство от моей мамы.
— Да? И как здорово, что они вам подошли.
К раввину приходит беременная женщина.
— Ребе, у нас уже шестеро детей, и вот сейчас родится седьмой. Скажите, что мне делать, чтобы снова не забеременеть?
— Пить лимонад.
— До или после?
— Вместо!
Отец-портной говорит сыну:
— Моня, у меня к тебе мужской разговор. Когда ты окончил школу и захотел учиться наукам, я послал тебя в Кембридж. Ты закончил первую ступень и поступил в Оксфорд. Потом тебя взяли в Гарвард, где ты блестяще защитил диссертацию. Все это хорошо, но ты уже вырос, сынок, и пора определиться в этой жизни. Так ты хочешь стать дамским портным или мужским?
Еврей стоит у памятника Суворову и читает надпись: «Сувойррров...» Полковник, стоящий рядом, передразнивает:
— Сувойрров...
— Что вы меня копируете, вы ему копируйте!
В период социализма:
— Будет ли в анкетах при коммунизме пятая графа?
— Нет, будет шестая: «Были ли вы евреем при социализме?»
Одному еврею жутко не везло. Возделал он поле, засеял, но тут случилось наводнение, и весь урожай погиб. Когда схлынула вода, он снова засеял поле, но тут наступила засуха, и все сгорело. Упрямый еврей снова засеял поле, и оно уже готово было дать урожай, но тут налетела саранча и все пожрала. И тогда еврей взмолился: