Примечания
1
Следует специально отметить, что значительный корпус еврейских памятников (надгробий и надписей) античной эпохи остается не исследованным систематически, практически ни один из них не обнаружен in situ. Интенсивное разрушение античных городских слоев, в том числе на Тамани, делает все более проблематичным обнаружение еврейских кварталов и кладбищ. Определенные надежды связываются с последними исследованиями, обнаружившими сразу несколько надгробий, использованных для возведения постройки с неясными функциями (Кашаев, Кашовская 2004); для Северного Причерноморья (как и для других регионов) характерно, однако, вторичное использование ранних надгробных плит для нужд позднейшего строительства, в том числе и в хазарский период (ср. Плетнева 1999: 153, 160).
2
Видимо, преследование иудеев в новых варварских королевствах было связано с неофитским следованием ортодоксальной доктрине, в т. ч. примеру византийской церкви. Показательны при этом сочувственное отношение иудеев Палестины к персам, противникам Византии, передавшим евреям Иерусалим, и расправа с защитниками Иерусалима императора Ираклия в 628 г. Естественным для евреев было и ожидание падения «нечестивого царства» во время последующего арабского завоевания Палестины (ИЕН: 176). Армянский историк епископ Себеос свидетельствует даже, что евреи вместе с арабами устремились отвоевывать землю Авраама – Палестину (Sebeos: 97). В эту эпоху «темных веков» сформировалось и представление о коварстве иудеев – предателей христиан (Baron 1964: 28–29). Характерно при этом, что иудеи яростно защищали Неаполь, находившийся под властью остроготов, от византийцев Велизария (Прокопий из Кесарии. V. 10), ибо арианские остроготские короли – соперники греков-ортодоксов – лояльно относились к иудеям.
3
В связи с этим нельзя не вспомнить о другом кризисе – эпо хе монголо-татарского нашествия середины XIII в., при ведшем к гибели Древней Руси. В древнерусской книжнос ти завоеватели отождествлялись с неведомыми народами из эсхатологического «Откровения» Мефодия Патарского, которые вторгнутся в христианский мир, знаменуя конец света, но никак не ассоциировались с евреями. На Западе распространились слухи о том, что евреи узнали в «тарта рах» потерянные десять колен: Матфей Парижский в «Вели кой хронике» рассказывал о «чудовищном коварстве иуде ев», которые уверили европейских сеньоров, что из любви к христианам готовы поставить «тартарам» отраву под видом кошерного вина. В действительности они поместили в бочки оружие, но были разоблачены (Матузова 1979: 146–148). Здесь традиционный навет о предательстве евреев связан, очевидно, с реальными эсхатологическими ожиданиями, ох ватившими иудейские общины около 1240 г. – 5000 г. по ев рейскому летосчислению (см. Юваль 1999).
4
Показательно, что попытка Пико делла Мирандолы и его по следователей христианизировать каббалу была осуждена в Риме в 1490 г. (Монтер 2003: 199).
5
См. также недавнюю дискуссию о евреях в средневековой Ру си в альманахе «Ab Imperio»: Иоффе Денис. Еврейство и Русь на rendez vous межэтнического политеизма: о некоторых примечательных казусах современной историографии ев рейского вопроса; Pereswetoff-Morath Alexander. «Simulacra of Hatred»: On the Occasion of an Historiographical Essay by Mr. Dennis Eoffe; Петрухин Владимир. К дискуссии о евреях в Древней Руси: национальный романтизм и «улыбка чешир ского кота» (Ab Imperio. 4/2003. P. 581–657).
6
Т.н. Апостольские каноны основываются на решениях семи Вселенских соборов. Показательно при этом, что после раз деления Церквей в канонических текстах к евреям и еретикам, общение с которыми было запрещено правоверным христианам, были добавлены греки в католической редакции и «латыняне» в православной: ср. католическую редакцию (Каустов 2003: 35) и православное «Послание о вере латинской» Феодосия Печерского (Понырко 1992: 17).
7
Естественно, евреям припоминались и старые «грехи» против государства: в «Истории католических королей» Бернальдеса (первая треть XVI в.) евреи упомянуты последний раз под 1513 г., когда, предав мусульман, они сдали португальцам город Асамор за обещание сохранить за ними статус граждан; так же, по распространенному убеждению, евреи предали вестготских королей мусульманам в 713 г. (Зеленина 2001: 93).
8
Естественным при этом оставался интерес русских (как и европейских) властей к иудейским мессианским движениям, в т. ч. к движению Шаббатая Цви, известия о котором переводили для царя Алексея Михайловича: Waugh 1979.
9
М.Н. Тихомировым приводится даже антииудейское сочинение XIII в. «Словеса святых пророк», в содержании которого усматривается мотив попустительства некоего князя евреям, хотя положение евреев, лишенных своей земли (мотив, знакомый по летописным прениям о вере), рисуется «словесами» в прямо противоположном свете: «вам уже работающе в нас», – говорится там о зависимом положении иудеев. Установки советской историографии, сформулированные в трудах Грекова и Тихомирова, были развиты И.И. Смирновым, настаивавшим на практически полном доверии Татищеву: ср. Смирнов 1963: 252–259.
10
Известие о том, что Олег «исече козары», – последнее упоминание хазар в летописи.
11
Характерны слова Петра: «Я хочу видеть у себя лучше народов магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не располажаю; не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают» (Соловьев 15: 74). По сути эти слова мало чем отличаются от знаменитого послания Ивана Грозного Сигизмунду-Августу о польских купцах-евреях: «А что еси писал нам, чтобы жидом твоим позволили ездити в наши государства по старине, и мы к тебе о том писали наперед сего неодинова, извещая тебе от жидов лихия дела, как наших людей и от крестьянства отводили и отравныя зелья в наше государство привозили и пакости многие людям нашим делали; и тебе было брату нашему, слышав такия их злые дела, много о них писати непригоже: занже и в иных государьствах, где жиды побывали, и в тех государьствах много зла от них делалось… и нам в свои государьства жидам никак ездити не велети, занже в своих государьствах лиха никакого видети не хотим» (ЧОИДР 1860. Т. 4: 77–78). Впрочем, для России начала Петровских реформ оставались характерными средневековые предрассудки, в том числе в отношении к православным грекам: ср. слова П.А. Толстого о том, что греки «от мала до велика все лгут и верить им отнюдь нельзя» (Каменский 1999: 113) и фразу летописца Нестора о том, что «греки льстивы и до сего дни». При этом просветительские установки самого Татищева, утверждавшего, что «умному до веры другого ничто касается <…> ибо не смотрит на веру, но смотрит на его товар, на его поступки и нрав», вступали в противоречие с проводимой им в отношении «малых народов» «административной практикой»: по его приказу в 1738 г. был сожжен (одновременно с Возницыным!) как вероотступник крещеный башкир Тойгильда, вернувшийся в ислам (ср. Андреев 1962: 14: Пештич 1961–1965. Ч. II: 149).
12
Отсюда, как показал Е.М. Добрушкин, настойчиво проводи мые Татищевым негативные характеристики Олега Свято славича как потенциального претендента на киевский стол (Добрушкин 1970: 284).
13
Вероятно, эти сведения могли содержаться в не дошедшей до нас Голицынской летописи, писанной «белорусским» (за паднорусским) письмом, – оттуда автор брал известия, до полняющие Начальную летопись (Татищев: 124; ср. Тихоми ров 1962: 49; Кучкин 1971: 248–250). Ср. также анализ историографии в: Валк 1968: 24–25.
14
Отождествление Руси с Тирас сохранилось в словаре Моисея бен Исаака из Лондона, составленном в конце XII в., где при водится глосса со ссылкой на некоего Ице из Чернигова, что в Тирасе, то есть на Руси (Kupfer, Lewicki 1956: 173–175). На это отождествление повлияли, очевидно, и представления о принадлежности Руси к греческому миру, и одновременное соседство с Ашкеназом в таблице народов.
15
Можно обнаружить и иные – собственно балканские параллели Каону проложного жития: город Хаония в Эпире упо минается Гонорием Августодунским (XII в.) в контексте, сходном с контекстом кирилло-мефодиевского «Сказания о преложении книг на словенский язык» с упоминанием Ил лирика, Далмации, Эпира и т. д. (Жизнь чудовищ в средние века: 208).
16
Формирование неортодоксальных течений увязывалось в русской традиции раннего Нового времени с пропагандой заезжих евреев; ср. о связи истоков духоборства («жидовствующей» секты) с «польским жидом Семеном» и т. п.: Смилянская 2003: 262–264.
17
В историографии не обошлось без подозрений, что архиепископ пал жертвой клеветы «тайных покровителей жидовства» (АЕД: 209).
18
Моше Таубе обнаруживает особую изощренность еврейских переводчиков (возможно, самого Схарии), стремившихся придать переводу сочинения Маймонида «гуманистический и универсалистский» оттенок в угоду предполагаемым адресатам. Впрочем, гуманистические тенденции в переводной литературе обнаруживал и Я.С. Лурье (АЕД: 145), который не усматривал в этом работы иудейских книжников.
19
Подозрительность властей приводила к поискам истоков зловредных акций не только в Испании и на Руси. В католической Польше в начале XVI в. распространились слухи об обращении целой группы христиан в иудаизм в Кракове: об ращенные якобы сбежали в Литву (слухи о бегстве еретиков в Литву, где они совершили обрезание, распространялись и на Руси), и королевские власти предприняли безуспешные попытки отыскать беглецов. Ханна Венгжинек (2003) показала, что боязнь перехода в иную веру была связана в это время с кризисом в истории польского католицизма – помимо проблем отношений с православной и иудейской общинами возникли реформационные движения.
20
Г.Г. Литаврин относит само пленение к весне 1097 г. (Литаврин 1999: 482).
21
Увлеченность поисками исторических «реалий» приводит исследователей к тому, что они игнорируют самое содержание патерика. Г. Г. Литаврин (1999: 492–493) полагает, что купцы-иудеи стремились принудить христиан к отречению от веры, чтобы было легче перепродать их как «язычников» (в «Слове о Евстратии», напротив, говорится об иудее, который изменил веру, чтобы облегчить работорговлю), а память о Евстратии оставалась актуальной в Херсонесе потому, что крупная партия рабов-христиан погибла «в результате изощренной жестокости их господина-иудея», в то время как она погибла из-за радикальных требований монастырского постника. Еще дальше пошел А.Ю. Карпов (1997а), усмотревший в полемике иудеев с распятым иноком стремление к прозелитизму. В житийном контексте это стремление выглядит, по крайне мере, запоздалым. Начало крестовых походов естественно ознаменовалось ростом эсхатологических настроений и мессианских ожиданий (Chazan 1996), но они никак не были связаны с миссионерством, несвойственным иудаизму вообще. Следует отметить, что слухи о том, будто евреи убивают рабов, отказавшихся принять иудаизм, распространялись в Византии еще в раннесредневековый период (Хазанов 1994: 15), но по византийскому раннесредневековому законодательству еврея ждала смертная казнь как за владение рабом-христианином, так и за прозелитизм (Sharf 1971: 22, 67). С развитием тех же слухов следует связывать и мотив позднейших хроник (Феофан Исповедник, Георгий Амартол, анонимная сирийская хроника 1234 г.) о зверствах иудеев против христиан, совершенных после взятия Иерусалима персами в 614 г.: евреи якобы специально выкупали у персов пленных христиан, чтобы умерщвлять их (ср. Пигулевская 2000: 652), или просто избивали пленных по приказу персов (ЕЭ. Т. V. Стб. 548).
22
Естественно, с рассказами о чудесах распространились и сюжеты «видений» Вильяма, сидящего рядом с Христом в раю, и т. п.: McCulloh 1997: 820.
23
Шериф дал возможность евреям укрыться от толпы в королевском замке. В «Житии» Вильяма говорится о том, что шериф был наказан за это кровотечением, в соответствии с евангельским изречением о крови, что будет на убийцах и их детях (ср. Cohen 2004: 58).
24
Правда, епископ Линкольна решительно прекратил попытки создать культ вокруг очередного уголовного дела (Cohen 2004: 43).
25
Политика империи в отношении своих граждан-евреев не была последовательной. Тот же Феодосий II вернул евреям Антиохии синагоги, отобранные у них христианами после конфликта, но отменил указ под напором Симеона Столпника, лишив при этом власти эпарха, покровительствовавшего иудеям (Евагрий Схоластик: 1,13). Упоминание в знаменитой «Церковной истории» Евагрия истории эпарха, «подсказавшего» императору опрометчивые решения, заставляет вспомнить и эпизод с эпархом-выкрестом в «Слове о Евстратии». Существенно также, что Феодосий специальным указом запретил евреям (и самаритянам) занимать почетные должности.
26
При этом в Германии на основании распространившейся легенды об убийстве христианского мальчика в Эдингене в 1470 г. сложилась популярная народная драма «Юденшпиль» (Дандес 2003: 213, прим. 14). Предполагалось также (ср. За немонец 2003: 20), что новогреческий народный обычай сжигать чучело Иуды на Страстную седмицу возник как реакция на празднование Пурима с сожжением Амана. Однако обычай этот был широко распространен в Европе – от Англии (Hole 1978: 50–52) до католических славянских стран (Белова 1999: 430) и, очевидно, восходил к тем же греко-римским истокам, что и обряд сожжения Амана.
27
Показательно, что эта рационализация имеет место и в позднейшем (начало XVIII в.) эпизоде «жидотрепания» на Левобережной Украине. Некий юный христианский полемист, выучивший еврейский язык в Киевской академии, обличал евреев в убийстве христианских младенцев, ссылаясь на известные ему, начиная со времен «императора Гонория» (имеется в виду упомянутое убийство при праздновании Пурима), «факты», и был убит из-за опасения, что возмутит христианскую толпу против евреев «гетьманщины» (Костомаров 1996: 301–335).
28
Иной сюжет, связанный уже со средневековой ересью «жидовствующих» в Новгороде, демонстрирует отсутствие рефлексии в отношении к злым умыслам иудеев. К «еретическим» новгородский архиепископ Геннадий от носил и вариант вполне канонического иконописного сюжета «обрезания Господня» на одной из новгородских икон: Василий Кесарийский на клейме иконы отрезает Спасу руку и ногу, а пояснительная надпись гласит – «Обрезание Господ не». Возмутившее Геннадия изображение свидетельствует о том, что архиепископ не опознал распространенного, в том числе в русской книжности, сюжета о чуде, которое явилось иноверцу – в некоторых вариантах жидовину! – наблюдавшему таинство раздробления причастного хлеба; не веривший в пресуществление иноверец видел вместо хлеба тело Господне (Голейзовский 1980).
29
Это касается и фольклористов, напрямую возводящих фольклорные сюжеты к историческим реалиям в соответствии с «теорией пережитков» или представлениями т. н. исторической школы. Показательно, как Джеймс Фрэзер среагировал на использование мотивов его «Золотой ветви» в процессе Бейлиса: знаменитый культурный антрополог в своем письме-протесте приписывал убийства христиан невежествен ной еврейской толпе и настаивал, что в ее деяниях нельзя винить всех евреев. Алан Дандес (2003: 214–215) усматривает в этом «антисемитизм, смешанный с британским сословным сознанием», но первым делом в этом можно обнаружить метод «антропологической школы», во всяком мифе видевшей отражение реального первичного ритуала. В наше время Н.Н. Велецкая в книге, изданной в 1978 г. и переизданной в 2003-м, возводит этиологический рассказ об убийстве стари ков и мудром старце, уцелевшем и спасшем свой народ (после чего убийства прекратились), к «реальному» обычаю убийства предков, ссылаясь при этом на тот же календарный обряд уничтожения обрядовых чучел как на отражение убийства стариков. Сам сюжет имеет, вероятно, книжные истоки – ср. Веселовский 2001: 126 (в силу недоразумения книга Велецкой была включена в список рекомендованной литературы к главе о культуре праславян в пособии: ИКСН. М., 2003. Т. 1. С. 58).
30
Существенна «авторская» ремарка, сопровождающая «Слово о Никоне-черноризце» и принадлежащая Симону, иноку Киево-Печерского монастыря, а затем (до смерти в 1226 г.) – владимиро-суздальского епископа: он ссылается на рассказы о Евстратии (Герасиме) и Никоне, которые сам слышал от черноризцев (Киево-Печерский патерик: 28). Ему принадлежит составление значительной части патерика (СКК 1: 392–396), но еще Шахматов предполагал, что Симон пользовался древним житием Антония Печерского при составлении «Слов» о Евстратии и Никоне. Как бы то ни было, актуальным остается вопрос об «архетипе» текста, представленного и в западной, и в восточной традициях. Существенным для понимания исследуемых текстов оказывается и конкретный – древнерусский и английский – исторический контекст, исторические условия, в которых эти тексты складывались и функционировали. В последней работе, посвященной норвичскому навету, Джеффри Коген (Cohen 2004) предположил, что навет был актуален для норвичской городской общины XII в., еще разделенной на автохтонов-англосаксов и завоевателей-норманнов: антииудейский сюжет способствовал сплочению христианской общины. Заметим, что покровитель евреев в Норвиче – спрятавший их в замке шериф – был норманном: по преданию, он погиб от болезни, которую «излечивал» Вильям, – кровотечения. Известные противоречия существовали и внутри православного мира: замечание монаха-летописца о греках, которые «льстивы до сего дни», характеризует непростые отношения между Византией и Русью (ср. Литаврин 1999: 590 и сл.). «Слово о Евстратии» дает образец единства Руси и Византии перед лицом традиционного общего «врага» православия – иудеев, которые оказываются «льстивее» греков. Л.С. Чекин обнаруживает в Киево-Печерском патерике тенденцию к сближению половцев и иудеев как врагов русского христианства: те и другие крестились, устрашенные чудесами, явленными иноками Киево-Печерского монастыря, те и другие оказываются, в древнерусской экзегезе, потомками Агари (Chekin 1995). При этом монахи никоим образом не проявляли миссионерской активности – победа над врагами христианства способствовала консолидации «нового» христианского народа.