Проникнутый с детских лет еврейскими интересами, воспитанный на чтении русско-еврейских журналов и книг, в особенности трудов И. Оршанского, Брамсон решил создать среди еврейских студентов кружок для изучения истории и быта русского еврейства и для подготовки общественных деятелей. Ему удалось завербовать около двенадцати студентов, которые в течение 1889—1891 года собирались регулярно для чтения докладов по различным вопросам еврейской жизни. Для себя он выбрал вопросы просвещения евреев в России и со свойственной обстоятельностью докладывал нам об истории всех просветительских начинаний и о современном положении еврейских школ, хедеров и талмуд-тор. Впоследствии (в 1896 году) эти доклады с дополнениями были напечатаны в «Сборнике в пользу начальных школ». Брамсон сумел привлечь в свой кружок и других талантливых людей, как М. Познера, занявшегося изучением еврейской экономики, Л. Зейдемана, читавшего нам о юридическом положении евреев, Бориса Богена, будущего американского деятеля и других, распределивших между собой доклады по различным вопросам еврейской жизни.
Л. Брамсон со свойственной ему добросовестностью и настойчивостью вел все дела кружка. Он посвящал ему все свои силы и внимание, считал это святым делом и требовал от всех других самоотверженной работы. Его серьезность и прилежание увлекали и других членов кружка, которые, несмотря на тяжелые порой условия студенческой жизни, уделяли работам кружка много времени.
Когда меня впервые ввели на заседание кружка в ноябре 1889 года, Л. Брамсон немедленно нашел для меня подходящую тему — историю еврейских земледельческих колоний в России, так как я уже раньше читал о вопросах колонизации в кружке Бней-Цион. Брамсон был очень доволен мною, но только при прощании обиделся, когда я пошутил, что очень рад вступить в клуб чудаков, которые вместо бегства от еврейского народа ищут вовсе сближения с ним. В серьезном деле, которому он посвящал все свои силы, Брамсон никогда шуток не допускал и не понимал. Он слишком горячо увлекался общественным делом, всегда как бы жил в святом храме, был поглощен служением и не допускал даже добродушных замечаний. Таким он был во всех делах, всю свою жизнь.
Желая изучать еврейскую жизнь, главным образом по источникам на русском языке, члены кружка натолкнулись на отсутствие библиографического указателя книг, а также статей, разбросанных по разным журналам. Брамсон решил, что необходимо составить такую библиографию; а раз уже взяться, надо это сделать исчерпывающим образом от начала гражданского шрифта (1709 года) до настоящего момента, т. е. 1890 года. Кроме членов кружка Брамсон сумел привлечь и много добровольцев. Каждый день можно было видеть в Румянцевской библиотеке нескольких студентов, гимназистов, курсисток, разбирающих старые журналы и даже газеты. Брамсон хотел исчерпать всю литературу, и потому даже главные провинциальные газеты черты оседлости были просмотрены. Главный библиотекарь Федоров относился к нам благосклонно, но весной 1891-го года во время разгара антисемитизма в библиотеке начали говорить о «жидовском» нашествии и один из служащих сделал нам замечание о еврейской назойливости. Оскорбленные в своих лучших чувствах Леонтий Моисеевич и я после резкой сцены ушли из библиотеки. Хотя это произошло уже к концу нашей работы и не могло отразиться на ее завершении, мы были глубоко огорчены. Чуть не со слезами я стал снова убеждать Брамсона, что нам нет места среди этого злодейского антисемитского мира, а необходимо строить свой еврейский дом, но он оставался непреклонно при своем, что это невозможно, а нужно бороться здесь на местах, где живут миллионы евреев.
Благодаря энергии и организаторским талантам Брамсона большой указатель русско-еврейской литературы был закончен к весне 1891-го года. Несмотря на окончательные экзамены он находил время для кропотливой работы. Хотя большинство сотрудников работало бесплатно, приходилось, однако, изыскивать средства для помощи некоторым нуждающимся студентам и гимназистам, помогавшим нам. Я помню случай, когда Брамсон заложил свои часы, чтобы немедленно раздобыть деньги.
Кроме докладов и составления библиографического указателя наш кружок занимался еще упорядочением Талмуд-Торы в еврейском квартале, Зарядье, и обучением детей общим предметам. Руководил делом Борис Боген (тогда еще Каценеленбоген), который устроил также для новичков-педагогов специальный подготовительный курс. Бесплатными лекторами были выдающиеся русские педагоги — Д. Тихомиров и Н. Егоров. Талмуд-Тора просуществовала до весны 1891 года, когда начались преследования евреев в Москве и повальные облавы в Зарядье. Большинство учеников было выселено вместе с родителями, а школа закрыта.
По окончании курса Университета Брамсон переселился в Петербург, где вскоре стал постоянным сотрудником «Восхода». С большим трудом он уговорил редактора А. Ландау печатать «Указатель» в виде приложений к книжкам «Восхода». Так как пришлось прилагать три листа скучной материи к каждой книжке, редактор был разочарован и еще много лет пенял, что его ввели в невыгодную сделку, хотя авторского гонорара он не платил. Как бы то ни было, работа была закончена, вышла также отдельной книгой и заслужила похвалы самых требовательных русских библиографов.
Кроме работы в «Восходе» Брамсон взял должность учителя в большой школе Бермана, единственном еврейском учебном заведении, которое поддерживалось петербургской еврейской общиной. После смерти директора, Брамсон перенял заведывание училищем, постепенно сделал его образцовым в педагогическом отношении и выстроил для него специальное здание на площади главной синагоги. Наряду со школой стараниями Брамсона было создано образцовое ремесленное училище. Какая уйма труда и забот потребовалась на организацию этих школ, трудно себе представить лицам, незнакомым с общими условиями тогдашней жизни и положением еврейской общины. Однако, самоотверженность, бескорыстие и настойчивость Брамсона преодолевали все затруднения. Он находил отклик как у хороших благородных евреев, напр., у семьи баронов Гинцбург, так и у ассимилированной интеллигенции.
Делу просвещения евреев Брамсон отдавал свое главное внимание. Когда я его посетил в декабре 1893 года, он уже создал в столице целый кружок просвещения из интеллигентной молодежи. В нем принимали участие и прежние члены нашего московского кружка, М. Познер-экономист, и Л. Зейдеман — адвокат. Этот кружок разрабатывал материалы о еврейских школах (училищах, талмуд-торах и хедерах), собранные комиссией при комитете грамотности, во главе которой стояли Фальборк и Чарнолусский. Включение в анкету еврейских школ произошло, конечно, не без инициативы Брамсона. Когда вскоре после окончания Университета в начале 1895 года я также переселился в Петроград, разработка материалов по образованию евреев была почти закончена, тысячи анкет были переписаны на карточки, и мне оставалось только составить окончательные таблицы. Пользуясь материалами анкеты, Брамсон решил принять участие и в предприятии Комитета грамотности организовать большой отдел Просвещения на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде в 1896 году. По инициативе Брамсона, еврейское Общество Распространения Просвещения решило устроить на выставке свой павильон. Началась кипучая работа по постройке павильона, собиранию дополнительных материалов по истории просвещения и по профессиональному образованию. Брамсон за два месяца до открытия выставки перебрался в Нижний Новгород, выстроил павильон по проекту знаменитого архитектора Гиршовича, расставил очень демонстративно свой богатый материал и сделал свой павильон центром еврейской пропаганды. Комитет грамотности тогда предполагал вообще заинтересовать русское общество делами просвещения и возлагал большие надежды на посещение императора Николая. Но последний прошел быстро отдел просвещения и заинтересовался только одним кадетским корпусом. Весь хитроумный заговор заинтересовать царя вопросами грамотности провалился. Около еврейского павильона, к удивлению, остановилась дольше императрица и стала расспрашивать о положении просвещения у русских евреев. Для общественной пропаганды среди евреев павильон много сделал. Завязались связи с учителями и общественными деятелями из провинции, которые двинули вперед все дело просвещения евреев и сделали Петербургский Комитет живым центром просвещения для миллионов евреев. К открытию выставки Брамсон успел выпустить также «Сборник в пользу начальных еврейских училищ», где его перу принадлежит обширная статья «К истории еврейского начального образования в России». Возглавляемая Брамсоном комиссия по начальному образованию евреев подготовила также справочную книгу по этому вопросу, вышедшую в 1900 году. Деятельность Брамсона внесла новый дух в жизнь застывшего Общества Просвещения, расширила его деятельность и направила главное внимание на поддержку школ и подготовку учителей. Когда в 1899 году Брамсон стал секретарем Еврейского Колонизационного Общества, он добился там ассигнования значительных средств на расширение сети начальных школ. Оживление центра и создание провинциальных отделов Общ. Просвещения привлекли много интеллигентной молодежи к работе на народной ниве. Инициатива, систематическая работа и организационные таланты Брамсона пробудили интерес нового поколения к хождению в народ, но уже не в чужой, а в собственный, родной.
К 1895-му году в столице собрались наиболее активные члены московского студенческого кружка. Мы все: Л. Брамсон, М. Познер, Л. Зейдеман, Ю. Бруцкус были постоянными сотрудниками «Восхода», выходившего в свет в виде еженедельника с приложением ежемесячной книжки под редакцией А. Ландау. Начиная с 1882 года это был единственный еврейский орган на русском языке. Энергичный трудолюбивый редактор сумел привлечь много выдающихся сотрудников, как Дубнова, Бершадского, Грузенберга, но сам Ландау, бывший даровитый публицист, отстал от века и от еврейской жизни. Мечтой Брамсона и его приятелей было приобрести этот единственный орган печати. Много других планов мы обсуждали в своем «московском штабе», где жили в одной мансардной квартире на Гороховой улице, но центром всех планов была всегда своя газета с продуманным народническим направлением. Участником наших