Все терпеливо ждали, когда он закончит эту процедуру.
— И последнее — в порядке усиления, придают нам в качестве заведующего гнойным отделением опытного доктора из железнодорожной больницы — Эстер Сергеевну Баумкрайц. У меня все.
— Ойц!… - воскликнул Коган. — Вот так прямо.
— А что вам не нравится, товарищ Коган? — подал строгий голос комиссар Смирнов.
— Да нет… — смутился политрук. — Против Эстер Сергеевны я ничего не имею… Но… Как ранбольные воспримут ее фамилию, которая в переводе с идиш означает ''деревянный крест''?
Народ заулыбался. Захихикал в кулачки.
— Деревянные кресты на могилах ставят своим солдатам немецкие оккупанты. Чем больше таких деревянных крестов будет, тем радостнее это станет нашим ранбольным. Главное, чтобы не пришлось нам ставить наши пирамидки со звездами. — Заявил Смирнов и сменил тему. — Идея со встречным поэтапным планом создания ожого-гнойного отделения мне кажется плодотворной. Есть мнение поручить коммунисту Богоразу: составить такой план на основе предложений, которые прозвучали на нашем партийном собрании от коммунистов и выйти с ним наверх. Возражения есть? Нет. Товарищ Богораз придется вам поработать сверхурочно, по-коммунистически.
— Я не против, — Богораз снова поднялся со стула. — Знаю, что мне все помогут, к кому я обращусь за конкретикой. Тем более, что такое планирование, к сожалению, главная работа главного врача.
— Переходим к следующему пункту повестки, — забубнил замполитрука. — Прием в члены партии из кандидатов. В наличии у нас пока только одна кандидатура — ранбольной Фрейдсон, которого приняли в кандидаты в члены ВКП(б) четвертого января 1940 года на Карельском фронте. Отводы по кандидатуре кандидата Фрейдсона есть? Нет. Товарищ Фрейдсон, как положено, расскажите свою биографию товарищам.
А вот это засада, подумал я, вставая, жалобно скрипя костылем по паркетному полу.
— Можете сидеть, Ариэль Львович, — милостиво разрешил комиссар Смирнов. — Товарищи, не будем же мы заставлять человека стоять на костылях? По-моему это будет не гуманно.
Зал одобрительно загудел.
Я с облегчением душевным сел на предложенный стул.
— Ну… Эта… — от волнения перекладывая костыли из руки в руку. — Не помню я ничего из того, что было до нового года. Но доктора-мозголомы из Сербского меня обнадежили, что это пройдет и память восстановится, — выдавил я из себя. — Может быть…
Мне почему-то стало за себя так стыдно, будто меня поймали публично за занятием онанизмом.
— Вот-вот… И я о том же… — вдруг ехидно заявил Ананидзе. — Он сам сомневается в том, что он Фрейдсон. А мне сам Бог велел сомневаться…
— Ананидзе, вам слова пока не давали, — строго одернул его Смирнов.
Особист моментально заткнулся. Значит, может быть адекватным, если это грозит наказанием? Выходит весь его эпатаж от простой распущенности и безнаказанности.
— Зато мы, его боевые товарищи, в этом не сомневается, — встал комиссар авиаполка, гневно брызнув взглядом на Ананидзе. — Товарищи, так как у товарища Фрейдсона затруднения медицинского порядка, что не удивительно, находясь в госпитале, то позвольте мне, как лицу давшему товарищу Фрейдсону рекомендацию в партию и как комиссару полка, в котором воевал Ариэль Львович, рассказать его биографию. Она вся нам в полку известна — коротка и пряма, как и положено у ''сталинского сокола''.
— Прошу, — разрешил ему председательствующий замполитрука. — Я вижу, что у коммунистов возражений нет.
Кузнецов перебрал ногами как породистый жеребец перед забегом, засунул большие пальцы рук за ремень, глухо прокашлялся и пошел шпарить наизусть.
— Ариэль Львович Фрейдсон родился 14 сентября 1917 года в селе Старый Обдорск Тюменской губернии в семье ссыльного революционера, видного деятеля партии анархистов-максималистов. Его отец — Лев Фрейдсон, пропагандист политотдела Восточного фронта, погиб в 1918 году при подавлении мятежа Муравьева в Симбирске. Мать снова замуж так и не вышла, полностью посвятив себя воспитанию сына.
Комиссар авиаполка осмотрел аудиторию, то, как на нее производят впечатление его слова — слушали внимательно, даже Ананидзе, и продолжил.
— В 1931 году товарищ Фрейдсон окончил неполную среднюю школу в селе Старый Обдорск и поступил в Рыбно-оленеводческий техникум в Салехарде, который закончил в 1934 году по специальности техник-моторист двигателей речных судов. В то же время посещал занятия в аэроклубе ОСОАВИАХИМ при аэродроме полярной авиации, где научился летать на легкомоторных самолетах. Просил комсомольскую путевку в училище гражданской авиации, желая стать полярным летчиком. Но военный комиссариат Салехарда решил по-иному, направив его на учебу в Третьею Оренбургскую военную школу летчиков-наблюдателей. Вы позволите… — комиссар показал рукой на графин с водой.
— Пожалуйста, — замполитрука даже подвинул к нему стакан.
Комиссар авиаполка вкусно выпил полстана воды и продолжил.
— По окончании полноценного трехлетнего курса обучения товарищ Фрейдсон получил звание лейтенанта ВВС и был оставлен в училище в должности летчика-инструктора. Откуда был командирован в 1937 году в Китай, на который напала Япония, в том же качестве. Выполняя свой интернациональный долг, лейтенант Фрейдсон не только обучал летному мастерству китайских товарищей, но и сам принимал участие в боевых действиях. Лично сбил три японских самолета в пяти воздушных боях. В том числе новейший японский высотный разведчик.
По возвращении из китайской командировки товарищ Фрейдсон, уже награжденный орденом ''Знак Почета'' и повышенный в воинском звании до старшего лейтенанта, продолжил службу инструктором летной подготовки в родном Оренбургском училище. Простите, уже в Чкаловском военно-авиационном училище летчиков имени Климента Ефремовича Ворошилова.
Принимал участие в войне с белофиннами, где совершил тридцать шесть боевых вылетов на воздушную разведку в тылы противника. Сбил один вражеский самолет — истребитель ''Фоккер''. Был сам сбит. Лечился в ленинградском госпитале от огнестрельной раны и обморожения.
В январе 1940 года на Карельском фронте товарищ Фрейдсон Ариэль Львович был принят кандидатом в члены ВКП(б).
В межвоенный период обучался ночным и слепым полетам.
Окончил курсы повышения лётной квалификации командиров звеньев.
С начала Отечественной войны товарищ Фрейдсон служит в противовоздушной обороне столицы инструктором в запасном полку — обучал лётчиков ночным полётам и переучивал их на новейший самолет-перехватчик МиГ-3. С начала октября прошлого года он на боевой линии в должности адъютанта старшего эскадрильи ночных истребителей нашего полка. Совершил двадцать четыре боевых вылета ночью. Водил в бой звенья и группы истребителей. Его группа сбила одиннадцать вражеских бомбардировщиков в небе столицы, из которых три сбил лично старший лейтенант Фрейдсон, за что награжден орденом Красной звезды и повышен в воинском звании. А в ночь на двадцать восьмое ноября, израсходовав весь боеприпас, он на подступах к Москве таранил вражеский бомбардировщик своим самолетом, повторив подвиг летчика Талалихина. За отвагу и геройство десять дней назад Указом Верховного Совета Союза ССР его удостоили высокого звания Героя Советского Союза.
В быту скромен, у коммунистов и комсомольцев полка пользуется заслуженным авторитетом. Постоянно повышает свой политический уровень, ведет активную общественную работу как агитатор эскадрильи. Делу Ленина и лично товарищу Сталину предан.
Я считаю, что товарищ Фрейдсон достоин высокой чести быть членом партии большевиков. И не только я. Так считает вся парторганизация нашего истребительного полка. О чем мы и дали свои рекомендации вашему собранию.
При этом замполитрука показал залу два исписанных тетрадных листочка.
— У меня все, товарищи, — Кузнецов сел на свое место.
— А как у него с семейным положением? — спросила, выглянув из-под фикуса тетя Гадя.
— Товарищ Фрейдсон холост, — ответил комиссар полка, не вставая с места. — Понять его можно — то учеба, то длительная китайская командировка, то финская война, постоянные ночные полёты… Некогда было ему невесту искать. Но какие его годы? Найдет еще себе боевую подругу. Тем более, что жилплощадь у него в Москве имеется. Есть куда привезти жену, — усмехнулся старший батальонный комиссар.
При волшебном слове ''жилплощадь'' женская часть партсобрания нездорово оживилась. Но без излишней внешней аффектации.
Задали мне коммунисты еще десяток ''каверзных'' вопросов по Уставу и Программе партии. По текущему политическому моменту. И удовлетворенные отпустили. Тут я был подкован на ''ять'' — не зря в библиотеке торчал.
Проголосовали.
Единогласно — ''за''.
Но я бы сильно удивился, если бы забаллотировали свежего Героя Советского Союза.
Поздравили меня тепло с ''высокой честью''. В ответ я сказал положенные слова, которые второпях заранее отрепетировал с Коганом. Что бы я без него делал, просто не представляю?
Товарищ Чирва поздравила меня и с доброй улыбкой уверила, что утверждение моей кандидатуры в ''верхней инстанции'' — политотделе Санупра московского гарнизона можно считать формальностью.
— Переходим к последнему вопросу нашей повестки — персональному делу коммуниста Ананидзе. Кто желает высказаться?
— Я, — поднял руку капитан ГБ Лоркиш, вставая.
Получив разрешение от председательствующего, большой особистский начальник заговорил хорошо поставленным проникновенным голосом, напирая на то, что нельзя рубить с плеча и прежде чем выносить персональное решение необходимо во всем тщательно разобраться…
— Вот если бы сам Ананидзе пользовался вашими рекомендациями, — перебивая его, подала голос с места медсестра Васильевна (я и не подозревал, что она член партии), — не было бы никакого персонального дела на него. А так пусть ответит за то, что натворил по строгому партийному спросу. Вы сами должны понимать, что по пустякам на уполномоченных Особого отдела персональные дела не открывают. Просто его неудачная и неуместная попытка ''сшить'' шпионское дело на Героя Советского Союза и коммуниста Фрейдсона стала последней каплей переполнившей чашу терпения у