Денис, подразделение милиции специального назначения «Беркут», — огнестрельное ранение грудной клетки: «Валентина ранили, я встал на его место, водомет был сзади нас. Получается, что с левой стороны у меня все открыто было — щиты сверху накладывали от камней, от „коктейлей Молотова". С левой стороны чувство, что руку оторвало. Смотрю, болтается, я вообще ее не чувствую. Лег на спину, кричу: рука, рука. Ребята меня подхватили и начали меня тащить, я смотрю — пальцы в себя приходят, начинаю чувствовать пальцы, рука шевелится, все начинает отходить, я ребятам говорю: все вроде нормально. Рука сломалась просто, все нормально. Отвезли меня в больницу, сделали снимок — пуля оказалась в легком у меня. Сказали, что пока трогать ее не будут. Потом, если ее достанут, может быть больше проблем, чем если она там. Такие есть ребята, у которых жизнь на волоске. Даже у меня, если бы не ребро, меня бы вообще насквозь прошило, говорят доктора. Есть ребята, у которых тоже навылет. Паренек вот лежит, ему в живот, получается, снайпер попал, тоже навылет. С одной стороны залетела, с другой вылетела, это сто процентов профессионалы работали».
О событиях 18-22 февраля он говорит: «Жестоко было 18-го числа, мы перекрывали Мариинский парк, чтобы не было провокации; то, что камни в нас летели — это началось с трех часов дня, опять летели палки, бутылки пацаны тушили, команды никто не давал, и мы начали отгонять, оттеснились до остановки метро „Арсенальная", отогнали, они разошлись, а мы вернулись обратно. Ребята жаловались, у кого нога болит, кто-то хромает, у командира две дырки в ноге, у кого-то сухожилия разрезало. Со стороны Институтской улицы баррикады были, в 8 часов вечера команда прошла о начале антитеррористиче-ской акции. Женщин и детей отогнали, наши подразделения с левой стороны были, ив 8 вечера началась стрельба по нам. Стреляли жаканами на кабана и крупнорогатую дичь, во второго товарища сбоку стреляли, со здания консерватории, сверху. У всех была травмирована левая рука — у кого-то дробь насквозь, в передних стреляли прямо, я стоял в третьей, передо мной парень с палкой без щита, а он, считай, второй рукой не работал. Его в больницу отправили, в общем, со всех сторон, шесть раз ходили на атаку, шесть раз нас обстреливали, и вот «беркуту» в сердце пуля вошла. Стреляли или с гладкоствола, или жаканом. У нас у товарища пулю доставали из бронежилета, скорее с гладкоствола загнали. При штурме одному кисть раздробило, ноги камнями отбило от ударов в основном. Два огнестрела и ушибы. Мы последними на штурм Майдана ходили, дым, ничего не было видно — товарищ идет навстречу с левой рукой перебитой. Я оглох, взрывали чем-то серьезным. Там такие бомбочки были, которые боевики применяли. Вот товарищ шел, в метрах двух-трех взрыв такой, с правой рукой возвращается — два пальца повредило. В „скорой" сказали отрезать, а он говорил, не нужно отрезать, надо собрать кисть. Кисть собрали, слава богу! Теперь лечится».
Анатолий, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Мы идем, передними щитами накрылись, дошли до этого парапета, до Майдана идти еще метров сто. Мы просто подошли, с правой стороны встали, все. И начали у нас ребята падать. У нас один упал, потом второй, третий, потом друг мой, тоже товарищ. У него оказалось сквозное ранение, ему прострелили вообще руку. Вот этих товарищей вообще, у него в руку попало, так прострелили, что у него в руке куска кости нет. И ее просто выбило. Нашему сотруднику прострелили руку насквозь».
Всеволод, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Но уже в 11 часов у нас был человек, которого первого убили. Вот с Евпатории. Мы предполагали, что его тяжело ранили, но мы еще не знали, что его убили. Но в 12 часов уже были организованы сводные отряды, и было принято решение, что надо оттеснять людей от баррикад, хотя они уже там разожгли костры, в 12 часов был штурм. Я просто ужаснулся, у меня по сравнению с остальными просто царапина, у меня сломанный палец, открытый перелом, у меня что-то оторвалось, я просто даже не понял что.
Произошел взрыв, встать на ноги не мог, нечем было дышать, противогаз буквально через час, ну там фильтрующие элементы, он просто уже все, не работал, даже не вдохнуть было. Я упал, меня ранили в руку, и начал я пробираться к „скорой", после чего меня отвезли в больницу».
Андрей, полк специального назначения «Тигр», о своем ранении говорит: «Огнестрельное ранение в правое плечо, полученное во время выполнения задания 18 февраля внизу, ул. Институтская, около Майдана. Свинцовая картечь».
Богдан, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Я получил хорошее такое, сильное отравление, у меня потом и рвота была от этого. Из-за тех покрышек, которые жгли, дым шел в нашу сторону. Наверное, этим дымом надышался, плюс их гранатами с газом, которые они кидали. Потом поднимался буквально на второй этаж, задыхался, не мог дальше идти. Приходилось минуты две-три постоять, чтобы просто отдышаться. Мои какие-то травмы, по сравнению с остальными ребятами, мелочь, если честно. Коллеге с моей роты оторвало руку взрывом. Скорее всего, это была боевая граната. Опять же, его в тяжелом состоянии доставили до кареты „скорой помощи", была вырвана полностью рука, торчал сустав, то есть так вот».
Виталий, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», на вопрос о количестве пострадавших в их подразделении отвечает: «Один «груз 200", и со мной лежало три человека, а еще ребята, которые находятся дома с осколками, и помимо них человека три-че-тыре с дробью в ногах, с осколочками. Человек семь пострадало, где-то так. Были случаи, когда я лежал в больнице, доставали из ребят пули, выпущенные из охотничьего оружия, только там такая пуля, она идет и начинает дробить до мяса. А еще ранее, когда был штурм 19 января, там тоже ребята уехали и с колотыми ранами, и с ножевыми. Разбитые носы, переломанные руки, ноги, ребра».
Относительно собственных ранений он говорит: «Две пули в руку из ПМ, это были мягкие ткани, поэтому в руку сразу не почувствовал и пошел с простреленной рукой в бой. Там уже не прошел и двух метров, и мне раздробили малую берцовую кость, ниже колена. И еще, если это интересно, одна пуля у меня застряла в телефоне, пробила щит, пробила бронежилет и застряла в телефоне. Я ее так и не нашел, она где-то в одежде, на рентгене было видно».
Всеволод, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», рассказывает о событиях 18 января 2014 года следующее: «Нам дали команду, мы начали их разгонять, и уже тогда у нас появились люди с огнестрельными ранениями, уже днем у нас был человек ранен, ему две ноги прострелили насквозь из мелкокалиберного оружия».
Относительно стрельбы снайперов он говорит: «Мы накрылись щитами и шли, тупо шли вперед, вперед. Попадали, падали, люди относили их, уводили. Кто мог сам идти, уходил. Паренька у нас убило, царство ему небесное, у него попадание, над грудной пластиной бронежилета пролетела пуля. В сердце, в верхнее основание сердца. И там уже 7,62 калибр был, потому что щит смотрели, там точка под калибр подходит. Прямо в центр. То есть прицельно целились в центр щита, и вот так вот случилось. Может быть, если бы чуть ближе прошла, остановилась бы на бронежилете, а так прямо в сердце ему попала. То есть вот такая ситуация. Потом принесли контрактника, на моих глазах двух пареньков принесли. Одному в спину, в позвоночник попала пуля, тоже 7,62 калибр. Поэтому это, скорее всего, карабин Симонова. Они легкодоступны, я знаю, что многие охотники себе их покупают, на них разрешение можно сделать. Я думаю, что это были карабины».
Анатолий, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», рассказывает: «Одного моего подстрелили из 9-миллиметрового, вроде бы как форт, ПМ или форт. Доктор сказал, что это не ПМ, то есть, скорее всего, это был форт 9 миллиметров. Второго подстрелили с нарезного, пуля острая, больше всего похоже, что карабин, потому что легкие прошило насквозь, сверху вниз. В одного человека стреляли, он стоял от него справа, где-то с крыши, потому что пуля вошла над сердцем, а вышла под лопаткой. А в другого стреляли снизу. Он был на крыше, снимал людей, которые кидали смеси вниз, по нам. И кто-то снизу по нему из пистолета стрелял. Попал, тоже ранил. Потом из чего-то убили второго моего бойца, третьего не убили, я не знаю, в голову было ранение. Он умер там сразу, в „скорой" сразу и умер. То ли из пистолета, то ли из карабина, я сказать не могу, все ушло. Большинство ранений — это труп, и пуля там на кабана, то есть так было заряжено. Я сам лежал в госпитале. Меня прибили камнями. Ребята утащили. У всех остальных моих ребят большинство ранений, которые касаются гладкоствольного, обрезов».
Евгений, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», рассказывает о событиях 18-19 февраля следующее: «Водомет дернулся, но потом опять подъехал, и был выстрел первый у нас. Ушел парень, впереди стоял, ранение боевое в кисть, возле кисти. Второй, Андрей, который у нас погиб парень, ему попали в грудную клетку. Чуть правее брони, в правую сторону груди. Я видел дырку, мы снимали с него бронежилет, когда командир роты наш пытался откачать его; думали, что сможем что-то сделать. Я прикрывал щитом над ними, пока они откачивали его, но результата не давало; потом все понесли его к „скорой помощи". По возврату, пока назад шел, две минуты, может быть, максимум, я спускаюсь, скончался еще один парень с Евпатории, евпаторийского взвода, с пулевым ранением уже в плечо. На Грушевского шли, киевский „Беркут", еще кто не помню, с нами просто спускался Севастополь. У них ребят тоже не помню, сколько за первый заход, у нас трое, у них двое погибших за первый же раз, когда подошли, около четырех раненых, тоже пулевые. Наутро нас осталось 16 человек от первой роты. Из 27 человек очень много раненых было. Все ранения — у кого 9 миллиметров, до сих пор вытащить пулю не могут, будут вытаскивать, у остальных 12-го калибра, 5,45 миллиметра тоже были, то есть от автомата».