ое сокровище спрятано у них в старом угольном карьере, и немедленно защитили бы его, то всего этого фарса можно было бы избежать.
Отложения Месселя образовались 47 миллионов лет назад – во времена, когда потомки существ, добравшихся до европейского протоконтинента, видоизменялись и приспосабливались к различным условиям. Среди них были древние палеотериевые – родственники носорогов, тапиров и лошадей. Также процветали различные странные примитивные копытные, принадлежащие к шести семействам парнокопытных, в том числе аноплотериевые, похожие на антилоп-дукеров, и дихобуниды размером с кролика. Все эти семейства были уникальными для Европы, и все животные были мелкими 67. Как и карликовые динозавры Нопчи, европейские млекопитающие эоцена приспособились к жизни на тропическом острове, уменьшившись в размерах.
В то время Германия располагалась на 10 градусов южнее нынешнего положения и представляла собой вулканически активное и тектонически нестабильное место. Карьер Мессель был тогда озером, окруженным пышным тропическим лесом. На его дне в бескислородной среде формировались бурые угли и горючие сланцы, которые позже стали здесь добывать. Близлежащие вулканы превратили озеро в идеальное место для будущих окаменелостей. Время от времени они выбрасывали углекислый газ, который, будучи тяжелее воздуха, опускался вниз и висел над поверхностью озера. Любая птица или летучая мышь, пролетавшая над водой, или существо, спустившееся напиться, теряли сознание и погружались на дно, где бескислородные химические процессы готовили их к вечности так же искусно, как мумификатор.
Некоторые из окаменелостей Месселя настолько детальны, что создают впечатление черно-белой фотографии вымершего существа. У некоторых мелких животных вроде жуков-златок сохранился даже цвет. А иногда окаменелости наглядно представляют экологию леса: отпечатки муравьиных челюстей на фрагменте листа подсказали ученым, что муравей был поражен паразитическим грибком, который заставлял хозяина забираться на высоту и оставаться там до самой смерти, чтобы грибок мог выпустить по ветру свои споры.
Среди самых необычных сокровищ Месселя – спаривающиеся двухкоготные черепахи (эти существа были найдены в Шаранте в отложениях мелового периода)[86], причем целых девять пар. Как исследователь ископаемой летописи, могу вас заверить, что нечасто существа in flagrante delicto превращаются в memento mori[87]. Среди многочисленных животных Месселя есть похожий на тапира пропалеотерий (Propaleotherium). Нашлись тела этих 10-килограммовых созданий с недоношенным плодом, а также с последней пищей (ягоды и листья) в желудках. Не обошлось и без сюрпризов: так, евротамандуа (Eurotamandua) – панголин без чешуи – удивительно похож на южноамериканского муравьеда[88]. Но истинным сокровищем являются птицы Месселя. Обычно птицы дают плохие окаменелости, у них нет зубов, а по другим останкам их классифицировать трудно. В Месселе же вся орнитофауна сохранилась, словно в студне.
Некоторые птицы вполне ожидаемы – например, соколы, удоды, ибисы, сова и существо, похожее на фазана. Но другие кажутся чужеродными, неожиданными или совершенно диковинными. Среди чужеродных – исполинский козодой, колибри, родственники солнечной цапли и хищной кариамы; все эти птицы сегодня живут в Южной Америке, а не в Европе. К этой группе примыкают также примитивный страус и птица-мышь – сегодня это эндемики Африки. Из неожиданных птиц – олуши, которые охотились в пресных водах, а из диковинных, безусловно, следует отметить попугая, у которого не было попугайского клюва, и одно странное создание, которое выглядит смесью ястреба и совы, но имеет тонкие лентовидные грудные перышки 68. Чего нет в Месселе, да и во всей Европе того времени, так это предков жаворонков, дроздов, иволг и ворон – все они относятся к воробьинообразным. А ведь к этому отряду сегодня принадлежит большая часть европейской орнитофауны.
Что делать с высокой долей южноамериканских птиц в Месселе? Сейчас есть надежные геологические свидетельства в пользу того, что хотя Южная Америка и располагалась в те времена неподалеку от Африки, но была полностью отделена водой, так что единственным возможным способом миграции был воздушный. На данный момент у нас нет убедительного объяснения, почему в эоценовой Европе было так много птиц, которые сейчас живут исключительно в Южной Америке.
Глава 11. Большой европейский коралловый риф
1 июня 2016 года. Я стою перед серым шкафом, в котором Музей естественной истории хранит свою коллекцию ископаемых кораллов, и с трудом могу поверить глазам. Это выглядит как кусок камня неправильной формы, но Брайан Розен, один из исследователей кораллов в музее, объясняет, что это на самом деле голотип (то есть типовой экземпляр вида) Acropora britannica – представителя акропор, которые напоминают оленьи рога и являются одними из самых важных кораллов, создающих рифы. Его назвал так Карден Уоллес, австралийский специалист по рифообразующим кораллам семейства Acroporidae, а найден он был в отложениях позднего эоцена (37 миллионов лет назад) рядом с живописной деревушкой Брокенхерст в национальном парке Нью-Форест недалеко от Саутгемптона.
В породах вокруг Брокенхерста были обнаружены фрагменты необычной морской фауны, включая Acropora anglica и Acropora britannica – два вида, являющиеся самыми ранними представителями двух больших видовых групп акропор, которые составляют большую часть современных кораллов в Индо-Тихоокеанской области 69. Мог ли Брокенхерст в самом деле быть местом рождения великолепных коралловых рифов Земли? Геологи уже более столетия знают, что 37 миллионов лет назад эта территория располагалась на побережье протоевропейского континента у Атлантического океана. Там, по словам одного геолога XIX века, «коралловые рифы, подвергавшиеся воздействию яростного прибоя и валов великого океана», создали преграду от южного ветра и волн 70.
Современные исследователи сомневаются, что в районе Брокенхерста возник настоящий коралловый риф, хотя здесь явно росли рифообразующие кораллы, а в таких энергетически активных условиях быстрорастущие ветвистые кораллы вроде акропор просто процветают. Более того, Брокенхерст не был центром происхождения рода Acropora, потому что существует несколько более древних окаменелостей из Франции и одна из Сомали – они датируются временем примерно 55 миллионов лет назад. Однако кораллы Брокенхерста являются доказательством, что многие современные рифовые организмы происходят из европейской части моря Тетис.
Благодаря одному исключительному захоронению в Италии мы немного знаем о сообществах животных, которые процветали в те времена, когда впервые появились акропоровые кораллы. Более 400 лет путешественники посещают место Монте-Болка недалеко от Вероны, чтобы заглянуть в аквариум возрастом 50 миллионов лет – Кава делла Пескьяра, как его называют сами итальянцы. Самое раннее известное письменное упоминание о посещении этого места натуралистом Пьетро Андреа Маттиоли датируется 1554 годом: «Некоторые каменные плиты, расщепленные пополам, демонстрировали формы различных видов рыб, все детали которых преобразовались в камень»71. За многие годы здесь побывали аристократы, кардиналы и даже император Франц-Иосиф, уехавший с сувенирами в виде ископаемых рыб.
Породы Монте-Болки образовались в море Тетис примерно 50 миллионов лет назад, когда эти окаменелости были еще живыми созданиями. Рыбы и другие существа, сохранившиеся в отложениях, по-видимому, жили в лагуне, которая сформировалась между берегом и рифом (хотя здесь не обнаружено никаких современных рифообразующих кораллов вроде акропор). Рядом найдены прекрасно сохранившиеся останки крокодилов, черепах, насекомых и растений. Из последних есть кокосовые и другие пальмы, фиговые деревья и эвкалипты. Окаменелости рыб – одни из самых впечатляющих и красивых среди найденных когда-либо на Земле: некоторые выглядят так, словно они все еще плавают, и до сих пор сохраняют следы прижизненных узоров и окраса 72.
Чудесную сохранность ископаемых рыб Пескьяры сложно объяснить. Наилучшая из существующих теорий гласит, что время от времени происходило цветение токсичных водорослей, приводившее к массовой гибели рыб, чьи тела опускались в бескислородную воду в более глубоких частях лагуны. Какова бы ни была причина, в захоронении представлено около 250 видов рыб. Но этого всего у нас бы не было, если бы не одно маловероятное геологическое событие. На момент формирования этих отложений вся территория вокруг Вероны была вулканической и крайне нестабильной. Перед тем как превратиться в камень, пласт рыбосодержащих отложений протяженностью несколько сотен метров и толщиной 19 метров в целости и сохранности переместился на значительное расстояние – возможно, из-за подводного оползня.
Самое важное в фауне Монте-Болки – это то, что она является древнейшим известным сообществом рыб, которые и сегодня населяют коралловые рифы. Несмотря на присутствие нескольких вымерших семейств, 250 представленных здесь видов в целом похожи на те, что можно наблюдать на современных рифах, в том числе угрей, рыб-ангелов и скатов. Однако тут отсутствуют рыбы-бабочки и рыбы-попугаи, и это позволяет предположить, что они, видимо, эволюционировали позднее 73. Удивительное исключение – одна окаменелость брахионихта, названного так за плавники, похожие на руки[89]. Сегодня брахионихтиевые встречаются исключительно в холодных водах Южной Австралии и Тасмании[90]. Несколько лет назад у меня был выбор – посетить галерею Академии изящных искусств во Флоренции, чтобы увидеть «Давида» Микеланджело, или отправиться в Музей естественной истории в Вероне, чтобы посмотреть на ископаемых рыб. Вы можете догадаться, что я выбрал. Я приехал в Верону в солнечный четверг и направился к музею, который расположен на другом берегу реки от центра города. Я был обескуражен тем, что он оказался закрыт без каких-либо уведомлений. Я вернулся на следующий день только для того, чтобы обнаружить, что музей каждую неделю закрыт с пятницы до вторника – как раз до того дня, когда мне нужно было уезжать! Эта история, я уверен, знакома многим посетителям итальянских музеев. В утешение мне осталось только побродить по хорошо сохранившейся арене веронского амфитеатра, где на некоторых сиденьях видны остатки аммонитов размером с автомобильное колесо, а их поверхность до гладкости отполирована задами древних римлян. Интересно, задавались ли они когда-нибудь вопросом, что делают на их каменных сиденьях эти огромные круглые формы, похожие на раковины?