Гибриды становятся особенной проблемой, когда дело касается правовой политики. Наши основные правовые документы для защиты животных, включая Бернскую конвенцию об охране дикой фауны и флоры и американский Закон о сохранении исчезающих видов 1973 года, оперируют видами, а не гибридами. В самом деле, американский закон описали как «почти евгенический», поскольку он убирает гибриды из-под защиты 168. С учетом наших знаний о значительной степени гибридизации видов мы сталкиваемся с серьезной проблемой. Дело осложняется тем, что определить гибриды не всегда просто. Потомство первого поколения может выделяться, но чем дальше, тем труднее отличить гибридных животных. Действительно, большая часть наших представлений о важной роли скрещивания в природе получена в ходе исследования ДНК у животных, которые на первый взгляд гибридами не кажутся.
Скрещивание может также привести к гетерозису – увеличению жизнеспособности гибридов, то есть получению «суперспособных» гибридных особей, – и множество примеров тут дает сельское хозяйство. Гетерозис можно считать противоположностью инбредной депрессии – явлению, при котором из-за близкородственного скрещивания (например, между братьями и сестрами) потомство может страдать от серьезных заболеваний. Гетерозис обычно наблюдается при умеренном генетическом различии родителей, поскольку в случае чересчур разных особей их гены часто не сочетаются для создания жизнеспособного эмбриона. Гетерозис весьма желателен для селекционеров, выводящих животных и растения: например, зерна, полученные в результате скрещивания разных сортов, зачастую более устойчивы к болезням и быстрее растут.
Поучительный пример гетерозисной особи – Тост из Ботсваны, результат скрещивания козы и барана. Такие особи крайне редки – козы и овцы слишком сильно отличаются генетически, чтобы легко давать жизнеспособное потомство[184]. Этот детеныш родился в стаде господина Кедикилве Кедикилве из ботсванского министерства сельского хозяйства, который обратил внимание, что детеныш растет быстрее, чем козлята и ягнята, родившиеся в то же время. Он также был удивлен тем, что животное почти никогда не болело, даже когда остальную часть стада поразила вспышка ящура.
Как и предполагает его имя, некоторое время после рождения Тост был образцовым во всех отношениях[185]. Однако по достижении половой зрелости возникла проблема: гибрид стал крайне распутным, спариваясь без разбора и с козами, и с овцами, причем даже вне сезона размножения. За такое неблаговидное поведение он получил прозвище Бемя, то есть «насильник». Несмотря на свои неустанные усилия, Тост оказался стерилен и не дал потомства. В результате он впал в немилость у хозяина, и раздраженный господин Кедикилве кастрировал его 169.
Гибриды часто отличаются повышенным либидо, словно понимают, что единственная возможность для них передать свои гены – максимально и разнообразно спариваться в надежде найти хоть какой-то способ обойти механизм изоляции видов. Но из-за того что мы, люди, неверно применяем стандарты морали в отношении животных, мы зачастую препятствуем этим их усилиям. Если бы господин Кедикилве остановил свой нож, возможно, мы бы больше узнали о гетерозисе и гибридизации.
Гетерозис может влиять не только на скорость роста и устойчивость к болезням, но также на функции мозга и поведение. Это доказывает мул – результат скрещивания осла и кобылы. Чарлз Дарвин замечал: «Мул всегда казался мне удивительнейшим животным. То, что у какого-то гибрида больше ума, памяти, упорства, социальной привязанности и мускульной силы, чем у любого из родителей, похоже, показывает, что искусство здесь превзошло природу»170. Некоторые из черт мула, перечисленные Дарвином, – ум, память и социальную привязанность – мы относим к самым ценным и отличительным характеристикам нашего собственного вида. При этом мы никогда не задумываемся, что они могли возникнуть как раз в результате гетерозиса.
Из-за положения на перекрестке мира Европа располагала множеством видов-иммигрантов, что предоставляло беспрецедентные возможности для гибридизации. Возможно, именно этот факт в значительной степени способствовал тому, что эволюция в Европе набрала столь быстрый темп, и это, в свою очередь, дало возможность многим европейским видам колонизировать новые территории с разнообразными условиями среды. Темпы скрещивания в Европе заметно выросли после зарождения сельского хозяйства, и все больше гибридных видов здесь возникало. Например, итальянский воробей – это гибрид испанского (черногрудого) воробья и домо́вого воробья, появившийся в Италии где-то в течение последних 10 000 лет171. В одной только Великобритании с 1700 года вследствие гибридизации возникло минимум шесть видов растений, а гибридные суперслизни тем временем становятся бичом английских садов 172. Поскольку изменения климата приводят в Европу все новые и новые виды, то скорость гибридизации, вероятно, резко возрастет.
Идея, что гибридизация может быть «нормой» для видов млекопитающих в течение миллионов лет после того, как они возникли, и что она может помогать им адаптироваться к новым условиям, для многих людей крайне сложна: она диаметрально противоположна мысли, что гибриды получаются в результате «грубейшего просчета». Взгляды Фишера на гибридизацию сейчас так же устарели, как и поддерживаемая им евгеника. Сегодня понятно, что виды – не «застывшие» сущности, они «проницаемы». На протяжении всей предыстории Европы иммиграция создавала возможности для появления гетерозиса в дикой природе, и в результате обеспечивалась оптимальная адаптация. Возможно, со временем мы станем ценить многие гибриды и поймем, что нет более опасной концепции, чем идея расовой или генетической чистоты. Наше новое понимание гибридов как минимум означает, что пора принципиально переосмыслить классификацию, законодательство в отношении видов, находящихся под угрозой, и перенос генов в лабораторных условиях.
Глава 24. Возвращение прямоходящих человекообразных
Между отметками 5,7 миллиона лет назад (когда какая-то мелкая человекообразная обезьяна прогуливалась по берегу моря на территории современного Кипра) и 1,85 миллиона лет назад (когда появился человек прямоходящий, Homo erectus) нет никаких подтверждений того, что в Европе жили гоминоиды. Наши родственники развивались в Африке, и вернувшиеся в Европу создания принадлежали уже к нашему собственному роду Homo. Все, что нам известно о них, получено в грузинском местонахождении Дманиси, где в 1980-х была открыта богатая коллекция останков эректусов и многих других видов 173.
Эти окаменелости найдены на возвышенности с видом на слияние рек Пинесаури и Машаверы, примерно в 85 километрах к юго-западу от столицы страны Тбилиси. Они лежат под средневековыми развалинами города-крепости Дманиси, который был взят у турок и восстановлен грузинским царем Давидом Строителем в XII веке. Кости сохранились в ямах, которые впоследствии были заполнены отложениями. В 1984 году ученые начали масштабные раскопки, в результате которых обнаружилось множество каменных орудий и останков гоминид. Под руководством директора Грузинского национального музея Давида Лордкипанидзе работы в Дманиси продолжаются и сейчас, и каждые несколько лет происходят новые открытия.
Дманиси заставляет переосмыслить как предысторию человека, так и предысторию Европы. Возраст отложений от 1,85 до 1,78 миллиона лет делает найденные здесь останки Homo erectus самыми древними из известных 174[186]. Объем мозга дманисского гоминида составлял 600–775 кубических сантиметров (примерно вдвое меньше мозга современных людей). Это намного меньше, чем у других представителей эректусов, и ближе по размеру к человеку умелому, Homo habilis (африканскому предку Homo erectus). Одно из объяснений состоит в том, что эректус эволюционировал в Европе от какого-то более раннего, еще не обнаруженного вида из рода Homo. Как бы то ни было, ниже шеи дманисский Homo erectus был на удивление схож с современными людьми, хотя его руки сохранили некоторые примитивные черты, типичные для живших на деревьях предков 175. Еще одна яркая особенность останков из Дманиси – значительное разнообразие. Там есть и крупные, и очень мелкие особи. Палеоантропологи утверждают, что если бы пять черепов, извлеченных здесь к настоящему времени, обнаружились в различных местах, то их бы сочли принадлежащими к нескольким разным видам.
К беззубому мужскому черепу, найденному в 2002 году, идеально подошла беззубая нижняя челюсть, найденная в 2003-м, и эти находки позволяют сделать определенные выводы о социальной жизни данного вида. У многих других видов отсутствие зубов означает смерть: индивид умирает от голода. Беззубый эректус из Дманиси – первое свидетельство выживания столь жалкой особи. Лордкипанидзе утверждает, что такой человек мог выжить только с чужой помощью. Дманисские Homo erectus, вероятно, были весьма социальными существами. Возможно, они жили в небольших семейных группах и заботились о менее приспособленных к жизни родственниках 176.
Мог ли человек прямоходящий говорить? Редко сохраняющиеся части черепа и позвоночника, выкопанные в Дманиси (в том числе цепочка из шести позвонков), проливают некоторый свет на этот вопрос. Дыхательный аппарат дманисского эректуса подходил для поддержания речи и по своим характеристикам не выходил за рамки нашего вида 177. А увеличенное углубление на внутренней поверхности черепа свидетельствует о наличии зоны Брока – той части мозга, которая связана с моторной организацией речи, – поэтому вполне возможно, что двуногие человекообразные из Дманиси использовали язык.
Многие палеоантропологи отвергли бы идею о наличии речи у эректусов, сославшись на то, что данные палеонтологии подобны песочным замкам. Но следует быть осторожными: с тех пор как джентльмены Викторианской эпохи сочли неандертальцев неразвитыми пещерными людьми, а себя – вершиной эволюции, мы недооценивали способности наших далеких предков и родственников. С каждым новым научным открытием мы убеждаемся в том, что они более умелы, чем считалось ранее.