по задумке и исполнению самым выдающимся мастерам современности.
Раннее искусство европейского ледникового периода – одно из самых поразительных и оригинальных. Среди примеров – великолепный человеколев возрастом 40 000 лет, вырезанный из бивня мамонта и найденный в 1939 году в глубокой пещере Холенштайн-Штадель в горном массиве Швабский Альб на юге Германии. В этом месте не нашлось никаких свидетельств бытовой деятельности вроде остатков пищи или орудий – возможно, пещера предназначалась для ритуальных обрядов. Было собрано более 250 фрагментов, из которых позже и составили статуэтку 213. Ее высота – около 30 сантиметров, а вид у фигурки почти повелевающий. В Швабском Альбе обнаружилась и самая древняя статуэтка человека – Венера из Холе-Фельс, которая датируется временем от 35 000 до 40 000 лет назад. Удивительно, но в швабских горах был найден и самый древний в мире музыкальный инструмент – флейта из мамонтовой кости. Предполагается, что ей 42 000 лет, но нужно помнить о неопределенности при таких датировках: флейта может оказаться примерной ровесницей костей из Пештера-ку-Оасе. Эти творения относятся к граветтской культуре, которую создали ранние гибриды человека и неандертальца.
Массив Швабский Альб находится в Дунайском коридоре, которым, вероятно, шли метисы, появившиеся у Железных Ворот. Я могу представить, как эти люди, наделенные способностями, которых нет у родителей по отдельности, продвигаются на запад и вытесняют встреченных неандертальцев. Поселяясь на новых территориях, они ищут способы самовыражения. Возможно, знания неандертальцев помогали метисам занимать пещеры. В холодной Европе пещеры были домом на всю зиму – поблизости можно было хранить мороженое мясо и другую пищу. И пещерная жизнь давала новые стимулы и возможности для повествования и графического описания.
Расцвет художественного самовыражения, о котором свидетельствуют находки из Швабского Альба, уникален для эволюционной истории человека. Эти артефакты – самые старые на планете резные изображения воображаемых существ и людей, а также самые старые музыкальные инструменты. И этим художественным расцветом мы обязаны гибридам, которые, подобно мулам, похоже, обладали и большим разумом, и памятью, и социальной привязанностью, а также отличались духом творчества. Для меня удивительно, что их новаторские творения были произведениями искусства, а не оружием или каменными орудиями, характерными для более ранних этапов прогресса. Словно эти существа начали процесс «самоприручения» – с упором на мирные взаимодействия, а не на конфликты.
Заманчиво считать фигурки и флейты вершиной культурных достижений ледникового периода; однако эти предметы служили какой-то цели, и именно это более высокое искусство, которому они служили, и следует рассматривать в качестве такой вершины. Есть основания полагать, что таким искусством был театр: это великое искусство аборигенов Австралии, а возможно, он был первым видом искусства во всех дописьменных обществах. Театр важен для этих обществ, потому что развивает навыки имитации, риторики, выражения эмоций с помощью языка тела и изложения историй – все это способствует появлению великих охотников и лидеров. Так что Шекспир возник не полностью сложившимся, подобно Афине из головы Зевса[207], а из традиции, существовавшей как минимум со времени появления первых метисов человека и неандертальца.
Я могу вообразить те первые представления, которые с трепетом смотрела небольшая группа людей в темноте зимней ночи. Некоторые, возможно, наблюдали, как мастер трудился над человекольвом, и вот он ожил – в виде тени, отброшенной на стену пещеры. Когда фигурка двигается перед пламенем очага, силуэт становится то более четким, то более размытым, а творец фыркает, прекрасно имитируя предка – человекольвицу во время течки. Зверь-гибрид охотится – ищет партнера-человека. Сохранились ли у зрителей воспоминания о том, что они сами произошли от спаривания различных видов – черного человека и бледного неандертальца?
Настроение людей меняется – страх, опаска, благоговение, – когда по пещере разносятся звуки флейты и раздается голос патриарха. Из его глотки несутся имитации голосов усопших, звучит рассказ о львиных предках клана. Очарованные зрители переносятся в другое время и другое измерение. Так проходят долгие ночи в мире первой европейской мифологии.
Добившись собственного приручения, первые гибриды людей и неандертальцев собрались приручить и другие виды. Однажды, примерно 26 000 лет назад, ребенок 8–10 лет и какое-то животное из псовых прошли в заднюю часть пещеры Шове на территории современной Франции. Судя по двойным следам, которые можно проследить на полу пещеры на протяжении 45 метров, они шли мимо замечательной настенной живописи, которой знаменита пещера Шове, в Зал черепов – грот, где сохранилось множество черепов пещерных медведей. Они шагали неспешно вместе, как друзья, один или два раза ребенок поскользнулся, а также остановился, чтобы очистить факел, оставив при этом пятно угля на полу пещеры. Можно предположить, что поход этой пары в духе Гека Финна стал легендой в их клане, ведь к тому времени, когда глубины пещеры Шове были заброшены, ее искусство и медвежьи кости насчитывали уже тысячи лет. А вскоре вход в пещеру был закрыт оползнем. Как бы то ни было, приключение этой пары определенно прославилось в 2016 году, когда масштабная программа по датировке окаменелостей и артефактов из пещеры Шове, включая то самое угольное пятно, оставленное ребенком, подтвердила, что эти следы – старейшее безусловное доказательство взаимоотношений между людьми и псовыми 214[208].
Исследования ДНК показывают, что в Европе собаки начали отделяться от волков где-то между 30 000 и 40 000 лет назад 215. Самым старым остеологическим свидетельством является череп возрастом 36 000 лет, найденный в пещере Гойе в Бельгии. Морда этого животного короткая и широкая, что отличает его от волков, однако генетический анализ выводит зверя за рамки современных собак и волков. Возможно, череп принадлежал животному из какой-то группы псовых, которая жила с людьми, но впоследствии вымерла. Как бы то ни было, принцип Синьора – Липпса предупреждает нас, что дети и собаки могли общаться задолго до того, как этот ребенок и его собачий компаньон прогуливались по пещере Шове 26 000 лет назад.
Неандертальцы и волки проживали на одной территории сотни тысяч лет – по крайней мере, со времен прихода в Европу первых серых волков из Азии в промежутке от 500 000 до 300 000 лет назад (самые ранние подтверждения найдены в пещере около местечка Люнель-Вьель во Франции)216. Современные люди и волки сосуществовали как минимум с тех времен, когда Homo sapiens пришел из Африки 180 000 лет назад. Однако отношения гоминид и псовых завязались только после появления гибридов человека и неандертальца 38 000 лет назад. Одна популярная теория одомашнивания собаки гласит, что волки начали бродить вокруг человеческих поселений, надеясь на остатки от убитых животных или питаясь экскрементами, и в итоге это вылилось в установление взаимоотношений. Но более вероятно, что одомашнивание началось с приручения детенышей, как это до сих пор случается в обществах охотников-собирателей. Это обычно происходит, когда охотник убивает самку с молодняком: детенышей приносят домой, где они становятся товарищами по играм для детей. В случае волков это срабатывает только тогда, когда щенкам не больше 10 дней – в этом возрасте они еще живут в логове. Если они смогут выжить, питаясь отходами и, возможно, молоком кормящей матери, то могут и дотянуть до взрослого возраста. Несомненно, в ледниковой Европе детеныши львов и медведей, как и волков, оказывались на стоянках людей в качестве игрушек для детей, и время от времени в семьях должны были происходить несчастные случаи – с учетом того, что здравоохранение и техника безопасности были тогда не такими, как сегодня. Однако волки больше подходят в качестве компаньонов человека.
Важные сведения о природе предков собак дал эксперимент на лисах (тоже относящихся к семейству псовых), который проводился под руководством российского генетика Дмитрия Беляева в течение несколько десятилетий начиная с 1950-х годов. Метод Беляева был прост: из тысяч чернобурых лисиц, содержавшихся на советской звероферме, он отбирал тех, которые были спокойнее в присутствии человека. Всего через несколько поколений некоторые лисы стали искать общества людей. Скрещивание таких особей привело к появлению лис с изменениями в воспроизводстве, типичными для одомашненных животных (у них часто бывает более одного помета в год). Некоторые начали вилять хвостом и лаять – характеристики, которые наблюдаются у собак. Со временем появились лисы с различным окрасом, закрученными хвостами и отвислыми ушами. Некоторые животные даже начали издавать звуки, напоминающие человеческий смех. Выбор производился не по этим признакам – использовался исключительно уровень привязанности к людям. И тем не менее через несколько десятилетий Беляев создал лисиц, которые вели себя как домашние собаки и действительно годились для содержания в качестве домашних животных 217.
Волки всегда отличались широким спектром поведения, от робкого до агрессивного, так что мы не можем полагаться исключительно на Беляева, чтобы объяснить, почему 37 000 лет назад началось одомашнивание. Я подозреваю, что это произошло потому, что гибриды человека и неандертальца были первыми гоминидами, которые принесли детенышей к себе домой не для того, чтобы их съесть, а для того, чтобы с ними играть.
Между отпечатками из пещеры Шове и первым общепризнанным доказательством существования домашней собаки – челюстью возрастом 14 000 лет из человеческой могилы в Германии – имеется огромный разрыв 218. Эта челюсть отмечает начало давней традиции захоронения собак с людьми, что свидетельствует о глубокой привязанности некоторых людей к собакам. Примерно 4000 лет назад появились первые домашние породы (они были похожи на борзых), и собаки ступили на путь становления высокомодифицированными созданиями, с которыми сегодня живут многие из нас. Словно бы гибриды человека и неандертальца в промежутке 38 000–14 000 лет назад были рады сосуществовать с волкоподобными собаками, а последующие люди предпочитали более видоизмененных собак-компаньонов.