271. С генетической точки зрения ни одна из современных пород лошадей не является сохранившейся группой оригинальных Equus ferus.
После лошади люди одомашнили крайне мало видов. В Египте 4500 лет назад у человека появились пчелы, на Аравийском полуострове 3000 лет назад – одногорбый верблюд дромедар (в то время он находился на грани исчезновения, скрываясь в мангровых зарослях на юго-востоке полуострова)272. В Средней Азии около 3000 лет назад приручили двугорбого верблюда бактриана. Тогда же мог быть приручен северный олень – в Сибири и Скандинавии. Более свежие примеры – только кролик и карп, которых монахи одомашнили уже в Средние века.
Возможно, вы обратили внимание на отсутствие римлян в этом повествовании. Мало какие народы имели доступ к такому разнообразию диких животных или содержали их для такого множества целей, как римляне. Диких животных ловили и обучали в больших количествах – от львов, слонов и медведей, предназначенных для боев на аренах, до львов, которых Марк Антоний, как считается, впрягал в свою колесницу. Кстати, если львы Марка Антония не легенда, то умение запрягать этих больших кошек – один из величайших триумфов человека над зверем.
Римляне считали деликатесами сонь-полчков. Для потакания своим аппетитам они ловили их и откармливали в специальных глиняных сосудах – глирариях. Сони – очень дальние родственники крыс и мышей, живущие в домах и на полях. Они – выжившие представители древнейшей в Европе линии млекопитающих: их история насчитывает 50 миллионов лет. И тем не менее, несмотря на все свои умения в других сферах, римляне так и не одомашнили сонь: они не заставляли их воспроизводиться в неволе – а это ключевой момент в данном процессе.
Римляне также славились разведением рыбы, включая барабульку, чью молодь вылавливали и выращивали в прудах до колоссальных размеров. Крупная рыбина могла стоить столько же, сколько и раб. Еще римляне выращивали устриц: первым известным производителем и поставщиком этих моллюсков считается Гай Сервий Ората, который разводил их в Лукринском озере – прибрежной лагуне в современной области Кампания – в I веке до нашей эры 273. Однако устриц – равно как рыб и сонь – просто добывали в дикой природе. Поэтому выращивание устриц, как и домашнее откармливание сонь, – это не какая-то форма одомашнивания, а скорее разведение в неволе.
Отсутствие римского вклада в приручение животных поистине необъяснимо. Около 500 лет римляне управляли империей вокруг Средиземного моря, которая была примерно такого же размера, как империя инков в Южной Америке, но просуществовала в пять раз дольше. Их земли относились к биологически разнообразной части планеты, они вели поиски диких животных, у них имелась поэма «Георгики» Вергилия, в которой описывались сельскохозяйственные методы, они обладали опытом в обучении, разведении в неволе и даже в селективном размножении уже одомашненных созданий. И тем не менее римляне не сумели приручить ни одно новое животное. Хотя и варвары, жившие незадолго до них, с чьей культурой они были знакомы, и средневековые европейцы, пришедшие им на смену, какие-то виды одомашнили.
Глава 35. Опустошение островов
Острова занимают центральное место в истории Европы, и даже сегодня ее многочисленные острова разнообразны и важны с точки зрения экологии. Тем не менее очень многое было утеряно: судьба уникальной фауны этих территорий за последние 10 000 лет – яркий пример того, как постоянная экспансия людей уничтожает природное наследие. Эта история начинается на Кипре – первом крупном средиземноморском острове, колонизированном людьми. Тот, кто видел его в первозданном состоянии, должно быть, ощущал себя в раю.
Следы того, с чем там столкнулись первые люди, обнаружила мать-основательница палеонтологии средиземноморских островов Доротея Бейт. Родившаяся в 1878 году Доротея не получила систематического образования (как-то она пошутила, что ее образование ненадолго прервала школа). Она устроилась на работу в Британский музей и получала оплату по сдельной системе – работникам низшего уровня платили в зависимости от количества подготовленных окаменелостей или количества набитых тушек птиц или млекопитающих. Бейт занималась этой тяжелой работой более 50 лет, постоянно учась находить ископаемые организмы, вести исследования и писать научные статьи.
Ей посчастливилось встретиться со швейцарским палеонтологом Чарльзом Иммануэлем Форсайтом Мейджором, который побудил ее посетить в поисках окаменелостей острова Средиземноморья. Сначала она отправилась на Кипр, куда ее влекли старинные описания костей в пещерах – как утверждалось, они принадлежали семи мученикам или семи спящим, вошедшим в пещеру и заснувшим на год. В 1901 году она организовала за свой счет экспедицию и проработала на острове 18 месяцев, обнаружив несколько пещер, упомянутых в старых текстах, включая пещеру Сорока Святых на мысе Пила, где содержалось множество ископаемых костей.
Окаменелости, раскопанные Бейт, сейчас хранятся в коллекциях Музея естественной истории в Лондоне, причем самые интересные останки долгое время оставались неизученными. Но в 1972 году нидерландские палеонтологи Берт Буксхотен и Паул Сондар объявили, что кости принадлежат необычному крохотному бегемоту, которого они назвали Phanourios minor в честь святого Фанурия (местного православного святого, чье имя означает «являющий, указывающий»): в пещеру веками ходили местные сельские жители, которые искали окаменевшие кости этого святого, поскольку верили, что они помогают при различных болезнях 274. Этот бегемот был островным карликом – меньше метра высотой и массой всего 200 килограммов. Предположительно, он произошел от полноразмерных предков, переплывших на Кипр из Нила. Бегемот был широко распространен по всему острову и, похоже, по повадкам стал исключительно наземным животным. В отсутствие хищников он мог медленно расти и не беспокоиться о том, что будет съеден.
Этот бегемот делил Кипр с миниатюрным прямобивневым слоном. Наличие мелких слонов на различных островах Средиземного моря, возможно, повлияло на классическую мифологию. В 1914 году венский палеонтолог Отенио Абель (тот самый, который критиковал теорию Нопчи об эволюции динозавров на островах) предположил, что окаменевшие останки карликовых слонов могли породить легенды о циклопах – одноглазых великанах, которые появляются в различных обличьях в греческих мифах и других историях. В «Одиссее» циклоп Полифем живет в пещере на берегу, который часто считают островом. Он захватывает Одиссея и его спутников, предназначив себе в пищу, однако им удается сбежать, ослепив великана. Абель заметил, что черепа карликовых слонов примерно вдвое больше человеческих, а центральное носовое отверстие можно принять за глазницу. Поэтому он предположил, что находка такого черепа могла послужить причиной появления мифа об одноглазых гигантах – циклопах.
Когда-то Мальта и Сицилия соединялись между собой, поэтому у них общее биологическое наследие. Однако ко времени прибытия людей они уже сотни тысяч лет были разделены. Сицилия лежит рядом с материком, и Мессинский пролив едва ли представляет серьезную преграду для многих крупных млекопитающих, включая тура, зубра, благородного оленя, лошади и прямобивневого слона, которые переплыли на остров[249]. К слову, прямобивневые слоны Сицилии вымерли 32 000 лет назад, а вот остальные крупные млекопитающие исчезли после появления на острове людей с одомашненным скотом.
История фауны на Мальте богата и разнообразна: здесь водились карликовые слоны и бегемоты, над которыми возвышался гигантский нелетающий лебедь. Но к моменту появления на острове людей фауна Мальты заметно обеднела, поскольку различные виды исчезли из-за малого размера острова при повторяющихся повышениях уровня моря. Среди выживших были несколько разновидностей сонь и олень – уникальные виды, ни один из которых впоследствии не пережил встречи с человеком.
Сардиния и Корсика – крупные острова, соединенные друг с другом в период низкого уровня моря. Когда 11 000 лет назад здесь поселились люди, фауна включала карликового мамонта, оленя, гигантскую выдру с широкими зубами, которые могли дробить пищу (возможно, она питалась моллюсками), еще три вида выдр, пищуху, нескольких грызунов, землероек и крота. Здесь также жил небольшой похожий на собаку зверь цинотерий (Cynotherium), который, предположительно, питался исключительно пищухами 275.
Примерно миллион лет назад на Сардинии и Корсике жил вид, похожий на Homo erectus, и после него остались многочисленные каменные орудия[250]. Однако он вымер, и с тех пор прямоходящих человекообразных на островах не было, пока туда не прибыли одомашниватели. Похоже, вскоре после этого вымерли мамонты и другие крупные млекопитающие, однако олени существовали еще примерно 7000 лет назад, а пищуха продержалась вплоть до XVIII столетия (на прибрежных островках). К сожалению, сегодня всей этой эндемичной фауны там нет.
Мальорка и Менорка из группы Балеарских островов были открыты людьми поздно, в промежутке от 4350 до 4150 лет назад (то есть примерно во времена Древнего царства в Египте), поэтому им удалось сохранить свою уникальную фауну на шесть тысячелетий дольше, чем островам Восточного Средиземноморья. Тут обитали три очень необычных существа: гигантская землеройка (Asoriculus), гигантская соня (Hypnomys) и загадочный миотрагус (Myotragus) – балеарский козел. О землеройке известно мало, а вот соня весила до 300 граммов, вероятно, вела частично наземный, а не чисто древесный образ жизни и отличалась всеядностью 276. Миотрагус, чье имя означает «мышь-козел»[251], весил 50–70 килограммов и щипал листья кустарников. После долгих безуспешных поисков останки всех трех этих созданий обнаружила Доротея Бейт. Она дала им названия, а также опубликовала в 1909 году краткое описание балеарского козла.