После окончания войны до 1969 года Видесотт работал commissario straordinario – «чрезвычайным комиссаром» Гран-Парадизо, который официально все еще считался охотничьим заповедником. Он выступал против всех заявок об охоте на альпийских козлов и организовал эффективную систему охраны, взяв в нее и нескольких бывших браконьеров. По сути, он был командующим в войне с браконьерами, наблюдая за сражениями, в которых люди ранили и убивали друг друга. Достаточно смелый, чтобы противостоять немецким солдатам, коррумпированным итальянским политикам и вооруженным браконьерам, Видесотт выдерживал колоссальное политическое давление, подвергался запугиванию и был вынужден жить под постоянной вооруженной охраной. И браконьеры, и охранники происходили из деревень на территории парка, и часто браконьеры и охранники из одной деревни были родственниками, что могло бы мешать борьбе с нарушителями. Однако между разными деревнями наблюдались жесткое соперничество и даже враждебность, и Видесотт оборачивал это себе на пользу, размещая охранников там, где у них не было родственников[264].
Избегая обнаружения, охранники часто ходили по местности пешком (в зимних Альпах это не самое простое дело) и устраивали засады на браконьеров, возвращавшихся с добычей. Однако часто нарушители зарывали козла в снег, поскольку понимали, что выстрел привлек внимание. Поэтому охранники иногда в разгар зимы днями и неделями ждали, пока браконьеры не вернутся за своей добычей. Благодаря такой деятельности ибексы сохранились и сегодня являются гордостью Альп: от Франции до Австрии живет более 20 000 особей, животные завезены также в Болгарию и Словению.
Нас часто ужасает повсеместное браконьерство в Африке, где полному уничтожению слонов и носорогов в национальных парках препятствует всего лишь решительная (хотя и недостаточно финансируемая) группа рейнджеров[265]. Однако всего 70 лет назад дела в Европе обстояли еще хуже, поскольку Европа потеряла свою мегафауну и в дикой природе исчезли даже зубры. Самые крупные выжившие звери были размером с антилопу, но даже некоторые из них были истреблены браконьерами. Уроки истории должны сделать мир более удобным для десятков невоспетых африканских Ренцо Видесоттов, работающих сегодня. Если им немного помочь, то они, возможно, преуспеют в сохранении части африканской фауны.
Пока крупные травоядные Европы выживали благодаря королевской милости и часто страдали в годы социальных потрясений, у хищников картина была обратной. Их почти всюду безжалостно преследовали, но они преуспевали во времена людских страданий и воцарявшегося хаоса. Несомненно, наиболее ненавистным и опасным из плотоядных зверей Европы был волк. По мере того как увеличивалась численность людей и, соответственно, росло поголовье домашних коз, овец и крупного рогатого скота, волков преследовали со всей решимостью, и по их истории можно проследить судьбу европейских хищников в целом.
Лютым ненавистником волков был Карл Великий. Между 800-м и 813 годами он создал специальный отряд охотников на волков – la louveterie[266], единственной задачей которого было уничтожение волков с помощью охоты, ловушек или ядов. La louveterie был организован как военный отряд, и деньги волчатникам выплачивало государство. Он работал практически непрерывно свыше тысячи лет, за исключением краткого перерыва во время Великой французской революции, – дольше в Европе действовала разве что католическая церковь. Система была очень эффективной: только в 1883 году было убито по меньшей мере 1386 волков 289. После тысячи лет работы, в конце XIX века егеря-волчатники (луветьеры) наконец-то закончили свои дела, убив в Альпах последнего французского волка.
В Италии были свои традиционные охотники на волков – lupari. Это были местные крестьяне, которые не получали за свой труд какой-то определенной платы. По обычаю, который назывался la questua[267], каждый раз, когда лупари убивали волка, они грузили тело на осла и ходили по местным деревням, прося вознаграждение за услугу, оказанную общине. Вероятно, этот обычай был причиной того, что волки на Апеннинском полуострове никогда не исчезали полностью: лупари всегда оставляли какое-то количество, чтобы обеспечить себе доход в будущем.
К Средним векам преследование волков в Европе стало системным. Организованная охота привела к исчезновению многих популяций, а чрезмерный промысел вкупе со сведением лесов усложнил жизнь выжившим. Англичане избавились от хищников в XV веке, вырубив большую часть своих лесов. Шотландия добилась полного уничтожения с помощью охоты – в 1743 году. То же сделала Ирландия в 1770-м. Преследования продолжились и в XX веке. В 1923 году комитет по истреблению волков создала Югославия, и он практически справился с задачей – уцелело всего несколько особей на Динарском нагорье. В Швеции волков систематически отстреливали, гоняясь за ними на снегоходах, пока не убили последнего в 1966 году. В Норвегии последний волк погиб – тоже от рук человека – в 1973 году. Если бы не длинная граница с Россией, к которой звери относились без уважения, то и опытные финские охотники, вероятно, также бы преуспели в истреблении своих волков.
Несмотря на все это, у волков бывали и хорошие времена. Когда в Европе между 1347-м и 1353 годами разразилась эпидемия чумы, убившая 30–60 % населения, волки жили припеваючи. Например, в Швеции надвигающийся лес захватил многие заброшенные фермы, а охота на хищников прекратилась. В результате ущерб от волков стал таким огромным, что в 1376 году король разослал по стране письмо, объясняющее, что медведи и волки наносят вред скоту, и требующее от подданных добывать их шкуры290.
Европейские медведи страдали так же серьезно, как и волки, хотя их преследование велось не так системно. Примерно 7000 лет назад бурые медведи еще были широко распространены в Европе: их останки найдены в 27 % из более чем 4000 исследованных археологических отложений. Однако с потеплением климата и развитием сельского хозяйства численность людей росла, а количество медведей снижалось. Повышение температуры было отрицательным фактором, поскольку зимние температуры растут быстрее летних, а высокая температура зимой затрудняет медведям спячку. Начиная с юго-востока Европы, медведи стали исчезать 291.
Однако настоящий кризис наступил только во времена Римской империи. Возможно, римляне охотились на медведей, чтобы защитить скот, или ловили и убивали их для развлечения, но в любом случае ареал медведей распался на отдельные части. Шотландские бурые медведи ценились римлянами за драчливость, но 1000 лет назад они вымерли. По всей Центральной и Западной Европе медведей загнали в глухие места: крохотные популяции еще держались в труднодоступных горных районах Италии и Испании, а также на далеком Севере, в Швеции и Финляндии. Спад продолжался до конца XX века.
Возможно, преследование людьми медведей повлияло на их образ жизни. Анализ костей показывает, что в прошлом европейские бурые медведи были гораздо более плотоядными, нежели сейчас. Если медведи убивают скот, то на них охотятся – и разумно предположить, что это происходило с начала животноводства. Поскольку предпочтения в еде определяются генетически (как минимум частично), легко видеть, что очень сильное селективное давление могло привести к современному, в основном вегетарианскому рациону.
Любой, кто встречался с европейским бурым медведем в дикой природе, замечал, что эти огромные лохматые создания, которые могут убить вас одним взмахом лапы, проявляют страх при виде человека и при первой возможности убегают. Насколько же это отличается от поведения белого медведя, который на своем Крайнем Севере контактировал с людьми очень мало. По словам шведского полярного исследователя XIX века Адольфа Норденшельда, белый медведь приближается к человеку «в надежде на добычу, упругими движениями, сотней зигзагов, чтобы скрыть направление своего перемещения и не дать своей жертве испугаться»292. Возможно, и бурые медведи вели себя подобным образом до того, как узнали, насколько опасны люди.
Мне кажется, есть определенные параллели между влиянием европейцев на бурых медведей и влиянием одомашнивания, в частности, на собак. В обоих случаях селективное давление изменило поведение и рацион животных. Известно, что в Европе медведи еще встречаются в дикой природе, но можно утверждать, что европейцы одомашнили саму дикую Европу. Было бы полезно проанализировать поведение, питание и модели воспроизводства европейских диких животных, чтобы определить, насколько сильно они изменились под воздействием охоты и преобразования местообитаний.
Катастрофическое сокращение численности крупных млекопитающих на континенте за последние 40 000 лет происходило примерно в соответствии с их размером. Одно из логичных объяснений состоит в том, что «охотники сосредоточены на крупных взрослых особях (особенно самцах) для максимальной выгоды»293. Это приводит к исчезновению в первую очередь видов с наибольшей массой тела – и далее согласно их размерам. Внутри вида тот же самый феномен может привести к отбору рано созревающих карликовых особей. Крупный олень по кличке Император Эксмура носил великолепные рога, перед которыми охотники не могли устоять. Его смерть в 2010 году многое говорит нам об эволюционном давлении, под которым находились крупные млекопитающие с тех пор, как 1,8 миллиона лет назад в Европе появились прямоходящие человекообразные. Этот двенадцатилетний благородный олень высотой 2,75 метра и массой 135 килограммов был крупнейшим диким животным в Британии. Тем не менее он был карликом по сравнению со своими предками, жившими 12 000 лет назад, – те превышали его по массе в два с лишним раза. Тот факт, что Британия является островом, должно быть, способствовал сокращению размеров обитавших тут оленей, но нельзя сбрасывать со счетов и значительное влияние охоты. Одно исследование показывает, что всего за десять поколений охота на крупных самцов может привести к снижению среднего размера тела