Слоны Ганнибала почти наверняка не были прямобивневыми, потому что на монете изображено животное с изогнутыми бивнями. Более того, в римские времена прямобивневые слоны водились только в Экваториальной Африке, весьма далеко от Карфагена. Возможно, слоны Ганнибала происходили от ныне вымершей популяции африканского слона в Атласских горах, состоящей из довольно мелких особей. Но если хотя бы часть слонов была азиатской, они могли происходить от индийских боевых слонов, захваченных египетскими правителями Птолемеями во время военных кампаний в Сирии. Откуда бы они ни были, слоны привыкли к жизни в Европе, выжили в альпийских снегах и вполне успешно наводили ужас на римские легионы.
Через некоторое время после разграбления Рима вестготами в 410 году дорога в Африку открылась снова. Однако теперь это был не сухопутный мост, а маврские суда. Мавры, заселившие многие области Южной Европы в VIII веке, оказались активными «натурализаторами». Известно или есть сильное подозрение, что они несут ответственность за интродукцию в Европу как минимум четырех важных видов млекопитающих: это магот (берберская обезьяна или бесхвостый макак), дикобраз, генета и мангуст.
Генета и мангуст появились где-то после 500 года. Генеты – щедро осыпанные пятнами зверьки из семейства виверровых, которых мавры держали в неволе для борьбы с грызунами (в Северной Африке их до сих пор используют в качестве домашних питомцев). Попав в дикую природу, они сейчас в изобилии водятся на юго-западе Пиренейского полуострова, где также нашли себе дом и египетские мангусты.
Маготы жили в Европе миллионы лет, в теплые периоды добираясь до Германии на севере, но 30 000 лет назад они вымерли, исчезнув со своего последнего европейского плацдарма на Пиренейском полуострове. Однако в Северной Африке маготы выжили и были завезены на Гибралтар примерно в одно время с генетами и мангустами, хотя первое письменное упоминание об этом виде относится только к 1600-м годам. Возможно, маготы исчезли бы на Гибралтаре, если бы не поверье, что англичане будут удерживать скалу лишь до тех пор, пока там живут эти обезьяны.
Британцы оккупируют Гибралтар с 1713 года, однако к 1913 году там оставалось всего десять маготов. Через несколько лет, чтобы предотвратить полное исчезновение, губернатор Гибралтара сэр Александр Годли привез из Северной Африки восемь молодых самок, и ответственность за маготов взяла на себя британская армия. К началу Второй мировой войны на Гибралтарской скале проживали всего семь обезьян, и Черчилль распорядился привезти из Марокко пять самок и поддерживать численность популяции на уровне 24 особей. К 1967 году, когда Испания, казалось, собирается вернуть себе Гибралтар, количество маготов снова понизилось. Обеспокоенный серьезным дисбалансом полов в некоторых группах, заместитель секретаря министерства по делам Содружества отправил губернатору Гибралтара телеграмму в духе комедийных фильмов Carry On:
Мы немного обеспокоены из-за обезьян… Как нам представляется, на первый взгляд кажется, что есть по крайней мере некоторая вероятность лесбиянства, содомии или изнасилований… Кое-кто опасается, что парни с Королевских ворот[274] могут стать кучкой извращенцев… Итак, вы можете запланировать миграцию?300
Сегодня здесь живут 230 маготов, и ими занимается Гибралтарское общество орнитологии и естественной истории. Это единственные дикоживущие обезьяны в Европе.
Хохлатый дикобраз, похоже, тоже появился в Европе вскоре после разорения Рима вестготами в 410 году 301. Это очень крупный грызун, массой до 27 килограммов. Окаменелости показывают, что дикобразы некогда населяли Италию и другие части Европы, возможно, до времени 10 000 лет назад, хотя тогда здесь мог обитать другой вид. Сегодня дикобраз в Европе ограничивается итальянским полуостровом, но неуклонно распространяется на север.
Пытались ли мавры с помощью такой интродукции зверей «африканизировать» Европу? Их родина была не в Европе, и некоторые мавры отчаянно тосковали по родине. Ода эмира Абд Ар-Рахмана I, посвященная пальме, которая «подобно мне, жила в далеком уголке земли», задала главную тему андалузской поэзии 302. После падения Гранады в 1492 году и изгнания мавров из Европы в интродукции животных наступило затишье, которое за немногими исключениями длилось до эпохи европейских империй.
Одним из важных исключений был сазан, или обыкновенный карп, крупная рыба, которая первоначально водилась в нижнем течении Дуная и в других реках, впадающих в Черное море. В Западной Европе он появился примерно в 1000 году благодаря монахам, которые выращивали рыбу в прудах, чтобы помогать людям соблюдать пост, когда можно было есть рыбу, но не мясо. За несколько сотен лет разведение карпа стало крупным бизнесом, однако эта рыба теперь адаптировалась к дикой жизни во многих европейских водоемах 303.
Глава 40. Животные времени империи
Следующая большая волна мигрантов придет из-за Атлантики. С тех пор как викинги основали поселения на побережье Лабрадора в X веке, европейцы постепенно прокладывали связи с Новым Светом – связи, которые в последний раз существовали до Великого перелома, la grande coupure, 34 миллиона лет назад. Появление колумбовского пути в 1492 году означало, что Европа снова становится землей на перекрестке мира, поскольку она лежит на стыке глобальной торговой сети, охватывающей Азию, Африку и Новый Свет. В XVI веке Монтень описал катастрофу, которая происходила при европейской экспансии:
Столько городов разрушено до основания, столько народов истреблено до последнего человека, столько миллионов людей перебито беспощадными завоевателями, и богатейшая и прекраснейшая часть света перевернута вверх дном ради торговли перцем и жемчугом 304[275].
Однако такое воздействие сказывалось и на самой Европе, поскольку шедший сюда поток растений и животных был таким, что ее экосистемы тоже оказались «вверх дном». Некоторые европейские виды вообще попали на грань исчезновения.
Одним из самых вездесущих результатов этой проложенной Колумбом магистрали был еще один важный европейский гибрид – платан кленолистный. Как вы помните, древние платаны процветали в Европе 85 миллионов лет назад, в эру динозавров. В этом смысле они – «живые ископаемые» континента. В семействе платановых всего один род Platanus с десятком видов, ближайшими их родственниками являются протеи и банксии. Несомненно, платан кленолистный, растущий на улицах городов по всему миру, – самый знакомый из платанов. Историк и ботаник Томас Пакенхэм называл его «загадочным бастардом»: его происхождение остается неясным. Однако среди его родительских видов – платан восточный (Platanus orientalis) и платан западный (Platanus occidentalis)305.
У восточного платана очень странная история. Его родина – юго-восток Европы и Ближний Восток. В Западную Европу он попал примерно в то же время, когда первые земледельцы везли туда виноград, оливу, каштан и орех. Но эти виды – важные пищевые растения, а платан не дает ничего полезного, даже древесины. Возможно, люди неолита наслаждались его красотой и тенью, которую дерево дает летом.
Родительские виды – восточный платан (чинара) и западный платан (сикомор) – встречаются в природе в Восточной Европе и на востоке Северной Америки соответственно. Вероятно, они были разделены с тех пор, как ледниковый период 2,6 миллиона лет назад нарушил арктотретичную геофлору 306. Кленолистный платан впервые появился путем гибридизации в XVII веке и вскоре стал высоко цениться в сильно загрязненной Европе начального периода индустриализации – и потому, что стойко переносил загрязнение воздуха, и потому, что его кора опадала чешуйками, обеспечивая самоочищение ствола.
Римляне ценили каштан посевной за его блестящие коричневые плоды и поэтому широко распространили его по континенту. Со времен империи европейские леса обогащались и другими видами, ускользнувшими из садов. Среди самых эффективных колонизаторов – те растения, семена которых разносят птицы: вот почему в предгорьях Альп произрастают азиатские веерные пальмы Trachycarpus fortunei и камфорные деревья Cinnamomum camphora. На землях, окружающих Средиземное море, образовать леса ухитряются даже австралийские эвкалипты. Любопытно, что наиболее распространенный в Австралии вид эвкалипта – Eucalyptus camaldulensis – назван по деревьям, росшим в начале XIX века на территории монастыря Камальдоли к западу от Флоренции.
На протяжении веков трансатлантические путешествия животных шли в одном направлении – из Европы в Америку. Американские создания начали селиться на Европейском континенте только в последние 200 лет. Тут не обошлось без торговли мехами. В 1920-х годах американские норки удрали со звероводческих ферм и обосновались в дикой природе. Недавно к ним присоединились американские норки, которых выпустили борцы за права животных. В результате вид прижился на большей части континента и вытеснил европейскую норку, которая сейчас находится под угрозой исчезновения.
В Финляндии в 1937 году в дикую природу выпустили канадских бобров. В то время ошибочно считали, что канадский бобр и обыкновенный бобр – это один и тот же вид, и грызунов из Северной Америки завезли в Финляндию в рамках программы реинтродукции и в качестве источника меха. Но оказалось, что гости намного конкурентоспособнее местных жителей, и к 1999 году примерно 90 % всех бобров в стране принадлежали к североамериканскому виду. Продолжаются попытки уничтожать чужаков, чтобы сохранить местный вид.
Ондатра – это водный грызун среднего размера из Северной Америки, который в настоящее время встречается в умеренном поясе большей части Евразии. Их тоже привезли столетие назад в качестве источника меха, но звери быстро удрали из неволи. Ондатры повреждают дамбы, земляные насыпи и урожай, а практически все попытки уничтожить их или хотя бы контролировать оказываются безнадежными. Я наблюдал за одной плавающей ондатрой в новом заповеднике Оствардерсплассе в Нидерландах и был доволен хотя бы тем, что в Европе не было собственной версии ондатры, которую бы вытеснили эти американские пришельцы.