Глава 41. Возрождение хищников
Природа не терпит пустоты и сопротивляется вымиранию до последней возможности. Спустя почти 10 000 лет после того, как в Европе появились лев и полосатая гиена, свой путь на запад прокладывает еще один хищник – самостоятельно, без какой-либо поддержки со стороны природоохранных организаций. Еще полвека назад обыкновенный шакал не заходил западнее Босфора в Турции. Каким-то образом нескольким особям удалось попасть в Грецию и на Балканы. Последние случаи, когда его видели (и убили), были в Эстонии, Франции и Нидерландах[285]. Похоже, что шакалы скоро будут прогуливаться по берегу Атлантики.
Является ли это подобие блицкрига результатом низкой плотности волков на континенте? Восход шакала и закат волка могут оказаться не более чем совпадением. На протяжении большей части плейстоцена Европа была домом для псовых и размером с волка, и размером с шакала, причем зверь размером с шакала обитал в средиземноморском регионе, где исчез примерно 300 000 лет назад. Шакал может выполнять экологическую роль своего вымершего предшественника. В любом случае шакал – новый для Европы важный хищник среднего размера, и он здесь надолго.
Появление шакала произошло в уникальный момент европейской истории. После тысячелетий войн, голода и непрестанной человеческой экспансии, следом за Второй мировой войной наступили десятилетия нового процветания. Численность населения континента стабилизировалась, и оно стало концентрироваться в городах и прибрежных равнинах. Люди покидают деревни в отдаленных и труднодоступных районах, и природа начинает туда возвращаться. Однако сейчас нет королевских указов, требующих возобновить усилия по уничтожению волков и других диких животных. Сегодня таких зверей считают диковинами, к которым надо относиться терпимо или даже с осторожной доброжелательностью. В районе Канэри-Уорф в Лондоне развлекаются тюлени, в Нидерландах видели волков, по улицам Рима бродят дикие кабаны. Экология Европы всего за пару поколений изменилась так резко, что это привело к «оволчению» континента.
К 1960-м годам европейские волки оказались на грани исчезновения. Какое-то количество сохранилось только в Румынии. Однако к 1978 году звери снова появились в Швеции – за счет пары из соседней Финляндии. Шведская популяция увеличилась по-настоящему после прихода еще одного мигранта с партией свежих генов. По состоянию на 2017 год в Швеции и Норвегии живет более 430 волков. Норвегия стремится поддерживать национальную популяцию на уровне 4–6 пометов в год и при этом ограничивать волков небольшим участком вдоль границы со Швецией.
Южнее Скандинавии поголовье волков растет почти повсеместно. Некоторые растущие популяции, например во Франции, вызывают резкое неприятие со стороны фермеров. Но в целом распространение зверей – по крайней мере, до настоящего времени – не сталкивается с особыми проблемами. В Германии в 2000 году была всего одна стая волков. Сейчас их более полусотни, и, похоже, никто этим не озабочен. Такое же отношение превалирует и в Дании, где в 2017 году появилось первое за несколько столетий потомство.
В начале 2018 года волка впервые за век с лишним видели во Фландрии. Бельгия – последняя страна континентальной Европы, которую дикие волки заселяют заново, так что оволчение Европы – как минимум на национальном уровне – завершено. Отношение к окружающей среде, правовая защита дикой природы, обеспеченная европейскими законами, растущая плотность оленей и кабанов около городов, внезапное сокращение населения в горных и холмистых областях – все это способствовало распространению волков. Сейчас в Европе волков больше, чем в США, включая Аляску!
Оволчение Европы сближает людей и волков в неменьшей степени, чем в каменном веке, и некоторая эскалация конфликта между волком и человеком кажется неизбежной. Движение в защиту животных набирает обороты, и кто-то начнет требовать спасать жизнь каждого волка. Другие будут искать компромисс между потребностями зверей и людей. По мере своего распространения дикоживущие волки встречаются с потомками тех волков, которые 30 000 лет назад предпочли к нам присоединиться. Интенсивное давление эволюции превратило потомков волков, возлюбивших людей, в собак. И сейчас одичавших собак больше, чем волков. Например, в Румынии 150 000 одичавших собак и всего 2500 волков, а соответствующие величины для Италии – 800 000 и 1500.
Экологически волки и собаки любопытным образом различаются. Волки питаются оленями и другой крупной добычей, но после тысячелетий добывания пищи вокруг нашего жилья собаки научились есть почти все и убивают любых животных от мыши до зубра, при этом одичавшие собаки сбиваются в стаи для охоты на крупного зверя. Хотя голодная собака может вызывать у нас сочувствие, голодного волка мы с большой вероятностью застрелим.
Волки и собаки могут спариваться и давать плодовитое потомство. Действительно, они долгое время скрещивались, о чем свидетельствует лайка – похожая на волка собака, популярная у различных сибирских народов 313. Специалисты по дикой природе часто стараются исключить возможность гибридизации собаки и волка, поскольку опасаются, что такие помеси в конечном итоге вытеснят волков. Однако этот вопрос требует обдумывания. Гибриды – весьма важная часть европейской эволюции, в связи с чем напрашивается аргумент, что гибридный вид лучше подходит для континента, столь глубоко измененного человечеством. Такие гибриды в любом случае могут быть естественным эволюционным следствием проживания волков неподалеку от людей. Не следует ли нам принять их, поскольку они выполняют те же самые экологические функции, что и настоящие дикие волки? Да и с моральной точки зрения вопрос о том, должны ли мы, гибриды Homo sapiens и Homo stupidus, позволять скрещиваться одичавшим Canis lupus familiaris и Canis lupus lupus[286], является сложным, если не сказать больше. Наши попытки контролировать эволюцию, препятствуя гибридизации, могут оказаться потенциально опасными и дестабилизирующими действиями.
В 2004 году один бурый медведь забрел из Италии в Германию: JJ1, или Бруно, как его прозвали, стал первым бурым медведем в Германии с 1838 года. Можно было подумать, что в стране, столица которой изображает медведя на своем гербе[287], возвращение такого зверя будет воспринято как праздник. Однако 26 июня 2006 года, всего через два года после появления, Бруно выследили и застрелили на горе Ротванд в Баварии. В реальности многие немцы действительно были рады возвращению бурого медведя, но Бруно происходил из проблемной семьи. Его печальная история началась несколькими годами ранее, когда в итальянских Альпах выпустили на волю десять словенских медведей. Среди них были родители медведя с кодом JJ1 – Юрка и Йоже.
Похоже, что Юрка, мать Бруно, оказалась пережитком прошлого, своего рода возвратом к хищным предкам, жившим тысячи лет назад, и ее потомки унаследовали страсть к мясу. К моменту гибели Бруно на его счету были 33 овцы, четыре домашних кролика, одна морская свинка, несколько кур и пара коз. Как заметил премьер-министр Баварии Эдмунд Штойбер, Бруно оказался Problembär, «проблемным медведем». В результате люди с помощью той же процедуры, которую использовали наши предки тысячи лет назад, убрали Бруно и его брата из генофонда в стремлении добиться того, чтобы будущие поколения бурых медведей были менее склонными к бродяжничеству – и вегетарианцами.
Многих людей беспокоит укрощение медведей для выступлений на улицах и в цирках, но мало кто осознает, насколько сильно мы изменили экологию диких медведей. За тысячи лет мы создали более боязливый и послушный вид, который с экологической точки зрения является уменьшенной версией растительноядного пещерного медведя и способен выжить в сегодняшней густонаселенной Европе.
Жители Северной Италии любят своих диких медведей, но в 1999 году местная популяция в провинции Тренто сократилась до двух особей без шансов на воспроизводство, и поэтому в Тренто импортировали десять медведей из Словении. Программа оказалась весьма успешной: сегодня в этом регионе около 60 медведей[288]. Однако не все шло гладко: не так давно власти убили одну самку после нападения на туриста[289]. Кстати, половина проблем с медведями в провинции связана с членами семейства Юрки и Йоже, так что Юрка в итоге оказалась в неволе. Вряд ли можно сомневаться, что по мере увеличения численности медведей конфликты будут происходить чаще. Но до сих пор, по крайней мере в Италии, поведение людей и медведей в целом обеспечивает мирное сосуществование.
Восстанавливаются популяции этих зверей и в других странах. Благодаря тщательным охранным мерам несколько выживших в Швеции медведей за полвека расплодились до здоровой популяции, насчитывающей свыше 3000 животных. После многих лет балансирования на критическом уровне начали увеличивать численность и две крошечные группы на севере Испании. А вот популяция в Абруццо, всего в двух часах езды от Рима, неспособна к росту: из-за недостатка места для жизни количество животных застыло на уровне 50–60 особей, что создает угрозу инбридинга и вымирания.
В Восточной Европе бурый медведь по-прежнему водится в больших количествах во многих странах, включая Хорватию, Словению, Болгарию и Грецию. Но чтобы увидеть по-настоящему процветающую популяцию, нужно отправляться в Румынию, где проживает более 3000 косолапых – благодаря любившему медведей тирану Николае Чаушеску, который возродил законы caccia medievale и оставил за собой право убивать этих хищников. Их так много, что некоторые роются в мусорных баках на окраинах Брашова, одного из крупнейших городов страны. В целом современная популяция медведей в Европе находится в хорошей форме: их больше, чем суммарно имеется в 48 худших по этому показателю штатах США из 50.