Если можно возродить мамонта, то, по всей вероятности, это можно сделать и с пещерным медведем, и с пещерным львом. Но что даст такое воссоздание? Если когда-нибудь для проекта по ревайлдингу Европы понадобится высший хищник, современный лев в качестве кандидата, видимо, будет лучше пещерного, поскольку он приспособлен к нынешним более теплым условиям. Оказывая селективное давление на бурого медведя, мы сделали его растительноядным и фактически воссоздали крупного зверя, вероятно, занимающего экологическую нишу пещерного медведя. Если Европа желает возродить дикую природу в нынешнюю эпоху потепления, то сосредоточиться надо именно на видах умеренного пояса, таких как львы и прямобивневые слоны, хотя для них мал даже самый большой участок дикой местности с умеренным климатом, имеющийся сейчас на континенте. Однако прогнозируется, что к 2030 году в Европе будет 30 миллионов гектаров заброшенных сельскохозяйственных земель 332. Большинство европейских национальных парков находится на частных территориях, а землевладельцы склонны соглашаться с навязываемыми обществом решениями. Если будущие поколения захотят реализовать возникшую мечту о динамичной Европе с мегафауной, они должны обращаться к гибкой и адаптивной европейской концепции землевладения, а также к возможностям, которые открываются на заброшенных землях.
Но следует ли нам стремиться к воссозданию европейской мегафауны, импортируя виды, похожие на те, что обитали когда-то в Европе, но сейчас живущие на других континентах? Я считаю, что с точки зрения морали неприемлемо просить африканцев, численность которых к 2100 году достигнет 4 миллиардов человек, жить рядом со львами и слонами, в то время как европейцы отказываются это делать. Если мы будем просить других людей взваливать на себя эту непропорциональную ношу, боюсь, что слонам в этом мире больше не будет места 333.
Площади заброшенных земель в Европе уже столь велики, что управляемый ревайлдинг проводится лишь на крохотной доле этих территорий. Большая же часть фактически участвует в колоссальном неконтролируемом эксперименте, когда научный надзор либо отсутствует, либо ведется в минимальном объеме, а различные виды формируют будущее по воле случая. Например, в гористом районе Коллине-Металлифере в итальянских провинциях Гроссето и Сиена оставление земель приводит к появлению новой дикой природы, отличающейся в данный момент исключительным разнообразием. Несмотря на расположение посреди ухоженных ландшафтов Тосканы, в этом регионе самая низкая плотность населения в Италии, зато биоразнообразие – одно из самых высоких. На более теплых склонах процветают маквисы, в других местах – разнородные леса, где растут, например, дуб, падуб, каштан и тополь. Подлесок кормит косулей, ланей и благородных оленей (последние два вида сбежали из неволи в последние десятилетия). В Тоскане нет рысей, поэтому популяция оленей многочисленна и серьезно влияет на нижний ярус леса. Стадию сеянцев теперь могут пережить только горькие растения наподобие можжевельника, и если ничего не предпринимать, то именно они сформируют будущие обедненные леса Коллине-Металлифере.
Некоторые полагают, что люди не должны стремиться управлять развитием экосистем на новых диких территориях Европы, воображая, что если их оставить в покое, то они вернутся в некое первобытное и желательное состояние. Но уже ясно, что этого не произойдет и что в результате деятельности случайной команды ландшафтных архитекторов, состоящей из крупных травоядных и хищников, появятся менее разнообразные и непродуктивные леса. Необходимы серьезные управленческие решения, в том числе по вопросу, каких крупных травоядных и плотоядных животных следует выпускать на неконтролируемые территории. Чтобы принимать мудрые решения, нужно смотреть на долгосрочные перспективы.
Луиджи Бойтани живет среди возобновляющихся лесов Коллине-Металлифере в Тоскане. Вскоре после своего переезда сюда он посадил желудь недалеко от своего дома. Сегодня это благополучное деревце пятиметровой высоты. Я могу вообразить, каким грандиозным деревом оно станет к 2030 году, если повезет, но мы с Луиджи с трудом представляем лес, в котором оно будет жить, не говоря уже о Европе 180 лет спустя. Единственное, в чем мы уверены: сюрпризов будет много.
Давайте войдем в нашу машину времени для последнего путешествия – в воображаемую Европу начала XXIII века, чтобы посмотреть на зрелый дуб Луиджи. Мы приближаемся к континенту, который в каком-то смысле выглядит архипелагом: города образуют отдельные острова, связанные транспортными коридорами, и каждый город окружен теплицами и другими закрытыми конструкциями, в которых производят пищу для населения. Только эти острова разделены не морем, а обширными лесными массивами – результат столетий заброшенности земель. Мы приземляемся возле дуба Луиджи, который растет в травянистом редколесье в окружении пальм, гинкго и магнолий, а также каштанов, дубов и буков – благодаря изменению климата в Европе уверенно восстанавливается арктотретичная геофлора.
Перед нами на поляне две статуи. Одна изображает какого-то российского олигарха XXI века, который выпустил свою огромную коллекцию диких животных в заброшенных землях Восточной Европы. Благодаря ему в Европе снова есть львы, пятнистые гиены и леопарды. Вторая статуя отдает дань уважения одной дальновидной голландской женщине, которая привлекла коллективное финансирование для проекта по сбору последних на Земле суматранских носорогов и африканских лесных слонов и выпуску их на огороженной территории – недавно освободившихся сельскохозяйственных угодьях в Западной Европе. Получив пищу и убежище, животные приспособились к новому климату. В конце концов забор убрали, и слоны с носорогами снова бродят по европейским лесам.
Молодая девушка-гид ведет группу туристов из Азии и Африки, приехавших посмотреть на слона и носорога. Она объясняет, что когда-то в Азии и Африке тоже была мегафауна, однако животные не пережили бурного роста населения и политического хаоса XXI века. Девушка обращает внимание на слона с чертами мамонта. Это мамослон – его смешанное генетическое наследие позволяет занимать экологическую нишу мамонта и выживать в потеплевшем климате Европы. Ученые установили, что для поддержания разнообразия и благополучия европейских экосистем необходимы два вида слонов, объясняет гид, поэтому методами генетической инженерии был создан такой мамослон. Первые мамослоны входили в стада лесных слонов, где научились поведению, необходимому для выживания. Но сейчас их уже вполне достаточно, чтобы создавать собственные стада.
Девушка вооружена только небольшой высокотехнологичной палочкой, тем не менее она совершенно непринужденно обращается с крупными животными вокруг нее – словно австралийские гиды в стране акул и крокодилов. Именно этим отношением к природе славятся сейчас европейцы. Многие из них живут в сложных экосистемах, которые они помогали создавать, – молодежи там столько же, сколько и в городах, поскольку леса подразумевают приключения и возможность узнать что-то новое. Образом жизни европейцы сильно отличаются от остального населения планеты, сосредоточенного в мегаполисах без доступа к дикой природе. Динамичные и предприимчивые, жители Европы всегда думают о чем-то новом.
Заключение
В немецком городе Вормсе есть средневековая скульптура, изображающая женщину, которая держит жабу-повитуху. Это означает, что сама женщина является повитухой 334. Европейцы – это извечные повитухи своей окружающей среды: каждое взаимодействие с ней способствует рождению новой Европы. Давайте надеяться, что нынешнее поколение – повитухи дальновидные.
Благодарности
Луиджи Бойтани добавил много материала о Европе последнего тысячелетия и привнес в этот проект свои бесподобные знания о европейских хищниках и проблемах управления заброшенными землями. Мы не сходимся во взглядах по каждой из позиций, выраженных в этой книге. Все ошибки – это мои ошибки, и я несу ответственность за все спорные точки зрения.
Кейт и Колби Холден сопровождали меня во многих поездках, потребовавшихся для появления этой книги. Кейт прочитала рукопись и дала много полезных комментариев. Я чувствую себя обязанным Брайану Розену за то, что он поделился со мной своими глубокими познаниями о европейской геологии и палеонтологии. Крис Хелген прочитал рукопись и исправил много ошибок. Джерри Хукер щедро делился своими работами по ранним млекопитающим и великодушно уделял мне время, освещая многие аспекты предыстории и палеонтологии Европы. Колин Гровс в последнюю неделю своей жизни критиковал первую треть рукописи в свойственной ему остроумной манере, а герпетологи Мартин Эберхан и Йоханнес Мюллер объясняли свои важные исследования. Часть текстов и исследований для этой книги были завершены, когда я преподавал в Женевском институте международных отношений и развития. Его директор, профессор Филипп Бюррен, активно вдохновлял и поддерживал меня. Особая благодарность Клаудио Сегре – за помощь во время пребывания в Женевском институте и за его чудесное гостеприимство. Приятным и познавательным мой визит в Румынию сделали Энрико Периньи и персонал агентства Seneca Publishing, особенно Анастасия, Ирина, Кэтэлин, Михай, Мария и Кристи. Также крайне щедро тратили свое время сотрудники Wildlife Carpathia и Haţeg Geopark. Доктор Валентин Параскив, доктор Дан Григореску и доктор Бен Кир заслуживают благодарности за помощь с информацией и дискуссии. Ник Роули предупредил меня о сложной ситуации с мелкими птицами Европы, а Джофф Холден рассказал о многих других вещах и прочитал черновик рукописи. Наконец, спасибо моим редакторам Майклу Хейворду и Джейн Пирсон из Text Publishing, которые сделали эту книгу намного лучше.
Другие работы Тима Фланнери
Mammals of New Guinea
Tree Kangaroos: A Curious Natural History