Постепенно шотландцы пришли к убеждению, что политическими средствами они не смогут исправить положение. В мировоззренческом плане эта смена приоритетов выразилась в глубоком пересмотре принципов взаимоотношений между личностью и обществом, а также гражданином и государством. Согласно гуманистической традиции, нравственная свобода человека была возможна лишь при условии подлинно гражданского поведении — обязательного участия в делах государства и защите его конституции. Шотландские просветители дали более широкое истолкование условий реализации нравственной свободы и гражданской доблести. Они первыми глубоко обосновали вывод, что того же можно достигнуть участием в хозяйственном развитии, общественной деятельности, интеллектуальных занятиях. Разработанная ими гражданская этика и представляла собой специфический вклад Шотландии в европейское Просвещение. В своем окончательном виде она сложилась к началу 60-х годов.
Она многим обязана философу Эндрю Флетчеру, которого называют отцом шотландского Просвещении. Считая «зависимость» от Англии причиной всех бедствий Шотландии, он показал, что рассчитывать на возвращение «свободы» не приходится. Она безвозвратно ушла в прошлое вместе со всем «готическим» укладом жизни в средние века, одним из проявлений которого она являлась. Остается лишь надеяться на расширение самостоятельности в составе британского государства или, по терминологии Флетчера, «независимости» от власти королевского правительства в Лондоне. В идеале он представлял себе Британию как свободное государство, состоящее из четырех самостоятельных провинций, включая Шотландию; каждая из них сохраняла бы свою милицию, самобытные политические, общественные и культурные институты. Мечтая о восстановлении шотландского парламента и других органов власти, Флетчер связывал успех этого плана с экономическим возвышением родины. В противном случае он предвидел массовую эмиграцию жителей и еще большую зависимость от Англии.
Под влиянием воззрений Флетчера в просветительских кругах распространялось мнение, что для будущего Шотландии гораздо большее значение имеет экономика и культура, чем политические символы. Это стимулировало поиски альтернативных политике способов исполнении людьми своего гражданского долга перед отечеством.
В этих поисках шотландское просвещение опиралось на мощный интеллектуальный потенциал, которым располагали университеты Эдинбурга, Глазго и Абердина. Они сразу откликнулись на изменение общественных запросов и довольно быстро превратились из посредственных семинарий, готовивших проповедников для пресвитерианской церкви, какими они были еще на рубеже XVII–XVIII вв., в первоклассные по высшим европейским меркам учебные заведении. Слушать лекции шотландских профессоров съезжались студенты из многих стран Европы. Напряженной и разнообразной была интеллектуальная деятельность и вне стен университетов. Их выпускники заполняли судебные присутствия, церкви, любительские академии и научные общества. В аристократических салонах блистали своими знаниями и талантами университетские профессора и другие представители интеллектуальной элиты Шотландии. Создавались разнообразные клубы и общества по интересам, которые занимались культурно-образовательной деятельностью, устраивали философские и литературные диспуты и т. д.
Зачастую такого рода деятельность протекала в форме собраний, происходивших в кафе и тавернах, доступ на которые был открыт практически всем желающим. Чем бы конкретно нн занимались эти клубы, общества и собрания, их члены и участники были преисполнены заботой о будущем процветании родины и искренне верили, что тем самым отдают ей гражданский долг. Внешних препятствий своей деятельности они не встречали — ни со стороны государства, которое не вмешивалось в частную жизнь граждан, ни со стороны пресвитерианской церкви. Последняя некогда занимала сильные позиции в шотландском обществе. Однако затяжной внутренний конфликт на рубеже XVII–XVIII вв. поколебал их, чем не преминуло воспользоваться английское правительство, добившееся принятия законов о государственном контроле над шотландским духовенством.
В этой благоприятной для интеллектуального роста атмосфере, создавшейся в Шотландии благодаря университетам и разнообразным формальным и неформальным клубам и обществам, только и могла появиться плеяда замечательных ученых. Среди них выделялась фигура Дэвида Юма. Этому философу, историку, экономисту принадлежала ведущая роль в истории шотландского Просвещения. Понимая озабоченность своих современников этическими вопросами, он задался целью обновить науку о нравственности. Юм исходил из того, что всем людям свойствен особый социальный инстинкт, который он называл симпатией; этот инстинкт представлял собой чувство сопереживания, переходящее в чувство коллективизма. Закреплялся и усиливался он в процессе общения людей. Созерцание счастья других, по мнению Юма, пробуждало в человеке приятные переживания. Человек стремился к их повторению. И постепенно это стремление переходило у него в устойчивое желание радости и пользы всем окружающим.
Юм считал, что счастье неотделимо от добродетели, а добро в моральном смысле — это все то, что полезно для всех людей без исключения. Добродетель же гражданственна по своей сути, ибо общество и государство возникают из тяготения людей к общению и из их полезности, поскольку они увеличивают возможности удовлетворения потребностей людей. Не может быть счастья и без политической стабильности, от которой зависит всякая упорядоченная жизнь. В свою очередь, сохранение политической стабильности предполагает признание социального опыта рядовых граждан, а следовательно, совокупности тех идей и убеждений, которые он им внушает. Современное общество Юм изображал как плюралистическое, основанное на сложном разделении труда, различиях в положении людей, которые по этой причине отличаются и своими представлениями о нравственности и справедливости. По мнению Юма, не могло быть стабильным современное общество, не признающее и не уважающее все многообразие социальных и региональных различий между людьми. В равной мере не может быть добродетельным и гражданин, не признающий, что его личное счастье в конечном счете связано со счастьем всего общества, а также не понимающий важности сохранения политической стабильности отдельных регионов государства.
Влияние Юма на шотландскую культуру с особой силой проявилось в деятельности философского общества, созданного в Эдинбурге. Юм был секретарем этого общества, а вокруг него объединились лучшие умы Шотландии того времени — профессор моральной философии А. Фергюсон, экономист А. Смит, анатом А. Монро, хирург У. Каллен, химик Дж. Блэк, профессор риторики и литературы X. Блейр и др. Деятельности этого кружка во многом обязан культурный расцвет Эдинбурга во второй половине XVIII в. Впоследствии кружок послужил основой для создания Королевского научного общества Шотландии. На заседаниях философского общества главное внимание уделялось роли права, политических институтов в развитии многообразных общественных связей. Причем темы дискуссий часто бывали подсказаны Юмом. Под его же влиянием члены общества избегали таких политических определений, как «монархия», «республика», «аристократия», и предпочитали оперировать понятиями «нация», «страна», «народ». Это явно свидетельствовало об их более широком, чем чисто политическое, видении общественной жизни.
Новый этап поисков шотландскими просветителями альтернативных форм гражданского поведения связан с именем Адама Смита. Назначенный в 1752 г. на кафедру нравственной философии университета в Глазго, он одиннадцать лет читал там лекции по этике и юриспруденции. Смит был последовательным защитником товарно-денежных отношений, которые, по его убеждению, освободили человека от развращающей системы зависимости при феодализме. Лишь находясь друг с другом в отношениях производителя и потребителя, считал Смит, люди воспитывают в себе чувство справедливости и вырабатывают навыки цивилизованного общения. Все общество он представлял как бы гигантской мануфактурой, а разделение труда — всеобщей формой сотрудничества людей в интересах «богатства народов» (так назывался его экономический труд). В своей теории Смит отвел рынку ту же функцию, которую его предшественники поручали государству или клубу, — функцию социализации людей. А место гражданина в его системе занял «экономический человек», моральная свобода которого была обусловлена его ролью в экономической жизни.
Концепцией «экономического человека» Смит поставил чрезвычайно важный и новый для того времени вопрос о мотивах и стимулах хозяйственного поведения. И при этом дал на него глубокий, ничуть не устаревший ответ. Согласно Смиту, главным мотивом хозяйственной деятельности человека является своекорыстный интерес. Но преследовать его человек может, лишь оказывая услуги другим людям. Поэтому каждый отдельный человек, хотя и заботится только о своих интересах, невольно содействует и общественной пользе, или, по словам самого Смита, «он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения… Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это».
В целом А. Смит исключительно много сделал для развития экономической науки. Достаточно отметить его вклад в разработку трудовой теории стоимости, его анализ структуры общества по отношению людей к средствам производства (что позволило ему говорить о трех общественных классах — наемных рабочих, капиталистах и землевладельцах), известный подход к понятию прибавочной стоимости и т. д. Все это дает основания считать творчество Смита вершиной экономической мысли XVIII в.
Интерес просветителей к экономической теории отражал общее повышение престижа хозяйственной деятельности, наблюдавшееся в Шотландии на протяжении столетия. Тому имеются многие подтверждения, в частности создание в 1723 г. аристократического «Общества поощрения сельскохозяйственных знаний», которое активно разрабатывало планы подъема шотландской экономики и даже подготовило с этой целью ряд законопроектов, принятых впоследствии парламентом. Один пример показывает, что для части шотландского дворянства участие в подготовке экономических проектов было приемлемой альтернативой политике. Однако немаловажно и то, что эти и другие инициативы в области экономики, исходившие от шотландской просвещенной элиты, так или иначе замыкались на парламенте, государственной власти.