Стремление получить государственную поддержку своим экономическим планам и вся связанная с ними околопарламентская деятельность отражали важную особенность умонастроений шотландской элиты середины XVIII в. Состоявшая в значительной мере из крупных землевладельцев-дворян, она испытывала сильное недоверие к свободной игре стихийных рыночных сил. Не кто иной, как А. Смит, воспевший преимущества рынка, выражал опасения, что экономические законы, на которых основываются отношения производителей и потребителей, могут привести к социальной и нравственной деградации класса наемных рабочих. «С развитием разделения труда, — писал он, — занятие подавляющего большинства тех, кто живет своим трудом… сводится к очень небольшому числу простых операций…» Отупляющий труд самым пагубным образом влияет на рабочих. «…В такое состояние, — продолжал Смит, — должны неизбежно впадать трудящиеся бедняки… если только правительство не прилагает усилий для предотвращения этого…» Последнее замечание показывает, что Смит предчувствовал негативные последствия свободного развития рыночных отношения и не видел иной силы, кроме государства, которая могла бы их предотвратить.
Пессимистические нотки относительно перспектив свободных рыночных отношений проскальзывали и в воззрениях Адама Фергюсона. Он исходил из признания в человеке борьбы двух противоположных начал — любви к конформизму и к конфликту. Первое начало выражало стремление человека к благополучию и комфорту, второе — к совершенству. Именно это второе качество, по мнению Фергюсона, и лежало в основе способности человека к добродетели. Производными от него являлись стремление к общению, любовь к родине, жажда приключений, влечение к новым ощущениям, удовлетворяя которые человек только и мог обеспечить себе счастье и процветание общества. Но разделение труда в результате развития товарно-денежных отношения привело к чрезмерному обособлению функций, выполняемых людьми. А это, в свою очередь, опасался Фергюсон, грозило снижением духа соревновательности у людей, ограничивало их возможности проявить себя в новых сферах деятельности, что неизбежно обрекало общество на загнивание.
Однако ближе к концу столетия ведущее место в жизни шотландской элиты заняли ассоциации, члены которых не испытывали страха перед рыночными силами. Их по-прежнему горячо волновали перспективы экономического и социального развития Шотландии, однако они ничего не просили у лондонского парламента, да и вообще не связывались с политикой. Представители нового поколения шотландской просветительской интеллигенции, они окончательно отвергли классический республиканский идеал гражданина. Для них образцом гражданского поведения стал специалист в какой-либо области профессиональной деятельности, знания и усердие которого приносили непосредственно ощутимую пользу. Одним из проявлений новой гражданской этики, выработанной шотландским просвещением, явилось создание многочисленных общественных советов по поощрению различных отраслей экономики.
Умонастроение этого поколения шотландских просветителей лучше всех выразил преемник Фергюсона на кафедре моральной философии Эдинбургского университета Д. Стюарт. Он выдвинул теорию гражданственности, которая обосновывала идеал специалиста-профессионала. Стюарт исходил из того, что подъем торговли и прогресс общества ведут к более равномерному распределению не только богатства, но также свободы и счастья. В отличие от Смита он не считал, что разделение труда и связанные с ним технологические нововведения пагубно влияют на нравственность. Напротив, они избавляют человека от монотонного труда и позволяют ему сосредоточиться на развитии своих духовных качеств. Стюарт полагал, что угроза нравственности исходит от скептицизма, порождающего в человеке сомнения и потому фатального для благосостояния индивида и всего общества. Этому источнику порчи нравов Стюарт противопоставлял «интеллектуальную культуру» элиты, единственно посвященной в истинные принципы человеческой природы. Последняя же постигалась главным образом интуитивно. Фактически Стюарт выступил с апологией нового общественного типа, сложившегося в Шотландии в течение XVIII в. и получавшего все более широкое распространение, — представителя сферы профессиональной деятельности, образованного, уверенного в своих силах, устремленного в будущее и озабоченного больше всего эффективностью экономического и социального управления в интересах собственного обогащения, которое является залогом благосостояния и спокойствия всего общества.
Первым произведением литературы, написанным в духе идей Просвещения во Франции, считаются «Персидские письма» Ш. Монтескьё, опубликованные в 1721 г. Они появились вскоре после смерти Людовика XIV, повлекшей некоторое смягчение цензуры и ослабление бюрократического контроля за общественной жизнью. Годы Регентства с их относительно большей свободой самовыражения способствовали оживлению критической мысли в обществе и зарождению просветительского движения.
Основными теоретическими источниками французского Просвещения были картезианство и английская философия XVII в., в особенности взгляды Дж. Локка. Философия Декарта ориентировала на объяснение явлений природы естественными причинами, и эта линия была развита в XVIII в. французскими философами-материалистами. Еще более широкое применение нашел в Просвещении разработанный Декартом метод, согласно которому истина должна четко и ясно усматриваться человеческим разумом. Рационалистический метод предписывал философской мысли не преклоняться ни перед какими религиозными догмами и авторитетами. Что касается Локка, то его влияние не ограничивалось областью теории познания, защитой сенсуализма и критикой врожденных идей. Большое влияние на французских просветителей оказали этические воззрения этого философа, а также его учение об обществе и государстве.
В истории Франции XVIII в. периоды некоторого послабления свободомыслию сменялись новыми гонениями, когда правительство пыталось ограничить, сдержать напор новых идей. Добиться этого ему не удалось. Но в результате таких действий между абсолютистским режимом и просветительской элитой постепенно образовалась стена недоверия и вражды. Это политическое противостояние придало яркое своеобразие французскому Просвещению, способствуя радикализации его программы. Таким образом, в процессе своего развития Просвещение изменилось, во многом отошло от своих первоначальных идей и идеалов. Доктринальные изменения сопровождались острыми столкновениями мнений и подходов. Многообразие путей, которыми шло французское Просвещение, сделало его уникальной лабораторией человеческой мысли.
Во Франции Просвещение испытало сильное влияние аристократической культуры. Более того, его возникновение было во многом обусловлено новыми духовными запросами великосветского общества, свободно вздохнувшего после величественного, но удушливого правления «короля-солнце» и жаждавшего новых ощущений и идей.
Аристократическая культура породила едва ли не самую устойчивую и универсальную форму общения элитарных слоев общества — салон. Он служил и способом проведения коллективного досуга, и ареной политической, литературно-художественной и другой интеллектуальной деятельности. Его отличительными особенностями были доверительная, почти интимная атмосфера общения «у домашнего очага», предполагавшая близкие родственные, сословные, служебные и иные отношения между хозяевами и гостями; известная иерархичность межличностных отношения в этом микромире, потому что устроителями салонов являлись без исключения наиболее знатные, высокопоставленные или богатые представители своего круга; активная роль женщин, которые нередко были «душой общества». Кстати говоря, именно благодаря салону женщины заняли значительное место в общественной жизни Франции, какое им не принадлежало еще нигде в Европе, по крайней мере в первые десятилетия XVIII в. Но способствуя установлению большего равенства между полами, эта форма общения отражала отношения социального неравенства. В своем классическом варианте она не допускала сколько-нибудь значительного перемешивания классов и сословий, резервируя все почетные места в великосветских гостиных, как правило, только за представителями аристократии.
Разновидностью аристократической формы общения, особенно распространенной в провинции, были академии. В отличие от салонов, общение в них носило более специализированный характер и было отделено от семейного быта. Но членами академий были также почти исключительно представители дворянства и духовенства. Сословная обособленность салонов и академий препятствовала сближению аристократии с торгово-промышленными кругами третьего сословия. В результате культурная жизнь великосветского общества во Франции была гораздо в большей мере оторвана от интересов и запросов сферы экономической деятельности, чем в Англии.
Просветители заимствовали у аристократической культуры прежде всего салонную форму общения. Некоторые из них сами устраивали салоны, например Гельвеций и Гольбах. Другие же — незнатного происхождения (а таковыми были многие из них — Вольтер, Дидро, Руссо и др.) — довольствовались тем, что были радушно приняты в домах аристократов. В любом случае участие просветителей придавало салонной жизни ярко выраженный оттенок свободомыслия и философско-литературную направленность. Так, по свидетельству современников, в салоне Гольбаха обсуждались философские, политические и религиозные вопросы. Его изюминкой была библиотека, в которой широко была представлена антирелигиозная литература, в том числе и запрещенная цензурой.
Под влиянием аристократической культуры французское Просвещение приобрело особую изысканность и утонченность, даже некоторую фривольность, отчетливо ощутимую во многих произведениях просветительской литературы начиная с упоминавшихся «Персидских писем». Атмосфера избранности, царившая в салонах, далеких от повседневных нужд и забот громадного большинства французов, проявилась в очевидной склонности просветителей к отвлеченному теоретизированию. Их гораздо больше порой заботила теоретическая смелость, оригинальная форма выражения идеи, чем возможность ее практического применения.