Декларация 22 октября 1648 г. для парламентского руководства Фронды означала, в сущности, конец развития движения по восходящей линии. Палаты были вполне довольны установленным на бумаге новым порядком и стремились охранять его, а это оказалось совсем непросто.
Вестфальский мир был заключен 24 октября 1648 г., но война с Испанией продолжалась, и конца ей не было видно. Для утверждения нового порядка нужен был прежде всего мир, но вопросы войны и мира не входили в компетенцию парламента. Поскольку же наладить снабжение армий регулярными методами представлялось невозможным, их командирам пришлось в тем большей мере рассчитывать на самоснабжение — иными словами, на откровенный грабеж крестьянского населения в тех местностях, где эти армии были расквартированы, причем применялись самые изощренные насилия, а всякие попытки сопротивления беспощадно подавлялись. Вплоть до окончания Фронды именно эта практика стала основным методом снабжения всех армий. Все запрещавшие ее постановления парламента (а они принимались уже с декабря 1648 г.) оставались гласом вопиющего в пустыне и только демонстрировали неэффективность парламентского «правления».
Мазарини не собирался мириться с условиями декларации от 22 октября и стремился при первой же возможности разгромить парламентскую Фронду. Теперь, когда международная обстановка прояснилась, он мог пойти и на гражданскую войну в расчете на то, что она будет короткой и как раз займет армии во время зимнего перерыва в военных действиях. После того как к Парижу были стянуты королевские войска под командованием самого Конде, в ночь на 6 января 1649 г. двор втайне бежал из столицы в Сен-Жермен и оттуда послал всем высшим судебным палатам повеление немедленно выехать из Парижа. В ответ на это парламент предписал Мазарини в течение недели покинуть Францию и наложил секвестр на его имущество. Война была объявлена. На сторону парламента перешли некоторые недовольные правительством аристократы, командующим набранной парламентом армии стал брат Конде принц Конти.
Королевских войск было явно недостаточно для штурма города, но Мазарини рассчитывал справиться со столицей, перекрыв подвоз туда продовольствия, а также надеялся противопоставить парламенту муниципалитет Парижа. Муниципалитет попытался, было, воспрепятствовать набору солдат в парламентскую армию, но под давлением окружившей ратушу 9 января толпы народа быстро уступил во всем. Блокада принесла большие тяготы, но никаких капитулянтских настроений в среде парижан не обнаруживалось — виновником своих бедствий они считали не парламент, а Мазарини. Народные волнения происходили неоднократно, но народ требовал не мира, а решительной войны, хотел чтобы генералы вели его на Сен-Жермен; раздавались и призывы громить дома финансистов. Правительству пришлось идти на мир, тем более что в марте во Францию вторглась испанская армия, призванная на помощь Парижу фрондерами-аристократами. Парламент также тяготился войной: его не прельщала перспектива союза с испанцами и беспокоила активность народа. Как раз тогда, 9 февраля н. ст., в Англии был казнен Карл I, и известие об этом умиротворяюще подействовало на парламентариев, внушив им опасения, как бы война против королевского правительства не привела к слишком далеко идущим Последствиям. Начавшиеся переговоры быстро привели к заключению мира (1 апреля 1649 г.).
Этот мир нельзя считать ни капитуляцией, ни даже поражением парламента, хотя ему и пришлось отказаться от своего требования отставки Мазарини и дать обязательство временно (всего лишь до конца года) воздерживаться от проведения общих заседаний. Не следует забывать, что для парламента война была оборонительной, и восстановление довоенной ситуации удовлетворяло именно его, но никак не Мазарини, которому пришлось примириться с невозможностью силой взять обратно уступки, вырванные у правительства в 1648 г. Не сумев покорить Париж, кардинал только заслужил его ненависть. «Мазарини хотел уморить Париж голодом» — эта мысль была прочно усвоена парижским плебсом, окрестившим именем министра как кличкой («мазарены») не только его прямых агентов и соглашателей, но и своих социальных врагов — богачей и спекулянтов. Для дальнейшей политической борьбы это ослаблявшее позиции Мазарини обстоятельство приобрело немалое значение. Но в новых схватках Парижский парламент уже не был способен играть роль лидера — не из-за якобы понесенного им поражения, а потому, что его социальная программа изжила себя, обнаружила свою неэффективность, выдвинуть же новые популярные лозунги он не мог. Перейти от контроля над властью к взятию власти в свои руки неразрывно связанный с монархией парламент был не в состоянии.
Впрочем, вся вторая половина 1649 г. относится еще к этапу парламентской Фронды, только теперь борьба, утихшая в столице, продолжалась в провинциях. Движение приобретало характер затяжного вооруженного конфликта там, где после упразднения интендантов развернулась борьба за власть между парламентами и губернаторами — в Гиени и в Провансе. В обоих случаях расстановка социальных сил была сходной. Парламенты Бордо и Экса могли рассчитывать на сочувствие городского плебейства, части местного дворянства, в известной мере крестьян. На стороне губернаторов было большинство дворян и крупная буржуазия, настроения которой выражали соперничавшие с парламентами муниципалитеты. Подобно парижским парламентариям, их провинциальные собратья также приобрели популярность выступлениями за снижение налогов.
Правительство Мазарини в своем отношении к провансальским (а на первых порах и к гиеньским) событиям занимало позицию посредника, не вполне доверяя своевольным действиям губернаторов-аристократов. В августе 1649 г. ему удалось на время восстановить мир в Провансе, не позволив губернатору довести до сдачи блокированный им Экс. В Гиени с июля 1649 г. правительство, напротив, открыто встало на сторону губернатора, отдав распоряжение о роспуске Бордосского парламента, но здесь военные действия затянулись, и 26 декабря 1649 г. Мазарини, готовившийся к борьбе за власть с принцем Конде, предпочел пойти на выгодные для парламента условия мира.
«Фронда принцев» началась после того, как 18 января 1650 г. по распоряжению королевы были заключены в тюрьму принц Конде, принц Конти и их зять герцог Лонгвиль. Хотя этот акт был грубым нарушением декларации 22 октября 1648 г., Парижский парламент, видевший в Конде своего врага, вначале отнесся к аресту принцев с одобрением. На первых порах двор с легкостью подавлял очаги сопротивления приверженцев Конде. Однако положение изменилось, когда в конце мая отряд сторонников принцев (одним из его командиров был герцог Ларошфуко, будущий автор знаменитых «Максим») прорвался к Бордо, намереваясь там закрепиться. К этому времени ситуация в столице Гиени уже изменилась по сравнению с периодом парламентской Фронды. Бордосский парламент был вполне удовлетворен условиями мира, чувствовал себя неоспоримым хозяином города и не хотел ссориться с правительством, принимая в Бордо кондеянцев. Своекорыстная финансовая политика парламента разочаровала народные массы, на которые перелагалась вся тяжесть чрезвычайных поборов, необходимых для расплаты города с его кредиторами. Между тем Конде пользовался популярностью в Бордо, поскольку было известно, что во время войны 1649 г. он, будучи врагом губернатора Гиени Эпернона, защищал в королевском совете интересы бордосцев. Поэтому мятежным аристократам удалось опереться на поддержку плебса, который, восстав, открыл перед ними городские ворота и 22 июня 1650 г. заставил парламент изменить политику, заключить союз с кондеянцами. Осадив Бордо, королевская армия столкнулась со стойким сопротивлением, и только 1 октября 1650 г. благодаря посредничеству Парижского парламента был подписан мир. Кондеянцы оставили Бордо, но не разоружились, сохранив свои укрепленные замки и возможность в любой момент возобновить войну под лозунгом освобождения принцев. Ненавистный парламенту губернатор Эпернон был отозван, а платежи Гиени по талье снижены более чем вдвое.
К концу 1650 г. положение Мазарини сильно пошатнулось. Война с кондеянцами оказалась обременительной, тем более что пока главная королевская армия была занята в Гиени, испанские армии, пользуясь заключенным Испанией союзом с мятежниками, почти беспрепятственно вторгались из Южных Нидерландов далеко в глубь французской территории. В Париже оживились антимазаринистские настроения; в кардинале стали видеть главного виновника гражданской войны, развязавшего ее своими беззаконными действиями, а популярность заключенных принцев очень возросла. В конце концов Мазарини оказался в полной политической изоляции. Против него выступили и парламент, и открывшееся в Париже собрание представителей провинциального дворянства, и ассамблея французской церкви; его отставки потребовал дядя короля герцог Орлеанский. В ночь на 7 февраля 1651 г. Мазарини бежал из Парижа. Королева вместе с королем собиралась последовать его примеру, но дворец был оцеплен городской милицией, и королевская семья оказалась под домашним арестом, длившимся почти два месяца. Анне Австрийской пришлось принять требования об изгнании Мазарини из Франции и освобождении принцев.
Антимазаринистская коалиция оказалась очень непрочной. В собрании дворянства стали раздаваться жалобы на нарушения дворянских привилегий: на то, что фермеры дворянских доменов обременены налогами, что дворян судят простолюдины и т. п. Выступавшие требовали отмены полетты и предоставления большей части парламентских должностей родовитым дворянам. Стремясь провести эту стародворянскую программу в жизнь, собрание потребовало созыва Генеральных штатов. 15 марта лозунг созыва штатов поддержала ассамблея французской церкви, раздраженная требованием парламента об исключении из Королевского совета кардиналов. Духовенство обвиняло парламентариев в том, что они, сами себя сделав высшим сословием, разрушают традиционный трехсословный строй. Тогда парламент принял постановление о роспуске дворянского собрания и мобилизовал городскую милицию. Королева в принципе согласилась с созывом Генеральных штатов, но их открытие было назначено на 8 сентября 1651 г., что было равносильно отказу, поскольку с 5 сентября 13-летний король юридически становился совершеннолетним и правительство могло от его имени отменить все решения, принятые в годы регентства. После этого никого не обманувшего обещания дворянам пришлось в конце марта разойтись под угрозой разгона их собрания вооруженной силой. Ассамблея церкви смирилась с поражением и также вскоре самороспустилась.