Направленный первоначально против Испании, Четверной союз пытался вмешаться в роли посредника в Великую Северную войну и лишить Россию большей части плодов ее побед. Главной движущей силой антирусской политики выступила Англия, пытавшаяся использовать против Петра I как Австрию, так и Францию. Однако план совместного военного выступления Англии, Франции, Австрии, Османской империи и ряда других держав против России потерпел в 1719–1720 гг. полную неудачу.
Четверной союз был сугубо временной дипломатической комбинацией. Он состоял из государств, разделяемых острым соперничеством в торговых и колониальных вопросах. Правда, в то время как правительство регента, готовившееся передать власть Людовику XV и к тому же учитывавшее, что Франция еще далеко не оправилась от войны за испанское наследство, так и Англия, где кабинет Р. Уолпола был озабочен прежде всего упрочением политического устройства 1688 г., утвердившегося с воцарением в 1714 г. Ганноверской династии, избегали открытой конфронтации.
Неустойчивое англо-французское сотрудничество обосновывалось стремлением обеих сторон поддерживать зафиксированный Утрехтским миром баланс сил в Западной Европе. Эта выжидательная позиция главных соперников создавала почву для образования и разрушения ряда эфемерных дипломатических комбинаций, являвшихся скорее прологом к внешнеполитическим союзам последующего полустолетия. В начале 20-х годов в результате секретных переговоров было достигнуто соглашение о возобновлении альянса между Парижем и Мадридом, который должен был быть скреплен женитьбой Людовика XV на испанской инфанте. Однако в Париже не стали ждать достижения невестой совершеннолетия и в стремлении поскорей обеспечить рождение наследника престола принялись подыскивать другие кандидатуры.
Обещанная Францией поддержка притязаний инфанта дона Карлоса на Тоскану и Парму также не была сколько-нибудь действенной. Тогда Мадридский двор, совершив крутой поворот, попытался договориться с императором. Однако и заключенный в 1725 г. Венский договор не приблизил испанское правительство к достижению его целей. Из испано-австрийского сближения ничего не вышло, и правительство Филиппа V снова стало стучаться во французскую дверь.
Благоприятный отклик последовал далеко не сразу, поскольку Версальский двор не собирался предпринимать какие-либо серьезные действия против императора, не заручившись поддержкой Англии. А правительство Уолпола явно не считало, что переход под власть Австрии тех итальянских территорий, на которые зарилась Испания (в 1730 г. австрийские войска заняли Парму), сколько-нибудь подрывает «европейское равновесие» или, точнее говоря, вредит английским интересам. Поэтому в Лондоне не только холодно отнеслись к испанским домогательствам, но и заключили в 1731 г. новое соглашение с Веной. По этому соглашению император получил поддержку Англии (как еще до того он добился такой поддержки от некоторых других держав) в наиболее важном тогда для него вопросе — о порядке престолонаследия в австрийских владениях. У Карла VI не было сыновей, только дочь — Мария Терезия, к которой по совокупности старинных законов должна была перейти лишь часть наследственных габсбургских владений. В 1719 г. Карл VI издал так называемую Прагматическую санкцию, согласно которой Мария Терезия объявлялась единственной преемницей своего отца. Под ее властью должны были и сохраняться все наследственные земли Габсбургов — Австрия, Венгрия, Чехия, Южные Нидерланды и владения в Италии.
Карлу удалось добиться признания Прагматической санкции в габсбургских владениях, но его было явно недостаточно без твердых международных гарантий. Получить такие гарантии и стало целью австрийской дипломатии. Заручившись еще в 1726 г. гарантией России, а в 1731 г. Англии, Вена в том же году достигла такого же одобрения Прагматической санкции со стороны Испании в обмен на очищение от австрийских войск Пармы, которая была уступлена дону Карлосу. Но эти уступки не удовлетворили Испанию, в 1733 г. заключившую наконец союзный договор с Францией. Во время войны за польское наследство Австрия, выступавшая совместно с Россией в Восточной Европе и с трудом сдерживавшая новый натиск турок, которых подстрекал Версальский двор, не имела сил для противодействия войскам Франции и Испании.
По Венскому мирному договору, заключенному в 1738 г., Лотарингия была уступлена изгнанному из Польши Станиславу Лещинскому, на дочери которого был женат Людовик XV. Неаполь и Сицилия были переданы дону Карлосу, который неохотно отказался в пользу австрийцев от Пармы. Тоскана перешла к супругу Марии Терезии — Францу Стефану Лотарингскому, утерявшему свое прежнее владение, Франция согласилась гарантировать Прагматическую санкцию, от признания которой, однако, по-прежнему уклонялся ряд европейских государств. Этот крайне неудачный для Австрии договор был дополнен Белградским миром 1739 г., по которому была утеряна большая часть приобретений, сделанных Австрией на Балканах в ходе войн против турок в течение предшествовавшего полустолетия.
К этому моменту снова выдвинулось на передний план и прежде острое торговое соперничество между Англией и Францией. За столетие между «славной революцией» 1688 г. и Великой французской революцией около 35 лет приходится на войны между Францией и Англией. И это не считая того времени, когда происходила вооруженная борьба в Северной Америке без формального объявления состояния войны между обоими государствами. Хотя французские купцы и не добились права установления прямых торговых связей с испанскими колониями, им удалось оттеснить англичан в разрешенной мадридским правительством торговле через порт Кадис и в контрабандном ввозе товаров в Южную и Центральную Америку. Острая конкурентная борьба развернулась между английскими и французскими купцами, торговавшими текстильными изделиями на рынках Османской империи. Французам удавалось повсеместно в Европе продавать колониальные товары по ценам на целую треть меньшим, чем брали за эти продукты британцы. Быстрое экономическое развитие французских владений в Карибском бассейне, поставлявших колониальные продукты, рост рыболовства у берегов Канады способствовали увеличению французского торгового флота. Соответственно возрос и военный флот Франции, ассигнования на который увеличились к 1739 г. в полтора раза по сравнению с началом 20-х годов.
Англо-французские войны лишь постепенно приобретали характер чисто торговых войн. Первоначально торговые мотивы занимали только подчиненное место в соображениях, которыми руководствовалось правительство Людовика XIV в отношениях с Англией. Главным было добиться либо неучастия Англии в антифранцузских коалициях, либо победы над нею, как и над другими участниками этих союзов, ставших на пути великодержавных кланов «короля-солнца». В свою очередь, для английской буржуазии Франции Людовика XIV была прежде всего опасным претендентом на гегемонию в Западной Европе, тем более опасным, что она владела или пыталась овладеть портами, откуда с наибольшими шансами на успех можно было произвести высадку десанта в Англии. Версальский двор являлся потенциальным союзником тех сил в самой Великобритании, которые строили планы утверждения королевского абсолютизма и католической контрреформации, воплощавшиеся после переворота 1688 г. в попытках новой реставрации Стюартов. Долгое время Франция, как и Испания, являлась для английской буржуазии не только торговым соперником, но и страной, захватившей обширные колониальные владения в Западном полушарии и препятствующей английской торговле с этими владениями. Английскую буржуазию особенно страшила возможность объединения испанских и французских колоний под властью Людовика XIV. Вместе с тем еще были возможными союзные соглашения и даже совместные действия Франции и Англии, когда переставала быть реальной угроза французского преобладания на континенте. Лишь в ходе дальнейшего экономического развития буржуазной Англии и капиталистического уклада в феодальной Франции, быстрого роста торговли обеих стран англо-французское торговое соперничество и борьба за колонии стали постоянными факторами, определявшими отношения между Лондоном и Парижем. Это изменение окончательно произошло примерно в 30-е годы XVIII в.
В октябре 1739 г. вспыхнула война Англии против Испании, по существу же против попыток Мадрида воспрепятствовать развитию английской контрабандной торговли с его испанскими колониями. В 40-е годы, после почти 30-летнего перерыва, войны в Западной Европе снова, как при Людовике XIV, развертывались под знаком борьбы между Англией и Францией за торговое и колониальное преобладание. Однако они происходили, как уже отмечалось выше, в условиях изменившегося баланса сил в Европе, прежде всего резкого усиления удельного веса России, а также выдвижения Пруссии в ряды первоклассных держав, что делало нереальной перспективу установления французской гегемонии, несмотря на восстановление союза между обоими бурбонскими дворами. Австро-прусский дуализм возник и получил развитие на фоне англо-французской борьбы за гегемонию. Если Австрия устанавливала союзнические отношения с Англией, Пруссия обращала свои взоры к Франции. В другом случае Вена выступала союзником Франции, а Пруссия становилась на сторону Англии. Инициатива этих изменений могла принадлежать как Вене, так и Берлину или же исходить от Парижа либо Лондона, но неизменно Австрия и Пруссия находились в противоположных лагерях. Переплетение англофранцузского противоборства и австро-прусского соперничества имело далеко идущие последствия для Германии. Оно постоянно превращало ее в главный театр военных действий, вместе с тем в какой-то степени ограничивая возможности аннексий Францией значительных кусков германской территории.
Непосредственным поводом к новому туру войн в 40-е годы послужили ослабление Австрии после ряда предшествовавших конфликтов и непризнание Прагматической санкции многими европейскими странами, которое ставило под вопрос само существование разнородных наследственных владений Габсбургов в качестве единого государства. Этот вопрос был поставлен в повестку дня европейской политики после кончины в 1740 г. императора Карла VI, которой предшествовало за несколько месяцев вступление на прусский престол Фридриха II. Карл VI умер в октябре 1740 г. Воспитанная иезуитами и слабо подготовленная к роли правительницы обширного конгломерата владений Габсбургского дома, Мария Терезия, несмотря на это, проявила себя проницательным и энергичным политиком, не в пример своему меломану-отцу, проглядевшему за своими музыкальными увлечениями падение боеспособности армии и расстройство финансов.