личивая налоговое обложение жителей своих многочисленных владений. В Неаполе каждый год вводились два, а иногда и три новых налога, которые поступали в государственную казну или в распоряжение городской джунты, обязательства которой перед центральным правительством также постоянно возрастали. Усиление налогового гнета сочеталось с другими формами узаконенного грабежа жителей Неаполитанского королевства — снижением на ⅕ курса государственных заемных бумаг, введением гербовой бумаги и т. д.
Все эти меры правительства привели к застою в экономической жизни столицы, к банкротству и разорению представителей различных групп буржуазии, к обнищанию низших слоев ее населения и обострению отношений между классами, к новому росту отчаяния и надежд.
И достаточно было возобновления налога на фрукты, отмененного д’Оссуной в 1619 г., чтобы в Неаполе вспыхнуло восстание, которое испанцам не удавалось усмирить в течение девяти месяцев.
Первые выступления против налога на фрукты произошли 26 декабря 1646 г., когда в городе распространилась весть о намерении вице-короля одобрить решение городской джунты возобновить налог на фрукты. Взволнованная толпа остановила карету вице-короля, когда он направлялся в церковь дель Кармине, находившуюся вблизи рынка, и потребовала отмены ненавистной пошлины. Растерянный и испуганный герцог д’Аркос дал обещание удовлетворить просьбу народа. Тем не менее в совете вице-короля в конечном счете возобладало мнение тех, кто был заинтересован в восстановлении налога, кто рассчитывал на большие прибыли от получения откупов и поэтому старался убедить вице-короля, что «неаполитанский народ труслив и заслуживает кнута»[31]. 3 января 1647 г. в Неаполе были развешаны печатные объявления с указанием размера пошлины, которую полагалось платить за каждый вид фруктов.
Однако проведение жесткой линии, которая, по мнению ее сторонников, могла привести к укреплению власти и авторитета вице-короля, вызвало обратный результат. Каждый день в наиболее людных местах столицы и ее пригородов на стенах домов и лавок появлялись листовки, содержавшие упреки в адрес неаполитанцев, которые терпят такое усиление налогового гнета и не следуют примеру жителей Палермо, восставших незадолго до этого и добившихся от вице-короля Сицилии отмены всех пошлин. Неизвестные составители этих печатных и рукописных листовок предрекали всем, кто не хочет защитить интересы народа, страшное мщение.
Начались новые поиски выхода из создавшегося положения. Однако предложение об отмене пошлины, вызвавшей столь яростное сопротивление народа, вновь было встречено враждебно крупными государственными сановниками, участвовавшими в откупных операциях. Маневрируя, они выдвигали в качестве условия отмены выплату им огромных сумм, которые должны были восполнить их издержки. Все возможные варианты решения проблемы обсуждались в дворянских собраниях и собраниях различных районов Неаполя, но ни одно из них не сумело прийти к какому-либо определенному решению.
Дальнейший ход событий старался тайно направлять Дженоино, который хотел использовать ненависть народа к правительству и откупщикам для осуществления своих прежних планов и надежд. Он установил контакты со старшинами прилегавших к городскому рынку кварталов.
К организованному им заговору примкнули также торговцы и ремесленники. Сторонники Дженоино старались внушить жителям населенных беднотой кварталов, что их бедственное положение — результат корыстолюбия и самовластия нобилей, неизбежное следствие неравенства их власти и власти народа. Постоянное увеличение податей, говорили оии, вызвано дурным устройством городского управления и бессилием «выборного от народа», который не может вести борьбу в одиночку и поддается влиянию и подкупу «выборных от дворянства».
Моментом начала восстания должны были стать заранее подготовленные выступления участников праздничного турнира, посвященного Мадонне дель Кармине. Попечение об организации этого турнира было возложено старшиной квартала Меркато на монаха Савино Боккарди, одного из близких знакомых Дженоино. Монах обязался набрать и обучить две команды «герольдов», которые могли бы принять участие в штурме и защите построенного на рыночной площади специально к этому празднику небольшого деревянного замка. Командиром «герольдов» вызвался быть друг С. Боккарди Томмазо Аньелло (Мазаньелло) — уличный торговец рыбой.
Мазаньелло был молод, предприимчив, дерзок и весел и потому известен многим из жителей кварталов, прилегавших к Главному рынку. Занятие контрабандой не раз приводило его в одну из городских тюрем, и у него были свои счеты с полицией и сборщиками налогов.
В конце июня — первые дни июля босоногие, оборванные мальчишки, составлявшие отряды Мазаньелло, расхаживали по улицам города, напоминая его жителям о предстоящем турнире. Неистово колотя в дырявый барабан, потрясая тростниковыми пиками, украшенными вместо штандартов разноцветными тряпками, они кричали под окнами резиденции вице-короля: «Долой пошлину!»
Ранним утром 7 июля, предварительно обсудив план действий с Дженоино, Мазаньелло привел «герольдов» на рыночную площадь. Здесь же собрались его ближайшие друзья и родственники — Савино Боккарди, владелец колбасной и фруктовой лавок Джироламо Доннарумма, богатый булочник Карло Катаниа и др. Постепенно рыночная площадь все больше наполнялась лавочниками и покупателями. Вскоре к ним присоединились владельцы фруктовых садов из пригорода Неаполя Поццуоли, которые приплыли в столицу с грузом плодов, предназначенных для оптовой продажи.
После шумных обсуждений и споров собравшиеся приняли решение, разделившись, отправиться к вице-королю и «выбранному от народа» Наклерио и просить у них отмены пошлины на фрукты. Однако обе депутации не добились никаких результатов. Весть о неудавшихся переговорах вызвала ярость выросшей за это время рыночной толпы. Она достигла предела, когда полицейские начали угрожать суровым наказанием одному из жителей Поццуоли, родственнику Мазаньелло, Мазе Каррезе, который кричал, обращаясь к народу: «Господь послал нам изобилие, а дурное правительство повергает нас в нищенское состояние». Взбешенный угрозами полицейских, Каррезе стал выбрасывать из корзин и топтать привезенные им фрукты, сопровождая свои действия громкими восклицаниями: «Не хочу продавать, не хочу платить пошлину!» Его примеру последовали многие владельцы фруктов. Они бросали в толпу плоды смоковницы, приглашая всех принять участие в «пиршестве».
Первыми откликнулись на этот призыв «герольды» Мазаньелло. Непрерывно скандируя «Не хотим пошлины! Да здравствует король Испании, смерть дурному правительству!», они стали забрасывать фигами наступавших на толпу полицейских. Вскоре в ход пошли не только фрукты, но и камни, один из которых ранил появившегося на площади «выборного от народа» Наклерио, что вынудило его и других представителей власти поспешно скрыться в королевском дворце.
Народ праздновал свою первую победу, которая привела к росту числа участников восстания — к ним примкнули многочисленные группы подростков и взрослых жителей окрестных кварталов, вооруженных дубинками, жердями, холодным и огнестрельным оружием. Непрерывно увеличиваясь, толпа, возглавляемая Мазаньелло, направилась сначала к строению, в котором находились сборщики фруктовой пошлины, сбежавшие при приближении опасности, разорвали в клочья конторские книги, а затем подожгли здание.
К середине дня восставшие, число которых возросло до 1300 человек, пришли к королевскому дворцу. Их решительное поведение, попытки обезоружить и изгнать дворцовую охрану, заставили герцога д’Аркоса искать спасения в церкви Сан-Луиджи. Понимая безвыходность своего положения, вице-король приказал известить неаполитанцев о своей готовности выполнить требования народа.
Но уступки уже не могли остановить развитие событий. Утро 8 июля принесло восставшим новые успехи: к ним присоединились отряды городской милиции. В тот же день Мазаньелло получил от Дженоино список домов, принадлежавших инициаторам введения нового налога. К полудню все эти дома, а также дворцы многих знатных вельмож и откупщиков превратились в руины — они были разрушены и преданы огню, как и здания учреждений, занимавшихся сбором различных налогов.
Вице-король с помощью архиепископа, обратившегося к народу с увещеванием, сумел скрыться в замке Кастельнуово. Но он не решался прибегнуть к силе, к чему его призывали некоторые из придворных, и пошел на новые уступки. Он приказал, не повышая цены, увеличить вес поступавшего в продажу хлеба и издал указ об отмене всех пошлин, введенных после правления императора Карла V.
Понимая, что рост влияния Мазаньелло на жителей Неаполя представлял угрозу его собственной власти, герцог д’Аркос с помощью доверенных лиц попытался подкупить его. Когда эта попытка не удалась, нобили 10 июля подослали наемного убийцу. Но Мазаньелло остался жив.
Успехи, достигнутые восставшими, рана, нанесенная Мазаньелло заговорщиками, согласие многих знатных граждан выполнять его приказы и прислать своих слуг и оружие способствовали росту его известности, что было использовано находившимся с ним в тесном контакте Дженоино. Он внушил Мазаньелло и его ближайшим соратникам мысль о сокрытии правительством старой Хартии, содержавшей привилегии, дарованные народу Карлом V, и о необходимости ее признания вице-королем. По требованию Мазаньелло герцог д’Аркос приказал отыскать эти документы. Они были обнаружены среди бумаг, помещенных на хранение в один из неаполитанских монастырей, и торжественно доставлены в церковь дель Кармине, названную восставшими «резиденцией народа».
Публичное чтение документов было поручено Дженоино, который при первом знакомстве с ними обнаружил, что «Привилегии» Фердинанда Католика и Карла V не содержат некоторых важных статей, о существовании которых он твердил на протяжении многих лет. Дженоино вынужден был импровизировать и при молчаливом согласии присутствовавшего в церкви кардинала прочитал свой собственный вариант найденных бумаг, что было одобрено Мазаньелло, заявившим собравшимся в церкви дель Кармине, что не все изначальные статьи входят в состав найденных документов — самые важные из них находятся среди бумаг, спрятанных в Испании, но они знакомы дону Дженоино, одному из сподвижников герцога д’Оссуна.