Глава 2СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ЕВРОПЕЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII ВЕКА
Английская революция середины XVII в. не только придала процессу генезиса капитализма необратимый характер, но также открыла новую стадию этого процесса, на которой не торговля, а промышленность стала решающим фактором экономического прогресса. Английская революция сформировала в Европе раннебуржуазный регион (к которому наряду с Англией принадлежала и Голландия), являвшийся вплоть до Французской революции конца XVIII в. в международном масштабе бродилом процесса перехода от феодализма к капитализму.
Однако составившие «ядро» буржуазных порядков в Европе Англии и Голландии не только ускорили этот процесс в странах Западной Европы, в глубинных и скрытых его основаниях, но и затормозили его — на уровне социальных и политических структур (постепенное вырождение абсолютизма, ужесточение системы сословных статусов, истолкование феодальных прав в терминах римского права и т. п.), а в странах Центральной и Восточной Европы новая фаза процесса генезиса капитализма обернулась утверждением крепостничества.
Отталкиваясь от указанных процессов, уже нетрудно типологизировать течение экономической истории второй половины XVII в. в различных странах Европы. При этом совершенно отчетливо вырисовываются четыре региона, каждый из которых оказывался в специфическом общественно-экономическом положении в рамках системы общеевропейского взаимодействия: 1) регион, в котором господствовал раннекапиталистический уклад, наиболее полно выражавший суть собственно мануфактурной фазы общественного производства (Голландия и Англия); 2) регион, где эта фаза общественного производства воплощалась лишь в укладе, остававшемся подчиненным в господствующей феодальной структуре (Франция, ряд районов Германии, Швеция); 3) регион, в котором в XVII в. отмечается общественно-экономический регресс, попятное движение в сравнении с XVI в. (Испания, Португалия, Северная Италия, Юго-Западная Германия); 4) регион крепостничества (Заэльбия, Чехия, Венгрия, Польша, Прибалтика, Россия).
Итак, раннекапиталистическая «сердцевина» европейской экономической жизни локализовалась в XVII в. на Северо-Западе Европы, прежде всего в Голландии и Англии. Здесь находился «узел» всей совокупности противоречивых тенденций века, связанных с консолидацией капиталистических форм хозяйства в общеевропейском масштабе. И случилось это потому, что и Голландия и Англия, к тому времени успешно проделавшие свои буржуазные революции, обеспечили, хотя и в разной степени, достаточные условия для развития этих форм. В этом регионе капиталистические общественно-экономические распорядки стали господствующими в обществе, в то время как феодальные отношения — поскольку они еще сохранялись — оказались оттесненными в разряд изжившего себя уклада. Поскольку Нидерландская революция без малого на 100 лет опередила Английскую революцию, поэтому не приходится удивляться, что XVII век в экономической истории Европы был отмечен гегемонией Соединенных провинций, что именно для них этот век оказался «золотым». Только после так называемой «славной революции» — переворота 1688 г. Англия стала воспреемницей былой гегемонии Голландии в европейском мировом хозяйстве.
Общепризнана торговая экспансия Голландии с указанием на дешевизну морских перевозок как на важный фактор в превращении Амстердама в перевалочный центр международной торговли того времени. Мы же подчеркнем, что речь должна идти прежде всего о превосходстве этой страны в сфере производства, а также торговли и финансов. Чтобы открыть для себя мировой рынок в качестве его законодателя у Голландии — малой страны с населением, едва достигавшим 2 млн человек, — имелось только одно средство — сделать собственную продукцию единственной в своем роде в сравнении с тем, что могли предложить соперники, — голландские сукна, полотно, продукты сельского хозяйства, прежде всего молочные (сыр), морского хозяйства (сельдь) не имели себе равных на рынках Европы. Если в XVII в. казалось, что торговое превосходство основано на сельдяном промысле, а Даниэлю Дефо представлялось в 1724 г., что богатство Голландии зиждется на функции «всемирного перевозчика», то современные нам исследователи делают упор на эффективности производственного механизма, на новые, капиталистические основания его функционирования.
В середине XVII в. половина жителей таких провинций, как Голландия, Утрехт, Фрисландия и Гронинген, питались привозным хлебом. Однако голландцы сумели извлечь выгоду из неблагоприятных естественных условий. Откачка воды требовала насосов, а последние требовали двигателей. В результате страна покрылась сетью ветряных двигателей, приспособленных для откачки воды. Такова была первооснова расцвета в стране инженерного дела, так называемой «древесной механики». Отвоеванные у моря земли — польдеры — стали рассадниками интенсивного земледелия. Здесь в XVII в. выращивали главным образом технические и овощные культуры, а также фрукты. Голландцы того времени слыли их наиболее искусными производителями. Значительный сдвиг в сельском хозяйстве в сторону интенсификации возделывания трав, обогащавших почву, распространение кормовых культур, создававших условия для зимнего содержания скота, органические удобрения и тщательная обработка почвы, обеспечивавшие высокую урожайность полей (1:8 — 10), — все это открывало возможность для роста городского населения — урбанизации и индустриализации. Правомерно поэтому заключить, что Голландия почти столетием раньше, чем Англия, пережила агрикультурную революцию.
Однако Голландия была не только ведущей сельскохозяйственной страной Европы, но и наиболее эффективным индустриальным ее центром. Прежде всего прогресс коснулся традиционной отрасли промышленности — текстильной. Ее центром стал Лейден, куда бежало много мастеров из южных (испанских) провинций и где было основано производство новых тканей (байки, саржи, камлота и др.). Если взять за 100 их производство в 1584 г., то в 1664 г. оно уже составило 545, т. е. в 5,5 раза больше.
О том, насколько голландский шерстяной промысел превосходил в первой половине XVII в. английский, свидетельствует то обстоятельство, что завершающие операции по изготовлению английских так называемых широких сукон — окраска и отделка — производились не в Англии, а в Голландии, что влекло за собой потерю 40 % стоимости готового продукта в пользу последней. Когда же по предложению лондонского олдермена Кокни Яков I Стюарт попытался запретить вывоз из Англии неокрашенных сукон (1614 г.), то из этого ничего, кроме ущерба для английского экспорта, не вышло (Голландия — основная производительница красителей — ответила запретом вывоза их в Англию и ввоза оттуда окрашенных сукон). В конечном счете через три года от этой затеи Лондону пришлось отказаться, так как Англия ни технологически, ни по состоянию торгового флота еще не была готова к тому, чтобы соревноваться с голландцами в этой сфере.
Второй по удельному весу отраслью голландской промышленности являлось судостроение, высокий технологический уровень которого обеспечивался переходом к использованию стандартных деталей и методов. Кроме того, голландцы добились механизации ряда весьма трудоемких операций (ветряные лесопилки, блоки и краны для подъема тяжелых бревен и т. п.). Возникли и вспомогательные отрасли, такие, как производство канатов, парусов, навигационных инструментов, карт и т. д.
В Голландии в XVII в. существовали и новые отрасли промышленности — рафинирование сахара, производство бумаги, кирпичная, керамическая, книгопечатание, табачная, спирто-водочная и др. Нельзя сбрасывать со счетов и производство военного снаряжения — отрасли весьма важной, если учесть 80-летнюю войну Голландии с Испанией.
В 1609 г. был учрежден вексельный банк Амстердама, вскоре ставший центром европейского депозита (вкладов) и обмена. В течение столетия депозиты банка возросли с 1 млн до 16 млн гульденов. Здесь находили прибежище капиталы Европы, безопасность которых на родине вызывала тревогу их собственников. В результате Амстердам стал центром международной платежной системы. С помощью векселей на Амстердамский банк можно было оплачивать любую торговую сделку в любом уголке Европы. Накопив сундуки драгоценного металла, Амстердам стал единственным в Европе центром, куда он не только притекал, но откуда он столь же свободно вывозился. Наконец, низкий банковский процент сделал Амстердам центром кредита и вывоза капитала за рубеж. И хотя предпринимательские начинания голландцев были здесь значительными (примером может служить процесс создания голландской колониальной империи в течение первой половины XVII в.), вложение денег в государственный долг как самой Голландии, так и других стран стало с середины этого столетия основной формой использования денежных резервов.
Либерализм в международной торговле, выраженный в тезисе Гуго Гроция «Свободное море», разумеется, вытекал из склоняющейся в сторону Голландии чаши весов в международной торговле и был направлен против Испании, проводившей в жизнь политику противоположную — «Закрытого моря».
Либерализм внутренней политики был обусловлен прежде всего особенностью государственного устройства Голландии — возможностью существования сильной централизованной власти при децентрализованной политической структуре страны[50]. Наконец, веротерпимость сделала Голландию XVII в. прибежищем европейского свободомыслия.
Между тем «золотой век» Голландии означал лишь «золотой век» голландской буржуазии. Это она безраздельно распоряжалась властью, это ей принадлежали польдеры, большая и лучшая часть торгового и рыболовного флота, она организовывала торговые и колонизаторские экспедиции в Новый Свет и Азию, основывала мануфактуры, пользуясь во всех своих начинаниях наемным трудом сотен тысяч ткачей, красильщиков и др. Большую долю среди них составляли женщины, дети, работавшие за нищенскую плату. В целом реальная заработная плата в течение XVII в. снизилась — экономическое процветание плутократии шло рука об руку с ростом бедности работных людей. Критическими были их жилищные условия — около половины населения Амстердама ютились в чуланах, подвалах, погребах. Для этого люда «золотой век» Голландии, очевидно, оборачивался железным веком.