Суть нового учения состояла в том, что оно предрекало неизбежность кровопролитных войн между христианским и мусульманским мирами. Эти катаклизмы должны в итоге привести к тому, что «будет едино стадо и един пастырь». Враждующие религии погибнут, и на их месте утвердится новое вероучение — езуелитское, отличающееся не только от христианства и мусульманства в целом, но и от каждого из их течений и оттенков. Сторонники этой теории тем самым предсказывали крах и православной религии. Кульман энергично взялся за распространение своих взглядов в России. Против Кульмана объединились церковные иерархи и лютеранское духовенство, его обвинили в действиях, вредящих России, что последний решительно отрицал во время допросов с пристрастием. Финал был трагичным: «еретиков» приговорили к лишению жизни. В октябре 1689 г. Кульмана и Нордермана сожгли в срубе на Болотной площади Москвы.
Организаторов расправы пугали не только религиозные построения Кульмана. Во время допросов выяснилось, что проповедник отстаивал взгляды, согласно которым осуждалось существующее устройство общества. Кульман утверждал, что после осуществления развиваемой им идеи «явится всякая правда… а царей, и королей, и великих государей, князей, и иных вельмож не будет, а будут все ровные и все вещи будут общественные, и нихто ничего своим называть не будет». Следователи заключили, что взгляды Кульмана перекликаются с некоторыми положениями русских раскольников. Но никакими гонениями и казнями уже невозможно было поддержать сильно пошатнувшийся авторитет православной церкви, которая переживала глубокий идейный кризис и все более теряла свое место в обществе.
Глава 4АНГЛИЯ В 1660–1689 ГОДАХ
Политический строй, утвердившийся в Англии в результате победоносных буржуазных революций, отличался рядом важных особенностей, которые позволяют усмотреть в нем особый («ранний») тип в истории буржуазной государственности.
Наиболее характерной среди этих особенностей является сугубо олигархический характер власти в центре и на местах. Формировавшаяся посредством высокого имущественного ценза так называемая «политическая нация» (т. е. то абсолютное меньшинство народа, которое пользовалось избирательным правом) и сама процедура выборов были обусловлены сосредоточением всей полноты политической власти в центре и на местах в руках предельно узкой прослойки крупных собственников.
Вторая характерная особенность раннебуржуазного государства состояла в своеобразном разделе «власти и интереса» между буржуазной и законодательной знатью, давно уже связанной с капиталистическим укладом хозяйства. Поскольку, с одной стороны, дворянство обладало гораздо большим политическим и военным опытом в сравнении с буржуазией и, с другой — постольку последняя все еще оставалась по преимуществу буржуазией торговой и денежной, политически крайне консервативной, гораздо более опытной в искусстве извлечения прибылей, чем в искусстве политического маневрирования, постольку устанавливался до поры до времени своеобразный «баланс сил» — преобладание буржуазных интересов в законодательстве и внешней политике и дворянского «представительства» в центральных органах управления.
Наконец, отличительная особенность раннебуржуазного государства заключалась в его открыто репрессивной роли по отношению к народным «низам». Законодательное исключение последних из «политической нации» дополнялось политикой наследственного подчинения труда власти капитала и беспощадного подавления малейших проявлений протеста со стороны угнетенных. Проследим историю формирования английского варианта раннебуржуазной государственности.
В последние месяцы Второй республики (1659–1660) Англия переживала глубокий экономический и политический кризис, создавший реальную угрозу нового революционного подъема. Устав от кровопролитных войн, анархии, опасаясь нового взрыва народной стихии и желая установления «твердой власти», союзники — буржуазия и новое дворянство — пошли на компромисс с остатками феодального дворянства и реставрировали монархию Стюартов. 25 апреля 1660 г. парламент принимает решение о том, что правительство Англии в соответствии с древней конституцией королевства должно состоять из короля, лордов и общин, и направляет к сыну казненного короля Карлу II Стюарту уполномоченных с предложением возвратиться на законный престол. Ответ не заставил себя долго ждать: в специальной Бредской декларации Карл обещал политическую амнистию всем участникам революции (кроме лиц, названных самим парламентом), сохранение конфискованных во время революции имений их последним владельцам, веротерпимость, созыв «свободного» парламента.
29 мая после 17-летней эмиграции Карл II торжественно въехал в Лондон. Встреча «законного монарха» напоминала хорошо отрепетированный спектакль. Очевидец событий Джон Эвелин с восторгом описывал происходившее в тот день: «Улицы украшены цветами, знаменами и гирляндами. Вино бьет из фонтанов. Лорды, знать — в одежде, расшитой золотом и серебром. Громкая музыка. Радостные крики. Толпы народа заполнили улицы. Такого радостного дня нация еще не знала»[65].
Впрочем, радость по поводу Реставрации переживали далеко не все англичане. В парламент поступали сведения о беспорядках в отдельных районах королевства, о «возмутителях и подстрекателях общественного спокойствия», «недоброжелателях», изъявлявших готовность убить короля собственной рукой. Особое беспокойство вызывала армия, в рядах которой было немало сторонников Кромвеля. Лица солдат, выстроившихся для встречи монарха, «были угрюмы и пасмурны, и, дай они волю своим чувствам, торжественное празднество, в котором они нехотя приняли участие, имело бы плачевный и кровавый конец[66].
Недовольство Реставрацией проявляли и сектанты. Местным властям предписывалось принять меры для подавления «возмутительных сборищ» анабаптистов и квакеров. Во время торжественной церемонии восшествия короля на трон два десятка вооруженных «людей пятой монархии» с криками «Никакого короля, кроме Христа» учинили серьезные беспорядки на улицах Лондона.
Что же представлял собой новоиспеченный монарх, которому суждено было править страной в течение 25 лет? По воспоминаниям современников, Карл II был убежден, что трон принадлежит ему на основе божественного права, подданные, якобы полученные им в наследство, должны беспрекословно повиноваться, а королевская власть не имеет иных ограничений, кроме тех, которые сама себе устанавливает. Полагают, что подобные взгляды о неограниченности королевской власти сложились у короля под влиянием известного философа Томаса Гоббса, бывшего в годы эмиграции его учителем.
Следует заметить, что вопреки вышеизложенным отвлеченным представлениям о характере королевской власти Карл II фактически вернулся в Англию на «договорных» началах, а отнюдь не в качестве абсолютного монарха. Так, он вынужден был официально подтвердить ряд важнейших конституционных актов — «Великую хартию вольностей», «Петицию о правах», исключительное право парламента вотировать налоги. За исключением постоянной дворцовой охраны и немногочисленных гарнизонов в Ирландии и Шотландии, у него не было постоянной армии. Не были восстановлены уничтоженные революцией суДы королевской прерогативы, Звездная палата, Высокая комиссии — основные средства подавления политической оппозиции. Наконец, в связи с подтверждением им отмены рыцарских держаний король лишился и прав верховного сюзерена.
Таковы были новые условии функционирования реставрированной монархии. Тем не менее шатании политики Карла II между абсолютистскими притязаниями «наследственного» монарха и фактическим положением «договорного» короля составляли специфическую черту политической истории Англии поздних Стюартов.
Придя к власти, Карл II, блестящий, веселый «любитель развлечений и удовольствий, довольно беспечный насчет требований морали и каких бы то ни было убеждений», окружил себя «алчными царедворцами и еще более алчными любовницами»[67]. При его дворе все были заняты исключительно интригами, празднествами и всякого рода увеселениями. «Король развлекался, не ограничивая в расходах ни себя, ни тех, кто составлял ему компанию», — вспоминал его министр граф Кларендон[68]. Своим прямым обязанностям Карл II уделял внимание достаточно редко.
Образ жизни Карла II требовал значительных расходов. Постоянно испытывая недостаток в деньгах, король был вынужден обращаться за помощью к парламенту. Финансовая зависимость от парламента еще более укрепляла его в стремлении избавиться от парламентской опеки и добиться установления деспотического правления. Однако достигнуть этой цели Карлу II так и не удалось.
Своим главным совещательным органом король вновь сделал Тайный совет, упраздненный в годы революции. Поскольку его полномочия не были четко определены, Тайный совет представлял собой «скорее частный, нежели общественный институт» и его решения могли задерживаться из-за отсутствия тех влиятельных лордов, к мнению которых король относился с особым вниманием[69].
Законодательную власть в стране после Реставрации формально осуществлял «король в парламенте», где была восстановлена палата лордов. Однако и здесь революция не прошла бесследно — в общем и целом уменьшилось экономическое и политическое влияние палаты лордов, одновременно более могущественной стала палата общин. Ни одна субсидия не давалась без ее одобрения, и ни один законопроект не становился статутом без ее согласия.
Первый парламент Карла II (25 апреля — 24 декабря 1660), предложивший королю вернуться в Англию, назывался Конвенционным. Свою работу он начал с обсуждения законопроекта об амнистии участникам революции, в связи с чем ему предстояло назвать лиц, амнистии не подлежащих. После долгих дебатов остановились на списке из 70 фамилий. Жестоким преследованиям подверглись не только участники судебного процесса над Карлом I, но и многие активные республиканцы. 29 из них, оставшиеся в живых и не успевшие бежать за границу, были казнены. Не пощадили даже прах вождей революции: Кромвеля, Айртона, Брэдшоу, Прайда. Их останки были извлечены из гробниц Вестминстерского аббатства, повешены, а затем погребены под виселицей.