Таким образом, Билль о правах и последующие акты, его уточняющие, не отличались новизной содержания. Основные их положения повторяют конституционные документы периода революции 40-х годов и Реставрации периода «вигских парламентов». Основное значение Билля о правах состоит в том, что он утвердил, оформил и закрепил основные завоевания буржуазной революции. С этой точки зрения переворот 1688–1689 гг. следует рассматривать как один из моментов общего революционного процесса, начало которому положила революция 40-х годов XVII в.
Глава 5ЕВРОПЕЙСКИЙ АБСОЛЮТИЗМ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII — НАЧАЛА XVIII ВЕКА
Тридцатилетняя война и последовавшие за ней затяжные войны второй половины XVII — начала XVIII в. способствовали развитию абсолютизма в целом ряде государств Европы. Войны потребовали непривычно высоких расходов, сильно увеличилась общая численность армий и наметилась тенденция к тому, чтобы сделать их состав постоянным, не распуская солдат после окончания военных действий. Покрывать растущие расходы становилось труднее, особенно когда существовала необходимость испрашивать согласие сословных собраний на введение новых налогов; чрезвычайные поборы постоянно вызывали народные восстания. Среди правящих слоев росло понимание того, что укрепление власти монарха является необходимым условием ведения успешной внешней политики и поддержания социального порядка внутри страны.
Вместе с тем становилась все ощутимее неадекватность традиционной системы обложения, неразрывно связанной с феодальными привилегиями. Оставаясь феодальными по своему характеру и потому призванные быть охранительницами феодальных привилегий, европейские монархии не могли не учитывать и объективной необходимости перехода к более рациональному и равномерному обложению. Это важнейшее противоречие внутренней политики абсолютизма решалось в ту или иную сторону в зависимости от конкретного соотношения социальных и политических сил, от политических традиций и множества побочных факторов, обеспечивающих относительную независимость государственной власти и возможность перехода к бюрократической системе управления.
В широком социальном плане рост буржуазии, еще нуждавшейся в опеке со стороны национальной монархии, составлял важнейший, хотя и не единственный, фактор складывания и развития абсолютизма. Но и функция монархии как охранительницы феодализма повсюду оставалась действенной, тем более что монархия имела дело с буржуа, которые в массе своей еще не противопоставляли себя старому строю, но, напротив, сами мечтали врасти в феодальную систему и приобщиться к феодальным привилегиям.
XVII век был веком рационализма политической мысли, первым веком новой, экспериментальной науки и философии. Это не могло не оказать существенного влияния на идеологию и практику абсолютизма. Вместе с тем политика еще не опиралась на разработанные теоретические схемы социологического или политэкономического характера; ее рационализм был тесно сопряжен с эмпиризмом, с впервые достигнутым тогда пониманием необходимости длительного изучения вопроса, детальных статистических обследований существующей практики (а солидная статистика экономики и демографии еще практически повсюду отсутствовала, и ее только предстояло наладить), прежде чем принять то или иное решение, причем главным критерием повсюду была возможность конкретной, сугубо практической выгоды в плане усиления власти, богатства и международного престижа монарха. Этот эмпирический настрой политики в общем соответствовал умеренности, сдержанности социального экспериментирования.
Эмпиризмом отличалась, в частности, и экономическая политика абсолютных монархий. Развитие капитализма в рамках сложившихся государственных образований, обстановка постоянной внешнеполитической напряженности, необходимость защиты недостаточно сильной национальной буржуазии в борьбе с иностранной конкуренцией, постоянная нужда всех государств в звонкой монете и кредите — все это породило традицию активного вмешательства монархий в сферу экономики и привело к широкому усвоению ими ряда принципов, впоследствии объединенных под наименованием меркантилизма. Тем не менее меркантилизм был скорее сводом конкретных практических «рецептов», чем продуманной экономической теорией; наряду с ним были широко распространены и представления о необходимости свободы торговли для ее процветания, так что и здесь различные повороты политики абсолютизма определялись эмпирическими, а не теоретическими соображениями.
Процесс развития абсолютизма в европейских странах нельзя представлять себе изолированно, не учитывая взаимного влияния опыта разных стран. Политическая система французской монархии Людовика XIV оказала сильное непосредственное влияние на Пьемонт, позднее — на бурбонскую Испанию, абсолютистские порядки в Дании — на соседнюю Швецию. Только буржуазные государства, Англия и Голландия, могли видеть источник своей силы в принципах, противоположных абсолютистским, но все феодальные государи Европы должны были учитывать, что отставание в монархической централизации грозит поставить их страны в невыгодное положение по сравнению с опередившими их соседями.
Франция раньше других стран встала на путь перехода к абсолютистской форме правления. Уже к середине XV в. французская монархия получила в основной части страны важнейшее для абсолютизма право собирать налоги, не испрашивая согласия сословного представительства. Французским королям практически не требовалось перенимать опыт других стран в построении абсолютной монархии, не нужно было слишком сильно форсировать ход эволюции, догоняя ушедших вперед соседей. Поэтому темпы складывания абсолютизма во Франции оказались замедленными, развитие его, растянутое на несколько столетий, было пронизано компромиссностью. Старые учреждения, как правило, не отменялись, но продолжали существовать, постепенно теряя свое значение и уступая место новым. Королевское законодательство непременно должно было согласовываться с очень богатой правовой традицией, используя соответствующие элементы ее для своих целей и развиваясь преимущественно в форме фиксирования и регламентации уже наметившихся на практике тенденций.
Политический союз монархии с городским сословием был давней традицией, материализовавшейся в двух важных явлениях, определивших существенные особенности развития Франции. Во-первых, французская буржуазия очень рано специализировалась на кредитовании государства и стала приобщаться к налоговой эксплуатации своей обширной и богатой страны, покупая финансовые должности и вкладывая деньги в широко разветвленную систему откупов. Во-вторых, в XVI в. генерализировалась система продажности не только финансовых, но и других должностей, в первую очередь судейских. Это также было формой кредитования государства (цена должности представляла ссуженный капитал, жалованье — проценты с него), но имело и политический смысл: благодаря продажности должностей монарх получал аппарат должностных лиц, не обязанных своим возвышением системе вельможных клиентел. В 1604 г. собственность на должности была окончательно закреплена с введением полетты — сбора, гарантировавшего наследственность должностей.
Оба отмеченных явления играли немалую роль в деле укрепления финансовой и социальной базы французской короны. Однако в XVII в. стали остро ощущаться и их отрицательные с точки зрения интересов монархии стороны. Отвлечение значительной части капиталов на кредитование государства мешало развитию национальной торговли и промышленности. Таковы же были последствия покупки должностей, а связанное с этим одворянивание переводило в разряд привилегированных наиболее богатых налогоплательщиков.
С политической точки зрения продажность судейских должностей привела к складыванию особого социального слоя должностных лиц, все более стремившегося к кастовой замкнутости и осознавшего свои особые корпоративные интересы. Сила этой социальной группы состояла в том, что ее возглавляли парламенты и другие высшие судебные палаты (где должности также были продажными и наследственными), обладавшие такой политической прерогативой, как право регистрации королевских эдиктов и представления королю своих возражений. Судейские чины претендовали поэтому на роль особого сословия, толкующего законы и стоящего на страже законности. Если в обычной обстановке это не мешало им служить интересам короны, нуждавшейся в консультации квалифицированных юристов, то в чрезвычайных условиях военного времени, когда монархии приходилось прибегать к непопулярным фискальным мерам, высшие палаты, как показал опыт Фронды, борясь против ущемления своих привилегий, превращались в авторитетный рупор общественного недовольства, выполняя тем самым роль не созывавшихся с 1614 г. Генеральных штатов. Другие страны тоже знали продажность и наследственность должностей государственного аппарата, но только во Франции эта система приобрела особый размах, завершенность и привела к последствиям политического характера.
Говоря о Франции, надо особенно помнить, что сам термин чиновничество в применении к французским должностным лицам несет налет модернизации. Следует различать такие категории, как должностные лица (оффисье), комиссары и собственно чиновники в современном смысле слова, причем последние появляются во Франции не раньше XVIII в., в некоторых специализированных ведомствах (их предшественники, служащие бюро государственных секретарей и других министров, считались частными, а не государственными служащими). Оффисье был собственником своей должности и в этом смысле независимым от короны лицом. Только когда речь шла о самых высоких должностях (статус оффисье имели, например, государственные секретари), монарх постоянно пользовался правом сместить неугодного оффисье, уплатив цену его должности; рядовой парламентарий или докладчик мог опасаться этою лишь в исключительных случаях. Провести общее сокращение числа должностей можно было только путем их выкупа. Естественно, что корона предпочитала пользоваться комиссарами, т. е. лицами, которые получали от короля специальное поручение («комиссию») и могли быть в любой момент отозваны. Комиссарами являлись, например, интенданты. Но и комиссары принадлежали к той же социальной среде, что и оффисье, они сами были вовлечены в систему торговли должностями. Так, интенданты назначались из числа королевских докладчиков, а это была продажная и наследственная должность.