В восточноевропейских странах, где к середине XVII в. уже была закрепощена основная масса крестьянства, где слабая буржуазия не могла быть противовесом всесильному дворянству, складывание абсолютных монархий проходило в совершенно иной социальной обстановке, чем в странах классического абсолютизма, и требовало иных политических предпосылок. Гораздо большее значение имели здесь факторы внешнеполитического характера; элемент балансирования между дворянством и буржуазией в политике монархии отсутствовал; прочность абсолютистского строя требовала полного политического согласия с дворянами-крепостниками, которые только при условии гарантии всех привилегий могли смириться с лишением своих сословных органов прямого участия в управлении государством. Все эти моменты очень хорошо видны на примере истории бранденбургско-прусского государства. Вместе с тем абсолютизм обладал здесь уникальными особенностями, сказавшимися в крайней милитаризации всей жизни страны.
Бранденбург вышел на арену широкой европейской политики только в 1610-е годы, когда курфюрст Иоганн Сигизмунд получил по праву наследования сначала половину земель бывшего Клеве-Юлихского герцогства (1610 г.), а затем и большое Прусское герцогство, бывшую землю Тевтонского ордена, находящуюся в ленной зависимости от Польши (1618 г.). Так возникли три группы владений бранденбургских Гогенцоллернов: центральная, собственно бранденбургская, со столицей Берлином, восточная с центром в Кёнигсберге и западная в виде небольших, но богатых территорий по Рейну (Клеве и Марк). Сфера политических интересов бранденбургских курфюрстов стала простираться от Нидерландов до Лнфлянднн, но земли их разделялись владениями других государей. После Вестфальского мира 1648 г. центральная часть их владений была увеличена присоединением Восточной Померании.
Владения Гогенцоллернов к середине XVII в. представляли типичное «лоскутное государство», объединенное только личной унией. Очень небольшой Тайный совет, группировавшийся вокруг курфюрста, являлся, по сути дела, единственным общим центральным органом управления. Вместе с тем политические условия повсюду были сходными в одном — все владения Гогенцоллернов были землями с сильным сословным представительством и ограниченной властью государя. В Бранденбурге курфюрсты не могли без согласования с ландтагом вести внешнюю политику и набирать войско, поскольку ландтаг вотировал основной прямой налог («контрибуцию») и собирал его через свой налоговый аппарат. В начале Тридцатилетней войны бранденбургская армия даже присягала не только курфюрсту, но и сословиям. Еще более крепкими являлись позиции прусского ландтага; поскольку Пруссия была леном польской короны, то не только ландтаг в целом, но даже его меньшинство обладало признанным правом апеллировать, в случае несогласия с решениями своего герцога-курфюрста, к польскому сейму.
В социальном же отношении все земли курфюрста, за исключением рейнских герцогств (которые так и остались при особом статусе, и абсолютистская перестройка на них не распространилась), характеризовались господством крепостничества, абсолютным преобладанием юнкерства, слабостью городов; как в бранденбургском, так и в прусском ландтаге горожанам отводилась роль бессильной оппозиции, безрезультатно жаловавшейся на вредные для городской экономики дворянские привилегии. Поддержка дворянства в его борьбе против городов была прочной традицией династии Гогенцоллернов, которые в XV в. громили тогда еще политически влиятельные, входившие в Ганзу бранденбургские города, а в XVI в. издавали закрепостительные акты. Вотируемая бранденбургским ландтагом «контрибуция» с давних времен распределялась между городом и деревней в пропорции 2:1. Из-за обеднения бранденбургских городов и роста товарности сельского хозяйства эта норма находилась в кричащем несоответствии с действительностью; тем не менее в 1643 г. она была лишь немного пересмотрена, и выплачиваемая городами доля стала составлять 59 %. Дворянские домены вообще не платили «контрибуции», и все, что приходилось на долю деревни, выплачивали крестьянские хозяйства. Иная ситуация наблюдалась в Пруссии, где дворянство не пользовалось налоговым иммунитетом, и поэтому прусский ландтаг вотировал не прямые, а косвенные налоги, ложившиеся основной тяжестью на торговлю богатого Кёнигсберга.
Основателем бранденбургско-прусского абсолютизма стал курфюрст Фридрих-Вильгельм (1640–1688), известный в историографии под именем Великого курфюрста. Прежде всего новые порядки утвердились в самом Бранденбурге.
Бранденбург был крайне разорен в годы Тридцатилетней войны. Иностранные армии, прежде всего шведская, беспрепятственно грабили область, насильственно выколачивая из населения «контрибуции». Пример оказался заразительным, и курфюрст Георг-Вильгельм (1619–1640) в 1630-х годах, заведя небольшое наемное войско, начал с его помощью и теми же методами собирать налоги со своих собственных подданных, не спрашивая согласия ландтага. Тайный совет, где преобладало бранденбургское юнкерство, с 1630 г. не собирался, и место его занял небольшой Военный совет, состоявший из креатур курфюрста, среди которых не было ни одного местного дворянина.
Наследовавший отцу Фридрих-Вильгельм начал с того, что постарался вернуться к регулярным методам управления и восстановил Тайный совет. Первое десятилетие его правления прошло в согласии с ландтагом, регулярно вотировавшим «контрибуцию». Но после заключения Вестфальского мира бранденбургское юнкерство, стремившееся прежде всего к восстановлению своего крепостнического хозяйства, начало проявлять строптивость по отношению к широким внешнеполитическим планам курфюрста. В 1650 г. ландтаг отказал в деньгах на войну со Швецией из-за Померании, в 1651 г. под его давлением курфюрсту пришлось отказаться от проекта введения гербового сбора. Желавший во чтобы то ни стало собрать армию Фридрих-Вильгельм прибег к чрезвычайной мере, созвав в 1652 г. «большой ландтаг» (не созывавшийся с 1615 г. и оказавшийся последним в истории Бранденбурга), где имели право присутствовать все дворяне и депутаты всех городов. (Обычно созывались лишь «депутационные ландтаги», где представительство было ограничено двумя дворянскими депутатами от каждого округа и десятью главными городами.) Этому собранию курфюрст предложил свой план введения акцизного сбора с торговли основными предметами потребления, который должен был в принципе распространяться на всех без исключения. Разумеется, все юнкерство ландтага, поддержанное дворянскими членами Тайного совета, резко выступило против подобного приравнивания дворянства к другим сословиям, и курфюрст не настаивал на своем предложении.
Дворянский контрпроект предусматривал вотирование ландтагом традиционной «контрибуции» при условии подтверждения курфюрстом всех прав юнкеров над их крепостными и всех дворянских привилегий. Большое постановление 1653 г. в основном удовлетворило эти чаяния бранденбургского юнкерства. Были подтверждены, в частности, права помещика на сгон с земли «непокорных» крестьян, на арест и содержание в барской тюрьме крестьян-жалобщиков, если их жалобы признавались необоснованными; отныне в местностях, где крепостное право вошло в обычай, оно стало считаться естественным состоянием крестьянина, который, если он претендовал на статус свободного, должен был представить доказательства своей свободы. Было крайне ограничено право бюргеров на приобретение дворянских земель. Все эти благодеяния династии были весьма кстати для помещиков, которые могли теперь с уверенностью восстанавливать свое хозяйство на крепостнических основах, несмотря на невыгодную конъюнктуру демографического спада. За это курфюрст получил сроком на 6 лет контрибуцию в 530 тыс. талеров, благодаря чему смог набрать более чем 20-тысячную армию и принять активное участие в войне 1655–1660 гг. сначала как союзник, а затем как противник Швеции.
Этот момент сказался поворотным в истории бранденбургского государства. Получив в свои руки достаточно большую армию, Фридрих-Вильгельм сразу же начал пользоваться ею как испытанным инструментом для взыскания произвольных «контрибуций», налагавшихся помимо той, которая была предоставлена ему ландтагом и далеко не соответствовала уровню военных расходов. Уже за первые два года войны по произвольным сборам было взыскано в 2,5 раза больше средств, чем по официальному. Крестьянское восстание против новых поборов в марке Пригниц (1656 г.) было подавлено. После заключения мира курфюрст сохранил под ружьем значительную часть армии, и расходы на ее содержание продолжали взиматься теми же методами.
Особенно страдали города, поскольку и новые «контрибуции» взимались в соответствии с той же невыгодной для них нормой раскладки, что и старые. В 1660-е годы в городах Альтмарка развернулось широкое движение плебса и средних слоев за введение акциза, в котором измученные горожане стали видеть спасение от всех зол. Они уже не доверяли своим патрициям, узурпировавшим городское представительство в ландтаге и голосовавшим вместе с дворянами против акциза, подозревая их в том, что они, будучи владельцами крупных пивоварен, руководствуются корыстными побуждениями. Когда в 1667 г. собрался очередной ландтаг, обстановка в городах была столь накаленной, что городские депутаты стали просить курфюрста о немедленном введении общего акциза, но дворяне по-прежнему яростно отстаивали свои привилегии. Курфюрст принял компромиссное решение, объявив о введении акциза на 3 года только в городах, предоставив им право выбирать между старым и новым способом обложения. Поскольку, однако, он не собирался уменьшать общий размер сумм, причитавшихся ему с городов по нормам «контрибуции», новый налог скоро разочаровал горожан, так что его продолжали взимать только в Берлине и Франкфурте.
Решительный шаг был сделан в 1680 г., когда Фридрих-Вильгельм уже без санкции ландтага распорядился об обязательном введении акциза в сильно расширенном и детализированном виде во всех курфюршеских городах. В 1681 г. акциз был, также без согласия ландтага, распространен и на города, принадлежавшие дворянам. Впрочем, это посягательство Великого курфюрста на дворянские права оказалось единственным — на деревню акцизный сбор распространен не был, здесь продолжали взимать старую «контрибуцию», которую дворяне не платили. Одностороннее подчинение городов акцизной системе грозило обернуться невыгодой для городского ремесла из-за возможного переселения ремесленников в деревню; фактически оно означало дарование юнкерству еще одной привилегии. Вместе с тем введение акциза обозначало и конец городского самоуправления, поскольку ведать взиманием нового налога (который в Бранденбурге не сдавался на откуп финансистам) должны были не городские власти, а назначаемые лично курфюрстом налоговые комиссары (штейерраты), подчиненные новому правительственному органу — генерал-кригскомиссариату. Ввиду полной замены в городах «контрибуции» акцизом участие городских депутатов в ландтагах, по старинке вотировавших «контрибуцию», потеряло смысл, и их туда более не приглашали.