Не удовлетворяло Габсбургов и религиозное состояние Венгрии. Если австрочешские земли во второй половине XVII в. были уже полностью окатоличены, то здесь протестантизм сохранял еще свою силу — даже из четырех представляемых монархом кандидатов в палатины двое должны были быть протестантами.
Бурная политическая и военная история Венгрии второй половины XVII — начала XVIII в. ознаменовалась рядом кризисов, в ходе которых соотношение сил между монархией и сословиями определялось не абстрактными конституционными положениями, а практической реальностью, причем Габсбурги могли рассчитывать на свое военное превосходство, если только их армии не были отвлечены действиями на других фронтах.
При вступлении на венгерский трон Леопольд I обещал созывать сеймы раз в три года; фактически, однако, за его 48-летнее правление сеймы собирались только четыре раза. Два первых сейма (1659, 1662 гг.) были созваны согласно обещанию, но уже Вашварский мир 1664 г., уступивший туркам некоторые венгерские земли, привел к росту оппозиционных настроений среди аристократии и рядового дворянства. Император уклонился от созыва как очередного, так и чрезвычайного, «палатинского», сейма, который должен был бы избрать преемника скончавшемуся в 1667 г. палатину Вешшеленьи. Этот последний, как потом выяснилось, сам был организатором антигабсбургского заговора знати, в 1670 г. вылившегося в сравнительно легко подавленное восстание.
Воспользовавшись победой над восставшими, габсбургские власти ввели в Венгрии режим военной оккупации, наводнив страну иностранными войсками. В правительственных кругах торжествовали сторонники жесткого курса, рассчитывавшие использовать венгерскую «измену» для того, чтобы поступить со страной так же, как поступили с Чехией после Белогорской битвы. Деятельность сейма была приостановлена, должность палатина упразднена. Губернатором Венгрии в 1673 г. был назначен немец, и немцы же составляли половину губернаторского совета, вопреки правилу, запрещавшему занятие венгерских должностей иностранцами. Развернулись массовые гонения на протестантов, около 800 протестантских храмов было отдано католикам, проповедников изгоняли или репрессировали. С 1671 г. Венгрия стала регулярно платить «контрибуцию» (в 1678–1680 гг. по 1 млн форинтов в год), был введен и акциз с вина и мяса.
Рост народного сопротивления оккупации, подъем национального движения «куруцев» в конце 1670-х годов заставили, однако, Леопольда I понять невозможность подобной репрессивной политики. В 1681 г. в Шопроне был созван сейм, ознаменовавший возвращение к традиционным методам управления. Губернаторский совет был ликвидирован, сейм избрал нового палатина, была провозглашена свобода вероисповедания и объявлено о частичном возвращении протестантам их храмов, акциз отменили, а контрибуцию снизили сразу с 1 млн до 100 тыс. форинтов.
Разгром турецких армий под Веной в 1683 г. и начавшееся изгнание турок из занятой ими части Венгрии вновь изменили ситуацию. Император смог воспользоваться освобождением Венгрии от турок для того, чтобы в 1687 г. добиться от сейма провозглашения наследственности венгерской короны в доме Габсбургов. После этого сын императора Иосиф был коронован в Братиславе, и из его присяги исключили пункт, освящавший право сословий на неповиновение монарху. Так Венгрия из избирательной монархии стала наследственной.
Длительные военные действия, размещение в Венгрии большой императорской армии дали венскому правительству возможность ввести здесь сбор «контрибуции» явочным порядком, опираясь на грубую военную силу и не спрашивая согласия сейма. Уже с 1684 г. в Венгрии стали собирать ежегодно по 800 тыс. форинтов контрибуции, с 1690 г. эта норма возросла до 2 млн, а с 1698 г. — до 4 млн форинтов. Сейм больше не собирался, кригскомиссары требовали денег на содержание армии непосредственно от комитатов. В 1696 г. Леопольд I решил, что может позволить себе даже нарушить налоговый иммунитет венгерского дворянства. Ни отказы собраний венгерских нотаблей (созывавшихся вместо бездействовавшего сейма), ни протест палатина не изменили его решения. Норма распределения «контрибуции» была выработана в Вене (крестьяне платили ¹⁰⁄₁₆, магнаты, дворяне и духовенство — ⁵⁄₁₆, королевские города — ¹⁄₁₆), и ее стали взимать в принудительном порядке. Впрочем, дворяне сумели переложить на подвластных им крестьян 80 % своей доли; кроме того, крестьяне страдали и вследствие перехода от натурального снабжения войск к денежным платежам.
Но методы, применимые в Бранденбурге или Пруссии, оказались непригодными в венгерских условиях. Ответом на беспрецедентный рост налогового гнета и насилия солдатни стала национально-освободительная война венгерского народа под руководством Ференца Ракоци (1703–1711).
Одержав победу, Габсбурги все же должны были вернуться к «конституционным» формам правления. Однако некоторые необратимые изменения при этом произошли. Венгерская аристократия переориентировалась, став лояльной к габсбургскому режиму. Теперь уже Габсбургам было на кого опереться в Венгрии, и венгерский сейм начали созывать регулярно. Прерогативы сейма остались неприкосновенными: он по-прежнему выбирал палатина, вотировал налоги и даже сохранил право на законодательную инициативу. Но при палатине в 1723 г. был с согласия сейма учрежден постоянный Наместнический совет, все члены которого назначались императором.
Политическая лояльность венгерского дворянства была гарантирована Габсбургам в особенности разрешением давнего больного вопроса об их праве держать иностранные войска на территории Венгрии. В 1715 г. сейм, ранее всегда возражавший против этого, признал такое право за своим монархом. Тогда же была учреждена с санкции сейма постоянная венгерская армия, которую Габсбурги могли использовать в других частях своих владений для борьбы с национальными движениями других подвластных им народов.
Таким образом, политические условия в Венгрии сблизились с теми, которые уже имелись в австро-чешских землях. Тем самым была вновь подтверждена устойчивость абсолютистских тенденций в габсбургской монархии, хотя сословно-представительный строй еще сохранялся.
Глава 6ПЕРЕРАСТАНИЕ СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЙ МОНАРХИИ РОССИИ В АБСОЛЮТИСТСКУЮ
На протяжении XVII в. государственное устройство России претерпело существенные изменения. В это время происходит процесс перерастания сословно-представительной монархии в абсолютистскую. Главные причины подобной эволюции лежали в области социально-экономической, отражая поступательное развитие страны в начале «нового периода русской истории».
Расстановка социальных сил под воздействием обострившейся классовой борьбы народных масс диктовала господствующим слоям задачу укрепления верховной власти. Противоречия между княжеско-боярской аристократией и рядовыми дворянами также требовали усиления роли центрального правительства. От последнего широкие круги феодалов ожидали не только ограничения своеволия «сильных людей», но и системы общегосударственных мер, закрепляющих их права над крепостным крестьянством и монополию дворянского землевладения. Феодалы также стремились к более отчетливому отдалению от других социальных слоев и превращению в замкнутое привилегированное сословие.
Торгово-промышленные слои населения, эта предтеча буржуазии, добивались ликвидации средневековых перегородок в области широкого обмена и предпринимательства, ограждения своих материально-правовых интересов от посягательств феодалов, а также от народных восстаний, практика которых показала растущий антагонизм «лучших» и «молодших» людей на посадах и в деревне.
В укреплении буржуазии, в осуществлении ею своей исторической миссии по сплочению государства были в конечном счете заинтересованы и широкие массы трудящихся и деревни и города, из среды которых формировались кадры наемных работников, создавался предпролетариат. Кроме того, выступая против феодального угнетения, народные массы питали надежду на государство в лице царя, что рано или поздно наступит облегчение от налогов и повинностей, от произвола господ. Установление крепостного права резко обострило поляризацию социальных слоев и их антагонизм. Но в крестьянской среде сохранилась вера в то, что крепостное право не вечно, оно может быть и должно быть отменено справедливой высшей властью. Самодержавие умело поддерживало эти иллюзии отдельными уступками, одергиванием особенно зарвавшихся царских администраторов в центре и на местах, а также путем повседневной идейно-психологической обработки умов.
Для самой верховной власти возрастающее значение приобрело «нормальное» функционирование всех звеньев усложняющейся государственной организации — армии, бюрократии, карательных и судебных органов, финансов. Все это требовало, чтобы подданные монарха (в том числе крестьяне) сохраняли некий минимум экономических возможностей для поддержания жизнеспособности государства. Между тем рост привилегий дворянства за счет ущемления и подавления имущественных и личных прав крестьянства постепенно приходил в противоречие не только с социально-экономическими потребностями развития страны, но в известной мере и с эволюцией государственной надстройки в направлении абсолютизма.
Эти противоречивые тенденции создавали сложнейший конгломерат отношений и интересов классов-сословий и государства. Логика классовой борьбы не раз сталкивала восставших с царским правительством, но порожденные этим столкновением проблески осознания истинной роли монарха — стража и защитника интересов господствующих слоев общества — не закреплялись в их представлениях. Царизм умел создать атмосферу ожидания и терпения. В практику управления вошли демагогические обещания, адресованные недовольному люду. При смене уездных воевод (обычно раз в два года) правительство объявляло свободную подачу жалоб на отъезжавшего восвояси, охотно признавало всякого рода «неправды» и «утеснения», чинимые народу. Новому воеводе наказывалось искоренить непорядки, обнадежить жителей уезда, что теперь все пойдет иначе. Эти благие намерения надлежало довести до сведения всех слоев населения. Шло время, и все повторялось по новому кругу. Отсюда живучесть такого явления, как самозванчество, возросшее на несбыточных ожиданиях «хорошего», «справедливого» царя.