ла соперничать с Англией в металлургии, которая постепенно становилась ведущей отраслью мануфактурного производства в связи с постоянно растущим спросом на ружья и пушки, лемехи для плугов, ножи, топоры, гвозди, вагонетки для шахт и на другие предметы из железа. Единственный вид топлива, которым располагали голландцы, — торф, вполне пригодный при отбелке тканей, пивоварении, винокурении, производстве соли и сахара, не создавал достаточно высокой температуры, требующейся при плавке металла.
Преобладающие позиции были завоеваны рассеянной мануфактурой в экономике другой главной соперницы Англии — Франции. Это преобладание утвердилось как в старых (например, сукноделие), так и в новых отраслях производства.
Размеры рассеянной мануфактуры могли быть различными, иногда большими по масштабам эпохи. Один предприниматель в английском городе Уоррингтоне, занятый производством парусины, нанимал более 5000 рабочих. Более крупные мануфактуры возникали там, где требовались значительные вложения в сырье и оборудование и где поэтому непосредственный производитель оказывался в полной зависимости от капиталиста. Таким, например, было положение в английской чулочной промышленности. Типичной стала фигура капиталиста, владевшего 100 и более дорогими станками, раздававшего с помощью посредников эти станки и сырье рабочим, которые сдавали ему готовую продукцию. Число рабочих, имевших собственные станки, было невелико, к тому же и они зависели от купца-мануфактуриста, от которого получали сырье и которому сдавали готовые изделия.
Во Франции в районе Блуа один предприниматель нанимал 2100 рабочих разных профессий — прядильщиков, ткачей, аппретурщиков и др. На крупных хлопчатобумажных мануфактурах в районе Руана было занято в 80-е годы XVIII в. около 190 тыс. прядильщиков, не считая многих тысяч рабочих других специальностей. Вокруг города Эльбефа примерно в то же время 15 тыс. рабочих трудились в шерстоткацких мануфактурах. В Седане на 25 предпринимателей-суконщиков работало 15 тыс. крестьян. В перчаточном производстве Гренобля в 1737 г. насчитывалось 64 предпринимателя и 6254 работника, занятых этим промыслом. Впрочем, значительно более часто встречались средние и мелкие мануфактуры. В 1788 г. в Лионе около 500 купцов-промышленников раздавали шелковую пряжу примерно 7000 хозяев ткацких мастерских, в которых было занято 58 тыс. рабочих. В Париже наряду с централизованными было значительное количество рассеянных мануфактур среднего и крупного размера, занимавших по 300,500 и даже 800 рабочих. Однако в целом по столице число работников, работавших по найму, лишь в 2–3 раза превышало число хозяев. Мелкая рассеянная деревенская мануфактура сохраняла позиции в металлургии, например в Верхней Нормандии, несмотря на то что она работала на привозном английском и шведском железе.
Заметно проявлялась тенденция превращения деревень, становившихся средоточием домашней промышленности, в новые небольшие или средние по размеру города, которые обычно оказывались объединенными в крупные промышленные районы.
Капиталистический характер производства способствовал также усилению тенденции к преобразованию (там, где позволяли технические условия) гетерогенной мануфактуры в органическую. Широкое распространение получил и смешанный тип мануфактуры, когда после механического соединения самостоятельно произведенных частичных продуктов они подвергались на конечной стадии последовательному ряду связанных между собой производственных манипуляций, характерных для органической мануфактуры. Кроме того, растущая специализация отдельных промышленных центров приводила к тому, что продукты, вырабатывавшиеся органической мануфактурой, объединялись на конечной стадии с полуфабрикатами, произведенными другими мануфактурами или мастерскими. Процесс концентрации и специализации мануфактуры достиг особого развития в Англии, с которой в середине столетия ни одна страна не могла соперничать и в разнообразии отраслей промышленного производства.
В середине XVIII в. английская шерстяная промышленность, по словам современника, была «разделена на различные части или отрасли, закрепившиеся в определенных местах, где все производство сводится целиком или преимущественно к этим отраслям: тонкие сукна производятся в Сомерсетшире, грубые — в Йоркшире, двойной ширины — в Эксетере, шёлк — в Садбери, креп — в Норидже, полушерстяные материи — в Кендале, одеяла — в Уитни и т. д.» Во Франции в первой половине века ткалось более 100 видов разнообразных шелковых материй. В Силезии большинство промысловых деревень округа Хиршберг занималось почти исключительно производством батиста и вуали и т. д. Рост специализации приводил к тому, что укоренение мануфактурного производства способствовало переходу от ремесла к мануфактуре в смежных отраслях промышленности, особенно если они объединялись общим производственным процессом.
Усиливавшийся процесс специализации сопровождался созданием комбинации различных мануфактур. На этих комбинированных мануфактурах производство средств производства оказывалось связанным с производством продукта. Вместе с тем мануфактура продукта оказывалась связанной с мануфактурой, для которой данный продукт являлся исходным сырьем.
Легкая промышленность далеко обгоняла по масштабам производства тяжелую. Так, во Франции в конце века по некоторым подсчетам годовая продукция текстильной промышленности составляла в денежном выражении 1906 млн ливров, металлургии — 88 млн, добыча минерального топлива — 10 млн.
Темпы роста промышленности были невелики. Для Франции, например, они составляли в среднем 1,5 %, в том числе для шерстоткацкого производства они были не выше 1 %, а льняного — 1,5 %, так же как и для выплавки металла, но для железоделательной промышленности — 2,4 %.
Экстенсивные факторы роста еще полностью преобладали над интенсивными. Правда, основание мануфактур в определенном районе влекло за собой увеличение производительности труда по сравнению с прежними ремесленными формами производства. Однако рост производительности в рамках уже утвердившейся мануфактуры происходил, как правило, медленными темпами, за счет специализации, тогда как совершенствование технологии протекало эволюционным путем. Увеличение размеров производства в основном достигалось в результате увеличения числа мануфактур и занятых на них рабочих.
На протяжении XVIII в. повсеместно происходил процесс формирования мануфактурного пролетариата. В разных странах этот процесс находился на разных стадиях. Превращение крестьянина, для которого работа на купца-предпринимателя была лишь побочным занятием, в рабочего, живущего целиком или почти целиком на заработную плату, протекало обычно постепенно, порой застывая на промежуточных стадиях. Вместе с тем было немало примеров, когда такое превращение занимало сравнительно короткий период времени, как это, например, произошло в производстве часов в Швейцарии. Превращение крестьянина в рабочего деревенской мануфактуры, ориентированной на национальный, а то и на мировой рынок, представляло собой важный шаг в капиталистическом развитии всего Европейского континента.
Надо учитывать, что эта ведущая тенденция далеко не везде проявляла себя прямолинейно. Часто этот процесс затемняли возникавшие многочисленные промежуточные формы частичной зависимости непосредственного производителя от предпринимателя, сосредоточения в таких случаях в руках капиталиста контроля только над значительными производственными операциями либо над рынком сырья, а также соглашения между группами предпринимателей и артелями работников, частично владевших средствами производства, включение в эти отношения посредников, сохранявших известную экономическую независимость, и т. п. Утверждение таких промежуточных форм, при которых сохранялась относительная самостоятельность непосредственного производителя (как, например, ткачей шерсти в Юго-Западной Англии), не вело к перевороту в старом способе производства, а скорее консервировало его.
Развитие капиталистической мануфактуры сопровождалось постепенным уничтожением сельских домашних промыслов. Однако, исчезая в местах наибольшего развития мануфактуры, они возникали в других, экономически отсталых районах. Такие промыслы могли быстро превратиться в придаток мануфактуры, в поставщика ей сырья, подвергавшегося лишь первичной обработке. Преобладание рассеянной мануфактуры, не ломавшей в корне привычную картину деятельности сельского населения и его традиционный уклад жизни, приводило к тому, что происходившие глубокие изменения лишь частично осознавались большинством современников. Характерно, что даже в конце XVIII в. известный швейцарский экономист Иоганн Херреншванд считал обособление промышленности от земледелия крайне рискованной авантюрой с неясными последствиями.
Вне зависимости от того, становился ли купец мануфактуристом или, наоборот, мануфактурист купцом, и несмотря на растущую специализацию мануфактур, их владелец в большинстве случаев оставался экспортером своих товаров.
Миграция мануфактуры из города в деревню, снижая издержки производства и обеспечивая свободу от стеснительной регламентации, отнюдь не являлась гарантией успеха. Он был очень частичным, например в Северной Италии, где подобное перебазирование лишь приостановило происходивший в предшествующем столетии упадок шерстяного производства, которое безвозвратно утеряло иностранные рынки. Для успеха требовалось соединение ряда экономических, политических и социально-психологических факторов (от наличия дешевого сырья до государственной поддержки в борьбе за внешние рынки), достаточное развитие инфраструктуры, существование определенного социально-психологического климата, необходимого для мобилизации капиталов и обеспечения нужных условий производства.
Зрелость мануфактуры сама по себе еще не вызывала промышленной революции. Вызревание условий для начала промышленного переворота определялось не преобладающей формой мануфактуры, а характером ее внутренней и внешней среды, т. е. тем, была ли мануфактура частью капиталистической экономики или только частью капиталистического уклада в рамках феодальной страны. На определенной стадии развития в условиях буржуазной страны становилась ощутимой узость технического базиса мануфактуры, а в феодальной стране — узость внутреннего рынка, различные ограничения капиталистического предпринимательства вследствие сохранения феодальных отношений. В середине XVIII в. мануфактура в национальном масштабе только в Англии достигла уровня зрелости, при котором ее технический базис вступил в противоречие с ею самой созданными потребностями производства и запросами внутреннего и внешнего рынка. Тем самым только в Англии появились экономические и социально-политические предпосылки для начала промышленной революции.