и Риги, из центра — Москвы и Ярославля, из городов Поволжья — Казани и Астрахани, а также из Сибири и Украины. Со своими товарами на нее приезжали купцы Западной Европы и Азии. На ярмарку для продажи привозили железо и драгоценные металлы, различные ткани, готовое платье, кожу, хлеб, продукты животноводства (мясо, сало, овчины), меха, соль, рыбу, европейские сукна и т. д. Закупленные на ярмарке товары также расходились по всей стране: в Москву — пушнина, рыба и др.; в Петербург — хлеб, мыло и др.; в Астрахань — готовое платье, металлические изделия и др.; в Сибирь — ткани, обувь, книги; и т. д. Товарооборот ярмарки на протяжении века увеличивался: в 1720 г. он составлял примерно 280 тыс. руб., а в 1741 г. — уже 489 тыс. руб., т. е. больше в 1,7 раза.
Наряду с Макарьевской ярмаркой общероссийское значение приобрели и другие, в том числе сибирская Ирбитская, Оренбургская и Троицкая на Урале, северные — Важская Благовещенская и Архангельская, Свенская под Брянском, Коренная в Курске и др., всего к концу века примерно 28 ярмарок. На Коренную ярмарку съезжались купцы из 127 российских городов и девяти зарубежных стран, в том числе из Германии, Италии, Турции, Китая. Ирбитская ярмарка имела связи с 60 российскими городами 17 губерний, а также с Персией и Средней Азией; Свенская — с 37 городами 21 губернии. Эти ярмарки наряду с Москвой как центром национального рынка играли особо большое значение в объединении местных, областных и районных рынков в один всероссийский рынок.
Одним из существенных явлений в истории внутренней торговли в XVIII в. является усиление в ней роли крестьян. Купечество на протяжении всего века, а особенно во второй его половине, постоянно жалуется на конкуренцию со стороны крестьян. Неоднократно вопрос о крестьянской торговле обсуждался в правительстве. При этом нередко крестьяне занимались торговлей в обход имевшихся ограничений, и поэтому их торговые операции не учитывались государственными органами, вследствие чего официальные данные по этому вопросу являются во многом заниженными. Можно утверждать, что слой торгующих крестьян, которых лишь номинально можно считать крестьянами, а фактически они являлись уже купцами, на протяжении XVIII в. увеличивался и приобретал все большую силу. Расширялось участие в торговле и дворянства, особенно тех его представителей, которые встали на путь промышленного предпринимательства.
Важнейшими показателями общего состояния внутреннего рынка страны являются объем и динамика его товарооборота. К сожалению, имеющиеся данные на этот счет отрывочны и весьма неполны, тем не менее и они позволяют сделать определенные наблюдения. В 20—30-е годы XVIII в. товарооборот равнялся примерно 12 млн руб., а к 1753 г. — около 18 млн руб., т. е. приблизительно за 20 лет увеличился в полтора раза.
В целом за изучаемый период внутренняя торговля в России получила значительное развитие. Выросла сеть местных, а также более крупных областных и районных рынков. Теснее стали всероссийские связи, в орбиту которых вовлекались новые территории и товары. Рос внутренний товарооборот. В результате всего этого процесс формирования всероссийского национального рынка сделал, несомненно, крупный шаг вперед.
Глубокие сдвиги, происходившие в хозяйстве России, завоевание ею выхода в Балтийское море оказали большое влияние и на международные экономические связи страны, ее внешнюю торговлю.
В основе внешнеторговой политики русского правительства на протяжении всего XVIII в., несмотря на некоторые колебания, лежали принципы меркантилизма и протекционизма, т. е. стремление к достижению активного внешнеторгового баланса и покровительство развитию отечественной промышленности. Уже в начале преобразований, когда вновь построенные мануфактуры начали производство шелковых изделий, чулок, игл и полотна, Петр I, чтобы оградить эти изделия от конкуренции иностранных товаров, запретил ввоз последних из-за границы. Кроме того, многие российские владельцы предприятий получали право торговать их продукцией без уплаты пошлин.
Вся эта система мер была обобщена и закреплена в таможенном тарифе 1724 г., который носил явно покровительственный характер, способствовал развитию русской крупной промышленности и ограждал ее от конкуренции иностранных мануфактур. Наиболее высокими пошлинами, в 75 % от стоимости товара, облагались ввозимые изделия, производство которых уже было налажено в стране (парусина, железо, воск, скатерти), а также предметы роскоши. Те же товары, в привозе которых страна нуждалась, так как их собственное производство было налажено недостаточно, облагались низкими, 25 %-ными, пошлинами, например бумага. Пошлины на вывозимые русские товары также были направлены на развитие отечественной промышленности, так как способствовали вывозу готовых изделий, а не сырья. Например, с выделанных козлиных кож взималась пошлина в 6 %, а с невыделанных — 75 %.
Постройка Петербурга резко изменила направление внешнеторговых путей. Петербургский порт, расположенный на Балтийском море, несомненно, был более удобен для развития внешней торговли, чем далекий Архангельск. Поэтому Петр I предпринимает все меры к тому, чтобы именно он стал главным внешнеторговым портом. С этой целью было установлено, чтобы через Петербург отправлялось не менее трети товаров, вывозимых за границу. К тому же грузы, шедшие через Петербург, облагались более низкими пошлинами, чем грузы, шедшие через Архангельск. Все это дало свои результаты, и уже к 1726 г. товарооборот Петербургского порта составлял более 61 % общего внешнеторгового оборота страны, т. е. значительно больше Архангельска.
Среди экспортных товаров в первой четверти XVIII в. основное место занимали лен, пенька, кожа, холст, сало, а к концу этого периода — также железо и парусное полотно. В импорте главенствовали шерстяные ткани, краски, дорогие вина, предметы роскоши, начали поступать шелк-сырец и шелковая пряжа, необходимая для строящихся русских мануфактур.
В 1726 г. общий внешнеторговый оборот только с европейскими странами составил 6,4 млн руб., в том числе стоимость экспорта русских товаров — 4,3 млн руб., а импорт иностранных — 2,1 млн руб., т. е. вывоз превышал ввоз в 2 раза. Именно такое активное сальдо во внешней торговле и было целью меркантилистской политики правительства, что обеспечивало получение крупных сумм серебряной иностранной валюты, в которой оно особенно нуждалось для перечеканки ее в российский рубль.
Во второй четверти XVIII в. происходит определенное отступление от принципов внешнеторговой политики Петра I. Таможенный устав 1724 г., выгодный промышленникам, не во всем отвечал интересам купечества, так как не способствовал ввозу иностранных товаров. Задевал он и интересы дворян, бывших основными потребителями импортных предметов роскоши. Поэтому в 1731 г. был принят новый таможенный устав, по которому самая высокая пошлина на ввозимые товары равнялась только 20 % цены товара. Он шел навстречу интересам купечества и дворянства, но явно наносил ущерб национальной промышленности. В 1734 г. был заключен русско-английский договор, весьма выгодный английским и невыгодный русским купцам. По нему англичане могли ввозить в Россию как свои, так и купленные в других странах товары, а русские купцы в Англии могли торговать только отечественными товарами. По договору англичане получили возможность вести через территорию России транзитную торговлю с Ираном, что лишало российское купечество получаемой ранее посреднической прибыли.
Все это не могло не отразиться на внешнеторговом обороте страны. Его общий объем в 1749 г. составил 12,6 млн руб., т. е. почти удвоился по сравнению с 1726 г. Однако его активный баланс явно понизился. Если раньше вывоз превышал ввоз в 2 раза, то теперь лишь на 21 %.
Структура экспорта и импорта в основном осталась прежней, но в вывозе все больше увеличивалась доля промышленных изделий — железа, парусины и льняного полотна.
Во второй половине XVIII в. продолжалось развитие торговли. Усилился протекционистский характер политики русского правительства. В частности, росли пошлины с ввоза иностранных товаров, которые производились в стране (изделия из железа, полотно, бумага и др.), и, наоборот, снижались таможенные сборы с привозимого промышленного сырья — хлопка, сахара-сырца и других видов сырья, необходимых для растущей промышленности.
В русском экспорте на первом месте по-прежнему были пенька и лен, однако удельный вес промышленной продукции сильно вырос. Среди нее главное место принадлежало железу: в 1760 г. было вывезено 790 тыс. пудов чугуна и железа, в 1772 г. — 1805 тыс., в 1783 г. — 3840 тыс. и только к концу века наметилось понижение его вывоза. Россия стала крупнейшим экспортером железа в Европу, часть его попадала даже в США. В 1793–1795 гг. пеньки было вывезено на 8,5 млн руб. в год, льна — на 5,3 млн и железа — на 5 млн руб. Далее шли льняные ткани, юфть и кожи, лес. Хлебный экспорт, свобода на который была введена в 1762 г., также занимал уже важное место: в год было вывезено 400 тыс. четвертей на 2,8 млн руб. Состав импорта почти не изменился, его главными статьями оставались сахар, сукна, краски, хлопчатобумажные и шелковые изделия, кофе, вина, фрукты.
Французский историк XVIII в. Н.-Г. Леклерк писал о причинах того, что Россия имела постоянный активный баланс в европейской торговле: «Товары, вывозимые из России, составляют первую необходимость для всех народов Европы, а большая часть товаров, которые ввозятся в Россию, служат потреблению очень незначительной части русской нации». Основная часть российских товаров шла в Англию, чей огромный флот требовал массу парусины, канатов, леса, смолы, а промышленность — железа. В частности, промышленный переворот, начавшийся в Англии в конце XVIII в., в значительной мере обеспечивался русским железом. Оживленная торговля велась также с Голландией, Данией, Францией, Португалией. Ведущее положение во внешней торговле занимали иностранные купцы, прежде всего англичане, так как российский торговый флот был еще невелик. Но и русское купечество получало от нее немалые доходы. Например, откупщик Савва Яковлев являлся крупнейшим экспортером, его внешнеторговый оборот в середине 60-х годов достигал 500 тыс. руб.